Мария Андреевна на мгновенье оцепенела. Наклонилась к сыну. Большая сморщенная рука легла на головку ребёнка. Взъерошила волосы.

– Что ты, сынок. Людей не прогоняют.. Ты очень долго будешь ещё маленьким, мы с папой состаримся, а ты будешь всё ещё маленький.

– Мам, а тебя с папой не прогонят со двора?

Вместо ответа последовал подзатыльник.

– За что? – пухлые губы мальчика искривились, вот-вот расплачется.

Возня в чулане заставила всех вздрогнуть, крысиный визг остановил материнскую руку, занесённую для второго подзатыльника. Мария Андреевна схватилась за грудь. Сашенька прижался к матери и быстро-быстро заморгал, смахивая с длинных ресниц первые слёзы. Владимир схватил палку и кинулся к чулану…

Марфа растянулась на полу. Перевела дух, осмотрелась в темноте. Давно не бывала тут. Всё здесь знакомо. Её внимание привлёк большой ящик. Раньше его тут не было. Ящик оказался пустой. Марфа обошла всё по кругу, принюхиваясь к каждому предмету. В центре чулана наткнулась на большую дыру. Оторопела – ведь лежала здесь, как не заметила. Принюхалась. Так и есть. Прижалась к полу и попятилась. Стал дыбом загривок. На расстоянии прыжка легла и притихла. Только хвост бесшумно бил мелкой дрожью по старым доскам. Мир для Марфы сузился до величины дыры в подполье. Позабылось всё, даже боль в брюхе. Старая кошка ушла в себя, обратилась в слух, прищурив глаза, казалось, задремала. Выдавали её напряжение только облезлые уши, ощупывающие тишину чулана. Время от времени щёлки глаз приоткрывались и недоверчиво сверлили дыру – уж больно здорова. Хозяйка подвала делает их по себе, Марфа это хорошо знала. Долго ждать себя крыса не заставила. Появившаяся серая бестия подняла неимоверный шум и возню в подвале. Марфа даже оторопела от такого нахальства. Её прищуренные глаза на миг открылись широко, блеснули в темноте и вновь сузились до невидимых щёлок. Старая кошка ещё сильнее вжалась в пол. Задёргался от нетерпения хвост. Поднялась и застыла в воздухе правая лапа готовая к удару. Крыса носилась из угла в угол. Марфе так хотелось подойти к дыре и заглянуть в неё, но она набралась терпения и выжидала удобный момент. Крыса продолжала носиться из угла в угол и вдруг затихла. Всем нутром старая кошка чувствовала – сейчас выскочит.

Сначала из дыры высунулся нос. Зашевелила усами, принюхиваясь к запахам жилья, потом осторожно вылезла наполовину из дыры. Щёлки кошачьих глаз пристально следили за каждым движением глаз, носа и усов крысы. Марфа ещё сильнее прижалась к полу. Крыса продолжала осматривать чулан. «Может, заподозрила что? Почему не вылазит? Вдруг уйдёт?» Острый нос беспокойно задвигал усами. Ждать больше нечего! Крыса даже не успела среагировать, как страшный удар с боку в ухо оглушил её. Очнувшись в одно мгновение, дико заверещав, рванулась в подполье. Ей удалось опуститься в дыру, но кошачьи когти острые и в старости цепко держали её. Удушить крысу обычным приёмом, двумя лапами, Марфе было неудобно. Изо всех сил она подтянула крысу снова к дыре. Серая бестия надрывно верещала, билась в агонии, пытаясь ускользнуть от пронзивших голову когтей. Марфа всё глубже и глубже вдавливала их в свою жертву. Наконец ей удалось прижать крысу к доскам. Она давила и давила вкладывая в лапу всю свою силу. Когти медленно, миллиметр за миллиметром, делали своё дело. Крыса хрипела, захлёбываясь в крови. Чуя смерть, она отчаянно билась. Острые жёлтые клыки отчаянно рвали воздух, они так хотели добраться до Марфы.

Неожиданно дверь распахнулась. Полоса света, ворвавшаяся в чулан, на миг ослепила привыкшую к темноте кошку. Марфа даже не повернула головы. Узнала вошедшего по шагам. Появление человека, запах крови злейшего врага, а самое главное – ощущение того, что теперь всё будет, как раньше: после удачной охоты – молоко и кусочки мяса, ласка хозяев, возможность нежиться на тёплой печке, придало ей небывалый всплеск силы. Утробный кошачий крик разнёсся по дому. Марфа чувствовала, как жизнь начинает потихоньку покидать крысу – она стала вялой, даже на крик у неё не осталось мочи. Палку, занесённую над головой, Марфа заметила поздно. Отскочить? – разве можно – победа так близка. В мгновенье её осенило – это по врагу, но… ошиблась. От удара старая кошка обмякла. Гул охватил голову, затуманил глаза. Из ослабшей лапы выскользнула крыса и забилась под полом в предсмертных судорогах. Марфа чуяла как, что-то брызнуло из носа и ушей. Она с трудом поднялась и, шатаясь, направилась в светлеющий дверной проём. Старая кошка не видела происходящего вокруг. Шла на ощупь, по доскам пола за ней тянулась кровавая змейка.

К утру выпал снег. Он покрыл тайной прошедшие дни и выставил на вид одинокий кошачий след от деревни к реке, в заросли ивняка. На него обратила внимание лишь Мария Андреевна. Несколько минут она молча стояла, всё сильнее прижимая к себе младшего сына, мысленно прося у Всевышнего к себе снисхождения за обиду бессловесной твари. Из задумчивости её вывел плач Сашеньки – ему стало больно от материнских объятий.

– Ушла, что-ль? – как-то через несколько дней спросил Владимир.

– Да, ушла, – с тоской в голосе ответила она, стараясь заглянуть в глаза сыну. Он отвёл взгляд и вышел, хлопнув дверью.

Маленький вездеход выскочил из тайги. Натужено ревя мотором, он нырял по ухабам разбитой дороги. От былой окраски не осталось и следа. Вся машина была вымазана сизой глиной, всюду торчали прилипшие ветки, мох, листва. Даже лобовые стёкла были замурованы слоем грязи, а одного стекла вовсе не было. Вероятно, его вытащил сам водитель, чтобы видеть дорогу. Вездеход подрулил к одинокому деревянному дому, стоящему на краю огромного поля, и лихо развернулся у крыльца. Мотор фыркнул и заглох. Над дверью дома красовалась громкая вывеска «Аэропорт СОЛОВЬЁВО». Время и дожди сделали своё дело, от когда-то красочных букв остались одни тени.

Из кабины вездехода выскочил чумазый водитель.

– Высаживайся, народ, мы уже в аэропорту, скоро прилетит лайнер! – блеснув белыми зубами, весело крикнул он.

На землю соскочили ещё двое молодых парней. Одеты они были для этих мест сравнительно нарядно. Оба в одинаковых кожаных куртках, новых ботинках и одинаковых кепках. В руках у обоих одинаковые чемоданы. В этот момент тесовая дверь домика открылась, и на крыльце показалась пожилая тучная женщина в лётной фуражке.

– Вот чёрт, ты бы ещё прямо в контору заехал, и так всю дорогу испохабили, ни пройти ни проехать, – начала она, обращаясь к водителю.

– Не шуми, мать, ты что, не видишь – люди на Большую землю летят, – ответил он.

– Много их тут таких, не успеют прилететь, как уже думают о том, как бы скорее улететь, – она повернулась и уже через плечо добавила: – Самолёт будет где-то через полчаса, не раньше.

Громко хлопнула за ней дверь.

– Вот, тётя! – рассмеялся водитель. Попробуй с такой потолкуй, враз рога набьёт. – Он вытер о штанину правую руку и подошёл к ребятам.

– Ну что, давайте прощаться. Вы уж на меня не обижайтесь. Мне надо поторопиться. К вечеру уже надо быть на базе, а дороги сами знаете какие.

– Прощай, Иван, – протянул один из них ему руку. – Не забывайте. Передай ребятам: кто будет в Москве, пусть зайдёт.

– Спасибо, Валерка, обязательно передам. Как буду в Москве, непременно зайду, – шофёр лукаво посмотрел на парня. – Надеюсь, примешь?

– Ещё как! – воскликнул тот и обнял друга.

– Тише, дурак, измажешься.

– Ерунда, – пробасил Валерий. – Ты уж давай жми здесь на все педали. Не чихай и на рожон к медведям больше не лезь, а то они ведь разные бывают. – Все трое вместе рассмеялись.

– Знаю, что разные, но только тот был особенный, – продолжая смеяться, ответил Иван.

Водитель вездехода подошёл к другому парню.

– Ну, Васька, держи пятерню на прощанье! – Иван протянул ему свою сухую, жилистую руку.

– Ваня, я буду писать, ты уж отвечай.

– Обязательно! Как только получаю твоё первое письмо, так сразу же строчу тебе, Васька, поэму в трёх действиях, – весело ответил водитель и добавил: – Как только купите сотовые, письмом высылайте номера, буду звонить со спутникового. Десять минут в месяц по контракту имею право.