Ярослав

Сжимаю руль крепче, сворачивая к обочине. Сердце начинает быстро стучать. Поверить не могу, что испытываю волнение. В последний раз такое было, когда я Смирнову вытаскивал из моря.

Сейчас ей ничего не угрожает.

Если только я.

Глушу мотор и достаю телефон, чтобы увидеть ее ответ.

Столько звонков и сообщений отправил, караулил ее, и напрасно, пока сама не захотела.

Представить не мог, что должен говорить. Извиняться?

На колени вставать?

Черт!

Бросаю телефон на сиденье и выбираюсь из тачки.

Расстояние до пирса преодолеваю за считанные минуты.

В горле пересыхает. Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Дожил. Разговора с девчонкой боюсь.

Стоп. Не просто с девчонкой. С той, которая под кожу без анестезии забралась, а потом и еще глубже. Шурупом вкрутилась в мотор. Он и так хромал. Сейчас вовсе потерял обороты, когда я поднял голову.

Кажется, время остановилось.

Вижу ее.

Стоит одиноко на пирсе и обнимает себя руками.

Ждет.

Меня ждет.

От осознания этого факта кривлюсь.

Мотор внутри взрывается от бешеного ритма.

Сглатываю.

Смотрю на нее и не моргаю.

Запоминаю.

Отпечатываю каждую деталь.

Потому что красивая.

Необыкновенная.

И такой нужно держаться от меня подальше.

Нужно, но не могу справиться с собой. После всего мне бы ее в покое оставить, а я не в силах. Несколько дней не видел. Думал, полегчает. Но нет. Тут не просто уязвленное самолюбие случилось. Чувства случились. Сильные. Из-за которых готов был на гордость наступить. Лишь бы объяснить.

Простит?

Вряд ли.

Но попробовать стоило.

Шагаю вперед. Песок попадает в кроссы. Земля будто пошатывается.

Стоит ноге оказаться на пирсе, как Леся резко поворачивается, и я замираю.

Смотрит на меня. Одного взгляда достаточно, чтобы в полной мере ощутить себя тем еще дерьмом.

— Привет.

Звучит по-идиотски. Кривлюсь от своего тупизма. Только Леся этого будто не замечает. Просто смотрит, а меня наизнанку выворачивает.

— Слушаю, — она наклоняет голову набок и складывает руки на груди, — говори. Я готова выслушать твою версию.

Ранее

— Больно же, придурок. — Демид отшатывается и прикладывает пальцы к разбитой губе, из которой сочится кровь.

Злость настолько застилает глаза пеленой, что я убить его готов за сотворенное со Смирновой. Не знаю, как удается держать кулаки при себе в данный момент. Чудо, наверное.

— Ты чего с цепи сорвался? — Дёма усмехается, но предупреждающе вытягивает руку вперед. — Из-за Леси? Сдалась она тебе?

— Значит, сдалась. — Цежу сквозь зубы и наступаю на него.

— Даже после меня? А ты не из брезгливых, да, Вой?

С рыком кидаюсь на него и валю на пол, где замахиваюсь. Демид смеется сквозь стон. Приложил его конкретно.

— Не скалился бы. Полетят сейчас твои зубы.

— Яр, ты сбавь обороты. Видео до конца нервов не хватило посмотреть, да?

Рука зависает в воздухе, когда Демид усмехается. Уверен в том, что я его больше не ударю.

— Не понял. Поясни. Чего я там не видел?

— Уверен в том, что Леся легла под меня? Ну или на меня?

— Заткнись.

— Не шипи змея. Могу еще раз включить. Хочешь? Я так, для архива оставил.

— Извращенец гребаный.

Толкаю его и поднимаюсь. Мозги пытаюсь включить. Демид следом садится на полу, вставать не спешит. Лыбу только давит.

— Не трогал я ее, Яр.

Поворачиваюсь к нему и внимательно смотрю. Дыхалка подрывается. Винтики в голове стремительно крутятся.

— Тогда…?

— Она сама согласилась. — Улыбается Демид. — На фото. Хороший был обмен, а главное, очень эффективный. Смотри тебя, как колбасит.

Делаю шаг вперед, сжимая кулаки.

— Эй-эй! Харэ, богатырь. Я же тебе не груша в зале. Метелить больше не дам. — Демид поднимается и отряхивает брюки. — Я ей правду, а она фото. Такой договор был. К тому же фотка совсем невинная, а я мог другую попросить. Хоть бы оценили мою доброту. — Он подходит к столу и прислоняет к нему свою задницу.

— Правду. Какую правду? Твою? Или чью-то еще?

— Про наш спор. Наш с тобой. Все. Она предмет спора. Мы игроки. Достаточно.

— Только это не вся правда.

— Да, — Дёма кивает, глядя на меня, как на идиота, — я же не полный дебил, чтобы все карты открывать. Нашей рулетке еще крутиться и удовольствие приносить. Поправочка, к слову НАШЕЙ ты теперь не относишься.

— Это желание?

— Да. Мы ведь так договаривались. Победитель говорит желание. Так вот, — он кивает с вполне серьезным выражением лица, — я говорю. Ты теперь не у дел, Вой. Никаких споров. Ты не будешь о них знать.

— Так просто?

Даже смеяться хочется от бреда, который он несет. Сюр. Сплошной. Параллельная реальность, где меня решили выставить дураком.

— Да. Так просто, Яр. — Демид разводит руки в стороны.

— Ты не такой добрый. С чего вдруг?

Снова усмешка в ответ. Дёма отталкивается от стола и идет ко мне. Подходит вплотную. В глаза смотрит.

— Понимаешь, Вой. Тут такое дело… Я не особо люблю, когда правила игры меняют, а ты… Ты это постоянно делаешь. То спасать вздумал девчонку. Сам помнишь, чем обернулось. Мы игрока потеряли отличного из команды.

— Алебьев та еще крыса, и ты об этом знаешь. Он бы тебя ниже плинтуса опустил, если бы появилась возможность.

— Знаю, — соглашается Демид, а я кривлюсь, — в этом и прикол, Войский. Неужели не понял? Есть правила игры. Мы им следуем. Денис следовал. Ты нет.

— Его гнилые методы тебя не смущают?

— Нет. Методы могут быть любыми. Лишь бы правила не нарушали.

— Боишься играть с непредсказуемыми людьми?

— Не боюсь, Яр. Опасаюсь.

— Раз методы любые, почему не воспользовался возможностью со Смирновой?

От этих слов во рту привкус горечи. Мысли разные в голове. Да, от великой любви Леся бы не согласилась с ним… Но вот злость и боль тот еще стимул.

— Она бы мне все равно отказала. Стремно признавать. — Усмехается Дёма, немного задумываясь. — Не суть. Так нужно было.

— Поясни.

Дёма тяжело вздыхает и снова возвращается к столу. Молчит. В окно смотрит. После поворачивается.

— Ник попросил вывести тебя из игры.

— Что? Он вообще в другой стране? Ему это на какой хрен?

— Если бы ты с ним общался, то знал бы. Извини, Вой. Твое лидерство подошло к концу. Возвращается наш гений. Увидишь, у всех жизнь заиграет яркими красками.

— То есть, — Смирнова хмурится и потирает лоб пальцами, — твой брат создал эту игру? Все эти споры?

— Да.

— Сколько девушек вы… Я даже слово подобрать не могу, Яр. — Леся шумно вдыхает, а я напрягаюсь, убирая руки в карманы брюк.

Доски скрипят от того, как она ходит туда-сюда. Видно, что нервничает. Я спокоен, потому что правду говорю. Скрывать сейчас что-то глупо. Не тот момент.

— Не мало.

— Но зачем? Это же скотство какое-то.

Смирнова останавливается и сжимает перила руками. Я не стремлюсь подходить, хотя хочется. Сжал бы и не отпускал, но ведь вырываться будет и истерить. Это точно ни к чему.

— Я не могу сказать за всех, Леся.

— А мне и не нужно за всех, Яр. За себя скажи. — Поворачивает голову и смотрит на меня без отрыва. — Тебе зачем это нужно было? Скучно жилось? Вы так развлекаетесь? Самолюбие тешите? К чему игры на людей?

Теперь моя очередь отвернуться, потому что тема больная. Я столько раз откидывал в сторону муки совести, что сейчас не мог так резко раны вскрыть по новой.

— Вряд ли ты поймешь.

— Так ты постарайся объяснить.