Аккуратно пробираясь между останками, Мэри двигалась вглубь хранилища. «Что же с ними произошло? Найду ли я ответ?» – думала она. В дальней комнате тоже не оказалось ни воды, ни съестного. Мэри потёрла виски пальцами рук – начиналась мигрень (эта зараза всегда накрывала в минуты сильных потрясений).

– Вот и я! Егор, пойдём обратно. Воду и провиант поищем утром.

Также молча они шли обратно. Раскат грома снаружи придал Мэри сил. Она опрометью бросилась в зал к детям, начала отдирать доски, которыми было заколочено окно.

– Даня, помоги! Ребята, постарайтесь хотя бы намочить губы!

Полусонные дети, вскочив, теснились в оконном проёме, дождь хлестал по чумазым лицам и протянутым ладоням. Марина сняла ветровку и высунула наружу, другие пыталась собрать немного воды в рюкзак.

Дождь кончился. Все немного повеселели, а Мэри вконец покинули силы. Она устало сползла вдоль стены.

– Дети, сейчас не могу предложить вам большего, давайте попробуем дождаться утра, – сказала она и устало прикрыла глаза.

– Мэри, расскажи историю! – раздался жалобный голос Артура.

– Историю… Да мы сами сейчас история, – усмехнулась Мэри.

– Кому теперь нужны твои дурацкие истории! – тут же подала голос Катя.

– Катюш, давай не сейчас, – у Мэри не было сил и желания спорить с подростком.

– Да что ты можешь мне сделать? – всё распалялась Катя.

– Всё, что в моих силах!

– Ты тупо денег хотела срубить, собирая такую большую группу. Теперь не наша проблема, как будешь всех спасать! – Катя демонстративно вышла из комнаты. Глухие шаги, словно метроном, застучали в и без того пульсирующих от боли висках Мэри. – Мы что-нибудь обязательно придумаем, – бодрясь, сказала она.

– А я хочу историю, – произнесла Аля. – Может, это последняя история! – и девочка всхлипнула.

– Когда мы плачем, теряем много энергии, поэтому постарайтесь сдерживать слёзы, – попросила Мэри.

– Согласен, – подтвердил Миша и горестно показал на свои ободранные голые ноги. – Я вот навстречу концу мира без штанов отправлюсь! Это смешно!

– Да какая разница, кто во что одет. Через некоторое время все голышом будем ходить! Неоткуда нам тут взять новые штаны, – заключил Петя.

– Мэри, а мы теперь неандертальцы? – спросил Артур и состроил смешную рожицу.

– Точно! Можем завтра начать делать дубинки и каменные топоры. Ну, помнишь, мы в музее такие видели, – воодушевился Коля.

– А мы ведь можем… – у Мэри аж дух перехватило, – дойти до археологического и забрать уже готовые топоры!

– Если они всё ещё там, – скептически сказал Даня.

– Ты прав… многое изменилось. Но вот жил на свете Жалобный Портняжка…

– Жалобный? – удивилась Вера.

– Жалобный, – подтвердила Мэри, – он всё время ходил с каким-то несчастным лицом. Никто не понимал, почему он такой. Казалось, Портняжка родился с таким выражением лица, да так с ним и жил. Кто-то его жалел, а кто-то смеялся над ним. В общем, так его и прозвали: Жалобный Портняжка. Родители его умерли от старости, оставив скромный дом и небольшое хозяйство, он шил простую рабочую одежду, а жену так и не нашёл.

– Жалко его, – вздохнула Соня.

– Да он тут самый хитрый, – ответила Лиза. – Жил в своё удовольствие!

– Может и так, но однажды в открытое окно его домика ворвался свежий восточный ветер, который принёс запах неведомых трав и морской соли. Портняжка отмахнулся было от ветерка и попробовал закрыть окно, но тот не позволил ему это сделать и перевернул всё в доме вверх тормашками. Оглядев беспорядок, Портняжка сказал: «Здесь оставаться нельзя. Всё, ухожу в дорогу! К тому же, я никогда не путешествовал». Он взял котомку с водой и краюхой хлеба и ушёл.

– Сейчас бы хлебушка, – вздохнул Артур.

– А что было потом? – зевая, спросил Павлик…

– Потом…

Мэри окинула взглядом детей и выключила фонарик. Почти все спали, утомлённые полным опасностей днём.

Она отвлеклась и подумала: «А ведь мироздание правильно послало в будущее детей. Для них не существует реальности, для них мир будет таким, какой они нарисуют в своём воображении. Всё это, что происходит сейчас, похоже на продолжение долгого сна, когда ты не понимаешь грань между миром грёз и реальным миром. Здесь травма душевная не отличается от травмы физической. Мы, люди, проигрываем животным: для крокодила без разницы, откуда пришла опасность, но человек обречён на попытки найти в этом смысл. Хотя опасность мы чувствуем, всем телом чувствуем, и потому так уязвимы… Именно поэтому так неправильно кричать на людей». Вздохнув, она продолжила:

– Скитаясь, Портняжка понял, что мир огромен и прекрасен, но пока человек в пути, в его доме никто не наведёт порядок, кроме него самого. Так что нам предстоит большая работа, мои избранные дочери Евы и сыновья Адама. Будем наводить порядок…

Мэри положила голову на рюкзак и закрыла глаза. «Хлоя, мне так тебя не хватает, будь человеком, приснись мне…» – промелькнула мысль.

Егор лёг рядом с Мэри, держась за край её юбки. Для него не существовало сейчас ни низа, ни верха, ни сторон света – всё, на что только мог опираться его замкнутый ум, исчезло, и единственным, что удерживало его в мире хаоса, был кусочек материи, за который он должен держаться во что бы то ни стало.

Из Вериного рюкзака высунулась любопытная мордочка. Жужа повела головой из стороны в сторону, осторожно вылезла и, принюхиваясь, побежала по полу.

Дане не спалось, его мучил голод. Он тихо поднялся и пошёл посмотреть, что делает Катя. Девочка сидела у окна, словно готовясь к фотосессии. Сквозь ставни проникал лунный свет, и её гладкие волосы серебрились глянцевым блеском. Заметив Даню, Катя улыбнулась:

– Посиди со мной, ты тут единственный нормальный среди всех.

Даня не стал садиться, лишь прислонился плечом к стене:

– Что ты делаешь?

– Говорю с тобой.

– Зачем ты задеваешь Мэри? Она же сорвётся и всем будет от этого только хуже.

– Знаешь, я уже поняла, что она сама не знает, что делать. Спасти всех у неё не получится. А вот мы, сильные и красивые люди, должны держаться вместе.

– Красивые? – Даня поднял бровь.

Катя поднялась и подошла вплотную к нему.

– Ну ты и сам знаешь, что красавчик!

– И что с того?

– Ну… Пока просто можно держаться вместе. Этот балласт скоро отвалится.

– Ты о чём?

– Дебилы точно долго не продержатся, главное, чтобы нас за собой не потянули.

– Кать, ты что-нибудь знаешь про фашизм?

– А что? Хочешь, расскажи, а я послушаю… – Катя провела пальцем по груди Дани, подняв лицо, посмотрела ему в глаза. Даня остановил её, взяв за предплечье.

– Мне от тебя холодно стало.

– Хм… – дёрнула Катя плечиком. – Мне без разницы. Ты мне нравишься, я тебе это сказала и теперь твоя проблема, что с этим делать. Хочешь энергетический батончик? – Катя достала из рюкзака упаковку.

– Да здесь штук двадцать! Ты могла бы поделиться с детьми. Этого хватит, чтобы продержаться ещё один день, даже два, – сказал Даня.

– Ну, нет уж, это мой способ выжить. Пусть остальные разбираются сами.

– Ешь сама, обойдусь, – произнёс Даня тихо, но от этих слов воздух в комнате, казалось, замёрз.

– Как скажешь, – с безразличным видом Катя убрала упаковку в рюкзак и отвернулась.

Даня вернулся в комнату, где спали дети. Прилёг, но так и не смог заснуть. У стены напротив входа стоял мраморный средневековый трон. Даня сел на него и посидев некоторое время, заключил:

– Нет, неудобно. Для короля делали, а сидеть неудобно.

– Так это же специально так сделано, – подошел к нему Миша.

– Для чего?

– Чтобы король всегда сидел в напряжении и помнил, что он на троне не для отдыха.

– Откуда ты знаешь? Сам только что придумал?

– Нет, читал. Это как с римскими императорами…

– А с ними что?