Кюимеи продралась через негнущиеся кусты у повалившейся башни, оббежала по косой дорожке яму и двинулась вниз по косогору. Водный поток сбивал с ног, Кюимеи поскользнулась и чуть не упала в болото. Мимо прокатился Джэйгэ и запутался в траве, но ловко вскочил на ноги и побежал дальше. Город наконец уступил серым джунглям. Земля засыпана была толстыми листьями.

Беглецы неслись по склону, спотыкались о пни и корни, путались в ветвях и кустах, падали, катились, вставали и бежали снова – быстрее, чем прежде. В мрачных бесцветных зарослях дождем стрел мелькали черные птицы. Они барахтались в листве и, врезаясь в деревья, брызгали перьями. Лес полнился их гневными, надрывными воплями. А выше всех парил в небесах крылатый тайэ.

Никаких сил не осталось. Кюимеи еле держалась на ногах и просто съезжала с горы вместе с грязевыми потоками. Всё внимание Джэйгэ занимали руки, болевшие так, будто их били топором.

Закончился и лес. Ашаяти зашлепала по липкому болоту среди разбитых потоком деревьев и облепленных грязью кустов и вскоре вышла к реке. Превращенная наводнением в поток вонючего гноя Аривади грохотала и шипела, плевалась горячими брызгами и дыбилась пенными холмами.

Ашаяти обернулась. Мелкие черные птицы стремительной тучей падали на застывших на берегу путников. Их громадная костлявая хозяйка с застрявшим в крыле кинжалом снижалась рывками, а нетерпеливый тайэ наматывал круги.

Джэйгэ так близко подошел к берегу, что капли пены падали ему за шиворот. Безоружный, с кровоточащими ладонями, он только и мог, что отступать. Ашаяти еле дышала и как могла отбивалась от привязавшихся к ней птиц, а Кюимеи отчаянно силилась что-то сотворить, тянула посох к небу на вытянутых руках, кричала шаманские заклинания, но не могла перекричать волнение. Тангыыр молчал.

Тайэ с растопыренными когтями рухнул перед Кюимеи, забрызгал шаманку грязью. Ашаяти обернулась. Никакой надежды… И минуты не продержаться!..

– Прыгайте в воду! – не слишком уверенно крикнула Ашаяти.

– Эйээх, сама прыгай, дура, – застонала Кюимеи.

Вдруг откуда-то со стороны большого озера заревел боевой рожок.

Птицы вокруг Ашаяти смешались, одни камнями попадали в реку, другие поспешили подняться повыше. Над болотом откуда ни возьмись замельтешили горящие стрелы, едва не проткнули Кюимеи. Вслед за стрелами из кустов полезли самые настоящие скелеты! Тарахтящая, как колеса по мостовой, гора серых суетливых костей накинулась на ошалелых птиц, на изумленного тайэ. Закрутился в бешеном танце неистовый водоворот костей, перьев, мечей, визга и хохота, звона и рева! Скелеты схватили тайэ за крылья, а он вырвался с воплем и стал махать в возбуждении руками. В лужи полетели сбитые ребра и пальцы, а мимо Джэйгэ прокатился гогочущий череп. Птицы то поднимались над толпой, то обрушивались вниз все вместе, а потом обсыпали одного из скелетов и попытались утащить его в небо за руки и ноги. Слившаяся в бесформенное тело масса перьев и костей заизвивалась над головами и осела обратно к земле. Скелеты не остались в долгу, завертели беспорядочно широкими южными мечами, завертели неумело, но лихо и скорее насмешливо, как пьяницы на театральной сцене. Перья посыпались дождем. Костяная птица наконец свалилась с неба и вцепилась когтями в тангыыр, вознамерившись выдрать его из рук шаманки. Дружная ватага скелетов тотчас облепила птицу и принялась с хохочущим ожесточением оттаскивать ее от Кюимеи. Птица рассвирепела, взмахнула крыльями и вышвырнула скелетов в реку.

Сквозь шум битвы вновь прорвался гнусавый звук боевого рожка. Он рассеял птиц, завертел их ураганом. Беспрестанно пятившаяся от врагов Ашаяти напоролась спиной на Кюимеи, которая рычала зверем и боролась с огромной птицей за посох. Ашаяти взмахнула мечом, чтоб срубить чудищу голову, и не заметила, как из гурьбы скелетов позади выбрался тайэ. Обросший смердящим мусором, он заревел и сшиб Ашаяти с ног рогатой головой. Девушка вскрикнула, а ее драгоценный меч упал в вязкую грязь. Ашаяти перекатилась на спину и выставила перед грудью длинный кинжал, но и его не удержала в руках после небрежного удара когтей. Доставать второй меч было некогда, поэтому Ашаяти полезла в рукав, где хранился один из ножей, но вспомнила, что тот давно застрял в крыльях костлявой птицы. Ашаяти мысленно выругалась.

Чудище раскрыло пасть. По клыкам потекли вонючие слюни, и, когда Ашаяти невольно закрыла глаза от этого гнусного зрелища, что-то пискнуло после мощного удара, а потом затрещало поваленное много лет назад дерево.

Ашаяти открыла глаза.

На месте гнойного тайэ обнаружился непонятно откуда взявшийся женский зад! Его обладательница, в легком не по погоде цветастом платье с орнаментальными россыпями, стояла к Ашаяти спиной и беспечно поправляла прическу! Она пыталась уложить непослушные локоны так, чтобы они не прикрывали маленькие изящные рожки на ее голове и элегантные кольца с цветными камнями в ушах. По ее коже легкого сиреневатого оттенка даже капли дождя сбегали грациозно, а хвост с сердечком и колючей иглой на конце, высовывавшийся из разреза в платье, назойливо и игриво болтался перед носом обалдевшей Ашаяти.

Женщина обернулась и улыбнулась. А потом выпустила из пальцев длиннющие когти – ничуть не меньше тех, которые были у тайэ. Он как раз выбрался из расколотого дерева, куда его, по всей видимости, только что уронили, заорал от негодования, замотал руками и побежал благодарить обидчицу. Та не смутилась, запросто насадила чудище на свои роскошные когти, подняла в воздух и с легкостью уложила в лужу. А потом уселась сверху и принялась истязать несчастное страшилище, молотить, шинковать – и всё с каким-то хитрым прищуром, и всё с какой-то издевкой. Тайэ взревел от боли, извернулся, выскользнул, но вместо того, что бежать куда глаза глядят, снова ринулся на свою мучительницу и на этот раз все-таки сбил ее с ног. Женщина повалилась на кусты и как будто запуталась в них когтями. Тайэ хрюкнул и полез сверху, задергал в предвкушении крыльями. Злодейка брезгливо скривилась и вдруг плюнула чудищу в глаз! Тайэ заверещал, скрючился весь, скукожился и пока проклинал своих жестокосердных богов, женщина подцепила его ногами и выбросила в бушующую за спиной реку.

Скелеты тем временем навалились на костлявую птицу всей оравой. Птица сопротивлялась натиску отчаянно: одному сшибла клювом челюсть, другому половину ребер ударом крыла, третьего столкнула в болото, и всё это – дергая из рук Кюимеи посох. Но силы были неравны… Птица вскрикнула, взвилась в воздух, разметав нападавших по кустам, и полетела обратно к лесу.

Из валежника наконец выбрался измотанный Сардан. Одежда его была раскромсана в совершенные лохмотья, но бессердечная Ашаяти не удостоила музыканта вниманием. Она вскочила и, не в силах сдержать возмущения, ткнула пальцем в женщину с когтями, печально счищавшую грязь с раздавленного тайэ цветочка.

– Гадкая демоница! – воскликнула Ашаяти. – Ты откуда взялась?!

– О, – сказала Шантари, а именно так звали демоницу, и с притворным удивлением посмотрела на Ашаяти. – Кто это у нас тут такой чумазенький? Кажется, я узнаю этот комок грязи, – демоница подошла к нахмурившейся Ашаяти, взяла нежно за подбородок, посмотрело проникновенно в глаза и лизнула в щеку! Ашаяти вздрогнула, задергалась в тесных объятиях и застонала.

Сардан выпучил глаза от удивления, даже рот раскрыл, только и того, что язык не вывалил.

Демоница облизала Ашаяти щеки и нос, отстранилась и снисходительно улыбнулась.

– Да жри уже дальше, – обиделась Ашаяти. – Что мне теперь…

– А меня как-то по-другому встречали, – расстроился музыкант и провел ладонью по своим разодранным одеждам. – Хотя я тоже чумазенький!

Ашаяти посмотрела на него исподлобья.

– Ты вообще зачем еще живой? – разозлилась она. – Чего тебя-то еще не сожрали? Стоит тут… Трясет… Понятно, чем вы там занимались, пока нас в клочья драли!