Когда река расширилась, матросы стали грести медленнее, чтобы не столкнуться с идущей навстречу лодкой. У той не было парусов, она была узкой и длинной, как морская змея. Обе лодки остановились, прислонившись к корням мангровых деревьев, и капитаны долго о чем-то переговаривались, вздыхали и понимающе кивали, нескромно тыкали пальцами в своих пассажиров и качали головами.

– О чем говорили? – спросил Сардан, когда лодки разошлись и продолжили свой путь.

– Ни о чем, – сказал Джэйгэ. – Впереди тучи.

Сардан посмотрел на скучающую Ашаяти, а потом надолго отвернулся к мокрому лесу. Он и не заметил, как Кюимеи открыла глаза – впервые после падения Ургылура. Она прищурилась, осмотрелась в полном недоумении – и вдруг вскочила на ноги! Но тотчас вскрикнула от боли и упала на одно колено. Всё произошло так внезапно, что Ашаяти завизжала в ответ, отпрянула и едва не выскользнула за борт. Подскочили и матросы, один даже выронил весло.

– Где тангыыр!? – закричала Кюимеи и бросилась шарить руками по тюкам под навесом.

Ашаяти аж покраснела от злости, стиснул зубы Джэйгэ.

– В том свертке, – Сардан показал пальцем.

Кюимеи схватила завернутый в шкуры посох, небрежно развернула верхнюю часть с лезвиями, но спохватилась и спрятала обратно. Тяжело дыша, дрожащая и смущенная, она села на палубу возле навеса и попыталась собраться с мыслями. Озадаченные матросы жались к бортам, пока капитан сампана вылавливал весло.

– Кто-нибудь трогал тангыыр? – прошептала Кюимеи.

– Э, – протянул Сардан задумчиво и посмотрел на Ашаяти.

Та пожала плечами.

– Я брала его рукавицами, – сказала она. – А потом завернула в шкуру.

Кюимеи открыла было рот, но ничего не сказала, прислонилась к фальшборту. Она спрятала посох под тюком в ногах и исподлобья посмотрела на лодку, на необычный лес над головой, на матросов и, наконец, на Сардана, Ашаяти и Джэйгэ. А те молчали и недоверчиво разглядывали ее.

– Раны болят? – спросил Сардан, чтобы как-то спугнуть враждебную тишину.

– Как всегда, – ответила Кюимеи, взглянула наверх, но за ветвями не увидела неба. – Где мы? Жарко.

– Мы постеснялись тебя раздевать, пока ты была без сознания, – сказал Сардан, и Ашаяти иронично фыркнула. – Остальные давно сняли ооютские шубы.

– Мы в Ланхраасе? – догадалась Кюимеи.

Сардан кивнул, а Ашаяти нехотя помогла шаманке стащить тяжелую шубу. Кюимеи обливалась потом и кривилась от боли по всему телу.

– Что вам от меня надо? – спросила она.

Ашаяти показательно придвинулась поближе к Кюимеи, выпятила меч у бедра и чуть не врезалась макушкой в висящие над лодкой корни.

– Я тоже хочу знать ответ на этот вопрос, – сказал Сардан. – Может, всё станет понятнее, если ты объяснишь нам, наконец, что это за посох и что ты хотела с ним сделать?

Кюимеи удивленно подняла брови, а потом отвернулась и принялась стирать с рук пот.

– Разве отец вам не говорил? – спросила она.

– Намеками. Мы не шаманы, чтобы их понимать. И не ооюты.

– Он знал больше меня.

– А ты знаешь больше нас.

Кюимеи сумрачно посмотрела на Сардана и дотронулась до посоха пальцами.

– Дайте пить, – сказала она.

Музыкант спохватился, протянул женщине кувшин с водой, а потом полез во вьюки за едой. Руки шаманки дрожали.

– Отец нашел обломки тангыыра в руинах на севере, – сказала Кюимеи. – Он принес разломанный веер и мешочек древних юкши с рунами. Юкши – внутренности тангыыра. Отец сделал новое древко сам. У него были древние записи, наверное. Я видела большой переписанный свиток, но отец мне ничего не показывал. Он не говорил со мной много. А когда занялся тангыыром совсем другим стал. Он пугался всего, злился. Отец видел мир чужими глазами. Тангыыр стал его хозяином, – она помолчала несколько секунд. – В мире много слов, и в людях много мыслей, но мы не знаем их всех. Знавшие давно исчезли. Об иэзи тангыыр никто не говорит слов, – она подняла сверток. – Но каждый шаман слышал их. Очень древние слова, позабытые в Ооюте. Позабытые в целом мире. Я знаю мало, отец молчал мне. Я пыталась узнать мысли других шаманов, стариков, знающих прошлые жизни, но я боялась спросить прямо, а на неясные вопросы получала неясные ответы. Я боялась даже писать им сама, это делал почтальон. Я искала свитки в библиотеках, когда отец посылал с поручениями, вы знаете об этом… Тангыыр – хозяин иэзи, хозяин духов, как вы, чужеземцы, их называете. Он манит их, и они жаждут его. Тангыыр повелевает духами, как утопленником повелевает вода, как ветер повелевает цветами в степи, как снег севера повелевает жизнью. Тангыыр – тойон духов. И кто держит в руках тангыыр – держит в руках всех духов Среднего Мира.

– Я перечитал сотни, даже тысячи свитков во многих библиотеках артели, – сказал Сардан, – и никогда не встречал ничего похожего. Неживое вещество не привлекает духов – это один из тезисов, с которых начинается обучение артельных музыкантов.

– Ваши инструменты привлекают.

– Но не сами по себе, а через музыканта. Бывают, конечно, и такие, что создают волны прямого воздействия, пластины, колокольчики, но они ограничены некоторыми пространственными колебаниями, они взаимодействуют не с духами напрямую, а через разрывы в материи, куда те стремятся попасть. Но лишь живое притягивает духов из междумирья.

– Тангыыр тоже живой, в некотором смысле. Юкши в его древке наполнены не только иэзи Нижнего и Верхнего Миров, но живыми сущностями людей, живших многие столетия назад.

– Которые были заключены в сэргэ, как я понимаю.

– Да, сэргэ хранят иэзи наших предков.

– Вот для чего вы разбивали сэргэ – чтобы найти юкши.

– Нет, чтобы наполнить сущностями те, что внутри тангыыра. Никто не знает, что такое юкши, и где их отыскал отец мне неизвестно. Сущности умерших людей связаны с иэзи, они дают посоху силу. Но отец не успел заполнить юкши, в Хин Сык пришел Устыыр.

Сардан задумался.

– Когда-то давно в артели проводились очень спорные исследования о духах, зарождающихся непосредственно в нашем мире, о призраках, но ни к чему конкретному ученые мужи так и не пришли. Но что дальше? Что ты хотела сделать с помощью этого посоха?

– Я хотела? – возмутилась Кюимеи. – Я ничего не хотела! Я не касалась тангыыра, пока вы не пришли в Хин Сык. Я не более чем женщина, дочь шамана! Я делала, что мне говорят, и не имела права ничего хотеть.

– А твой отец?

– Он хотел знать, чего можно хотеть, – Кюимеи горько усмехнулась. – Вы не понимаете силы тангыыра, вы не шаманы! Птицы не понимают людей. А люди не понимают рыб… Старики говорили, что тангыыр создал из жизней будущих людей первый шаман. Другие, что его уронил с небес великий хаасан Багарчаахлы. Много говорят, но всё молча… Зачем говорить, чего не бывает? Шаман старых времен Хаан Быгык пытался собрать тангыыр самостоятельно, он знал о посохе всё, но многие поколения не могли разобрать его записей на древнем языке. Недавно кто-то всё же сумел их прочесть, и оказалось, что старый шаман так и не сумел создать посох! Все шаманы Ооюта молчали, узнав об этом… На много дней не осталось у них слов и мыслей. А потом отец нашел таблички еще более древние, чем весь Ооют. Он прочитал их, он построил свой тангыыр. Он искал сущности людей в сэргэ. Мой отец был большим шаманом – он создал тангыыр! Никто другой не смог этого сделать. Но имя отца пропало, осталось в снегах, и никто его не узнает. У него было темное дыхание, и он был самым большим из шаманов, но и он не закончил тангыыр. В юкши до сих пор мало силы. Тангыыру нужны новые иэзи, однако и сейчас посох может всё, чего способен желать человек Среднего Мира. А когда юкши наполнятся силой, тангыыр будет повелевать всеми мирами. Ни один человек не в силах пожелать того, что сможет дать ему посох.

– И ты хотела владеть этой силой…

– Силой тангыыра желал владеть шаман, что привел вас с волками в Хин Сык, – стиснув зубы, процедила Кюимеи.

– Не верю, – сказал Сардан неуверенно. – Устыыр – белый шаман и…