Игорь пытался разглядеть лицо, прижав пылающий лоб к холодному зеркалу. И не мог – всё расплывалось. А поднятая крышка унитаза боковым зрением виделась очень четко. И запах незнакомого одеколона вползал в нос – он такой дешевкой никогда не пользовался. Омерзительная тестостероновая вонь чужого мужика вызывала тошноту.

«Я сейчас похож на этого… Крепкого Орешка, Брюса…Виллиса. Это же он понял, что жена изменяет, когда увидел поднятую крышку унитаза? А фильм как назывался? Фу! О чем это я»!?

Значит, расклад такой! Он сидит в коворкинге, зарабатывает деньги на все ее прихоти. А в его туалете ссыт посторонний мужик. Совсем недавно – даже запах не выветрился. И она не удосужилась проветрить. Он же лох, не заметит!

Игорь ярко представил: чужой мужик, обливающийся дешевым парфюмом, после того, как трахнул его будущую жену (пару минут тому он считал их брак делом решенным), мочится в его унитаз. Он замычал и завертел головой так, что русые волосы модной стрижки разлетелись. Из зеркала лихорадочными глазами глянул растрепанный мальчишка.

Итак. Чужой дешевый мужик только что кувыркался с его женщиной на их кровати. Они с Кристиной ее вместе выбирали в мебельном, нежно взявшись за ручки – идеальная пара, жених и невеста! Прочный такой, широкий траходром, достаточно твердый, чтобы чувствовать друг друга.

Он бросил в лицо горсть холодной воды. Немного отпустило. Боль в синих глазах с расширенными зрачками сменилась холодной злостью.

«Надо успокоиться. Если я ее ударю, могу убить. А это полиция, суд, зона. Поэтому успокойся»! – внушительно приказал он, глядя на свои широкие плечи и круглые бицепсы под смугловатой кожей. И тут же, что есть силы, саданул кулаком по зеркалу!

Стеклянная поверхность выдержала, а указательный палец взорвался резкой болью. «Сломал»?!

Покрасневший палец опухал, наливался кровью. Скомкав полотенце, Игорь вытер лицо. Брошенное, оно легло на белый пол ванной бирюзовым пятном. Поднимать его сил не было.

Он вышел, баюкая руку. Его очаровательная Кристина сидела, как всегда, уткнувшись в телефон. Лениво спросила, не поднимая головы:

– На ужин пиццу закажем? Что там упало? – чуть кивнула на туалет, не отрываясь от смартфона.

Это ежедневное зрелище – Кристина с опущенным лицом, так, что виден ровный пробор в темных волосах – всегда вызывало умиление. А сейчас Игоря передернуло от ненависти.

Она была похожа на змею, с ее маленькой головкой, переходящей в длинную шею. Волосы на пробор. Только что зализаны – после любовных утех она всегда растрепанная и такая родная! «М-м-м! Что теперь с этим делать»?!

Сейчас она не была похожа на любовь всей жизни Ивана Сергеевича Тургенева – Полину Виардо, в портрет которой Игорь влюбился еще подростком. А напоминала хладнокровную рептилию, что влезла в его дом, в его сердце, свила там гнездо. А когда он опрометчиво расслабился, ужалила и впрыснула яд. И как теперь жить, отравленному?

Палец ныл нестерпимо, пульсировал, наливался кровью. Игорь молча прошел в коридор, поставил на пол рюкзачок для Хуана, кивнул псу, и чихуа-хуанчик понятливо влез внутрь, тряхнув ушами.

Закрывать дверь одной рукой было неудобно. Игорь бережно прислонил сумку с собакой к стене, с трудом вставил ключ, повернул, чувствуя боль в поломанном пальце. «Вот идиотизм! Это что, теперь все делать левой? А работать как»?

Погруженный в горькие мысли, он не заметил, как лифт спустился с его двенадцатого. Вошел в кабину, дальше – мрачный провал… И двери открылись на первом.

В фойе он сел в мягкое кресло возле искусственной пальмы, режущей его художественный вкус ядовитой зеленью. Рюкзачок с Хуаном лег на колени. Собака черным носом раздвинула края сумки, высвободила голову. Горячий язык лизнул Игоря в губы.

Он погладил пса, поводил пальцами по шерстяному тельцу, пересчитывая тоненькие ребра. Хуан благодарно фыркнул, зевнул.

Слезы полились сами собой, все лицо мокрым стало. «Фу, ты, как баба»! – сказал кто-то внутри. Он тысячу лет не плакал, с детства. Но стало легче.

Теплый Хуанка помог выйти из ступора. Игорь услышал звуки, почувствовал запахи. С окружающего мира будто сняли плотное покрывало, послышались сопение и тихое повизгивание пса, мягкий звук лифта, идущего наверх, короткая перекличка автомобильных гудков на улице. Он ощутил ароматы мастики для паркета и горького кофе из комнаты консьержки.

И отчаянные мысли от прикосновения к собаке утихомирились. Он подумал почти спокойно: «Надо в больницу с пальцем. Но сначала выгулять Хуанку. Она ж пса не выводила, некогда было»! Опять кровавая пелена упала на глаза. Игорь вдохнул глубоко, с шумом выпустил воздух из легких. Напряженные плечи расслабились.

На парковке он вывалил Хуана из рюкзачка, оперся о теплый еще капот здоровой левой. Надо же, как у него жизнь резко повернулась за какие-то десять минут, даже мотор не остыл!

Пока пес поднимал лапку, Игорь прижимал к груди пульсирующий палец. Боль отвлекала от мерзких мыслей, заставляла думать трезво.

В больнице после рентгена (трещина в проксимальной фаланге), вкололи обезболивающее и уложили палец в пластиковую лангету. Игоря мутило от запаха спирта, белоснежный бинт под яркими плафонами процедурной заставлял щуриться.

Указательный палец торчал белым факом над рулем, пока он медленно ехал, куда глаза глядят. На переднем сидении свернулся клубком Хуан, незаметный на темной коже обивки.

Он сознательно ехал медленно. Если разгонится, обязательно что-то случится. А не надо. Хотя очень хочется. Разогнаться… и в столб! «Ты что?» – пристыдил себя Игорь. – «Из-за кого? Такой глупости я точно не сделаю»!

От лекарства палец больше не дергало. И мысли устаканились, отчаяние ушло, потянуло прилечь, уснуть.

«И в бар не пойдешь, не налакаешься – аллергия на спиртное». – он лениво поворачивал руль, спать хотелось все сильнее.

«Нужно где-то посидеть, подышать, пес пусть погуляет. А потом позвонить, что ли? Видеть ее не хочу! Физически тошнит. Позвонить и сказать, чтоб убиралась»!

Колеса машины размеренно подминали опавшие листья. Мимо тянулись боковые улочки, куда он прежде никогда не заезжал. Попадались редкие автомобили. Слева мутными огнями замигал задний двор супермаркета.

На стоянке магазина полицейские дрались с ослом. Тот стоял на задних ногах, отмахивался передними. Здоровенная голова покачивалась в такт ударам, устрашающим силуэтом виднелась на фоне вечернего неба. Рядом подпрыгивала девица в драных на коленях джинсах, здоровенной куртке. Ее разноцветные волосы радугой вспыхивали под фонарями. Она орала так, что в закрытой машине слышно было:

– Оставьте его, гады! Пустите!

Игорь завернул на стоянку, припарковался. Когда вылезал, больно ударил палец, так что мурашки по спине побежали и лоб вспотел. Глухо охнул. Хуан поднял голову, сопнул носом и снова спрятал его в хвост.

«Надо привыкнуть к габаритам» – подумал он, разглядывая торчащий марлевый свиток, пахнущий больницей. Палец был раза в три толще, чем остальные.

Он двинул ко входу в супермаркет, поглядывая на группу возле полицейской машины. Менты заломили руки (копыта) ослу, впихнули его на заднее сидение. А девица села на тротуар, некрасиво раскорячившись, и стала качаться в такт рыданиям.

Голые коленки, похожие на крупные яблоки, торчали из дырок в джинсах. Рукава куртки волочились по земле. Не переставая плакать, время от времени она их подтягивала и вытирала нос тыльной стороной ладони. Отчего лицо, освещенное фонарем, становилось совсем грязным.

«Макияж размазывает». – подумал Игорь.

За год жизни со своей… он узнал всё про боевую женскую раскраску. Вникал. Проверял, сотрется ли новая помада, если поцеловать. Тьфу!

Полицейская машина уехала, пыхнув выхлопными газами девице в физиономию.