Эйфория, вызванная сенсацией о тарелке, постепенно утихла. Ирина положила ладони на глаза.

– Нет, надо идти домой, спать. Чья сегодня машинка?

– Ну, я хотел в клубешник завалиться.

– Ок, я такси вызываю.

Такси пришло через пару минут, поблизости оказалось. Ирина села, запахнула бежевое широкое пальто и приготовилась слушать таксиста. Сейчас он ей расскажет про тарелку. Но он молчал. «Неужели»? – Подумала она, утыкаясь носом в воротник. «Так в тишине и домой доеду? Лепота»!

Ехал таксист аккуратно, ни с кем в скорости и наглости не соревновался, не гудел и не матерился. Их обогнала красивая черная машина, потом проехал полицейский джип и газель с крытым кузовом, на боку которого красовался завлекательный рисунок, рекламирующий молочную продукцию. Ребенок с неестественной улыбкой собирался попить молока. Любви к этому напитку в его глазах не наблюдалось. Нарисован он был не слишком аккуратно.

Ирина собралась уткнуться в воротник поглубже и подремать, но тут такси резко затормозило, так, что ее кинуло вперед, и она едва успела вытянуть руки, чтобы не свалиться с сиденья.

Подняв глаза, она увидела, как резко тормозит черная машина, которой перекрыла дорогу газель молокозавода. Сделала она это нарочно, став почти нос к носу. Это было так нелепо! Такого она точно еще не видела.

Ее сдержанный таксист и тут не выматерился, а просто крякнул и вылез. Ирина отметила, как задним ходом к месту аварии спешит только что проехавшая мимо полицейская машина. Понаблюдала, как ее водитель что-то начал говорить вышедшим полицейским, но один из них отвел его рукой, как назойливого попрошайку, и двинулся к шоферу газели.

Тот сидел один, хотя Ирина могла поклясться, что с ним только что кто-то был. Она заметила какие-то серые тени, когда летела вперед в резко остановившемся такси. Сейчас же, освещенная светом фар черной лаковой машины, кабина была пуста. И водитель смотрел перед собой безумными глазами.

Таксист сел на место, пахнущий бензином и свежим ветром. Покачал головой и сказал:

– Влип парень.

– Почему думаете?

Таксист махнул рукой и ничего не ответил.

Один из полицейских пошел к газели молокозавода, а другой принялся размахивать руками, чтобы автомобили, остановившиеся из-за аварии, продолжили движение. Проезжая мимо красивой черной машины Ирина увидела парня с развернутыми широкими плечами и аккуратной бородкой. И девчонку в широченной куртке. Полицейские подсовывали им бумаги, разложив на капоте своей машины. Девчонка подписала легко. А парень что-то принялся говорить, но вскоре тоже подписал. Хотя по его виду было понятно, что ситуация ему совсем не нравится.

Парень был красивый, Ирина загляделась и коротко вздохнула. Она давно жила по принципу: «Я не женщина, я корреспондент». Хотя иногда ей этот принцип надоедал до тошноты. Например, сейчас, когда она увидела, как парень встряхнул русыми волосами, запрокинув голову. Это был благородный жест. Он походил на дворянина девятнадцатого века, улана какого-нибудь, гусара, гардемарина, кто там у них еще был? Надо же, в их Свинцовом Доле такое интеллигентное лицо!

Она записала номер газели, это как-никак происшествие, новость. Надо завтра позвонить в этот самый молокозавод, чье название значилось на боку газели. Узнать, как и что.

Она простучала каблуками по лестнице на свой пятый, нечаянно спугнув двух кошек, примостившихся под батареей.

Дома было чисто и скучно. И ничего не хотелось. Только поесть и лечь спать. Что она и сделала, приняв душ, тщательно расчесав роскошные волосы и сделав пару йоговских поз для лучшего засыпания.

Она немного полежала, вспоминая благородного красавца на черной большой машине неизвестной марки (ну, не разбирается она в марках и моделях).

Думала, что заснет быстро, но этого не случилось. Весь день ее был наполнен делами, суетой, хлопотами. И только сейчас, лежа в удобной кровати после душа и йоги она могла подумать о себе. И эти мысли ей не нравились.

Потому что, несмотря на полную реализованность в работе, во всем остальном она была настолько несчастна, что думать об этом – это получить бессонную ночь.

«Ну как так? Я же красивая, все облизываются. А поговорить не с кем. Может, я сама всего этого избегаю? И как это изменить»?

Она снова подумала про парня возле лаковой черной машины. «Неужели эта девица в куртке оверсайз – это то, что ему нравится? Да быть не может»!

Она восклицала так внутри, в реальности понимая, что все может быть. Мужчины – существа странные. И нравится им может всякое. Она вспомнила про недавно случившийся казус, заставивший их комментаторов в Телеге изгаляться и юморить напропалую.

Известная всему городу бомжиха по кличке – Кошка Хромоножка, имеющая в наличии одну ногу (вторую ампутировали, когда она пьяная под машину кинулась), заснула в кустах. И на нее напал юный студент из института культуры. На предмет изнасилования. Где культура – где Хромоножка! Ирина улыбнулась. «Ну вот. Опять меня на работу сворачивает».

Несмотря ни на что, проснулась легко. Впереди ждал рабочий день, насыщенный разговорами, людьми, событиями. Все, как она любит.

Она ввела в Интернет название молокозавода. Его офис оказался рядом. Ирина позвонила и договорилась с секретаршей, что забежит сейчас. Ее умение договариваться с секретаршами и любыми чиновниками Лерик называл «змеиным обаянием».

На ее взгляд, ничего змеиного в ее обаянии не было. Просто она хорошо к людям относится, а люди – к ней. Эффект зеркала. К тому же, «Это Свинцовый Дол, детка!» просто любили. За мажорные песенки, которые подбирал Лерик. За оперативность. За то, что они естественно вливаются в жизнь города и мало кто начинает свой день не с их радио-частоты.

Они звучали из мобилок, из магнитол в машинах. Весь город их слушал и слышал. Потому и общаться с людьми было легко.

Диспетчер молокозавода рассказала Ирине, что их водитель взял больничный. От стресса лечится. Ну, как они все лечатся, небось бутылка-две припасены на всякий случай! Он тут рассказывает всем, что какие-то двое с ним в кабине сидели и заставили его аварию совершить. Совсем, похоже, свихнулся.

Ирина шла к метро и думала, что-таки был кто-то в кабине, ей не показалось. Но сообщать об этом в эфире не стоит. Надо просто рассказать, как о происшествии, без подробностей особых.

Не успела она ступить в редакцию, как раздался звонок их стационарного телефона, будто ее дожидался. Секретарша мэра приглашала их с Лериком на ковер. О чем будет речь секретарша не сказала. Может, и не знала. Обычно она с Ириной откровенничала.

Лерик после ночного бдения в клубе выглядел не слишком бодро. Его дурацкие дреды будто запутались еще больше, смотрелись неопрятными веревками. Эта показная неряшливость Ирину раздражала. Но она знала уйму положительных черт Лерика. Одна из основных – это, конечно, способность писать яркие посты, собирающие обильную жатву лайков.

Они составляли идеальный тандем. Она умела добывать информацию, он – ее обрабатывать так, что их Телеграм-канал рос, как бамбуковый лес в тропиках – в сутки добавлялось по тысяче подписчиков.

Игорь увидел в кабине молочной газели, рядом с водителем, двоих в темных комбинезонах. Свет фар его машины отражался от глянцевых лиц. Не было сомнений, именно эти кукольные физиономии они только что видели в леске возле больницы.

Игорь замер на несколько секунд, в себя приходил. Постепенно боль в ушибленном пальце утихла и он стал слышать звуки: гудки автомобилей, через секунду – истошную сирену полицейской машины, которая их только что обогнала и не успела далеко уехать. Она шла задом на хорошей скорости. Раздражающе выла сирена, слепила окружающих вертушка огней на крыше. Движение остановилось, машины сдавали в стороны, пропуская полицию.

Игорь поднял Хуана, который забился в угол и тихонько поскуливал – слишком много сегодня стресса такому малышу! Оглянулся на Варвару. Та, не отрываясь, смотрела в ярко освещенную кабину газели. Когда он тоже туда глянул, там уже сидел один водитель, двое с глянцевыми лицами исчезли, хотя он мог бы поклясться, что кабина не открывалась.