Машин перед входом в магазин стало гораздо меньше, все разъехались домой, к телевизорам, интернету. Редкие покупатели звякали тележками, перекладывая в багажники пакеты и пакетики, поспешно выруливали со стоянки.

Как только они сели на скамейку, у него зазвонил телефон. Его не было дома часа два. «Спохватилась»!

Он достал смартфон, но это была не Кристина.

Звонил такой же, как он, дизайнер, работающий в его коворкинге, за перегородкой. «Ни хрена не спохватилась»! Он поморщился, палец дергало так, что в зубы отдавало.

Коллега по фрилансу просил взять заказ, у него завал. Игорь отказался, сослался на то, что у него работы предостаточно.

«И как теперь работать? – Подумал он, глядя на белый кокон вместо указательного пальца: «Ну как-нибудь, остальными четырьмя, девятью то есть».

Благодаря шоку от увиденного на полянке у больницы, он почти забыл о поднятом сидении унитаза, о запахе дешевого парфюма, о змее, сидящей сейчас на его диване, царящей в его доме. А после звонка все навалилось снова, да еще эта рубаха мокрая! И подруга осла Варвара, сидящая рядом, которой надо что-то объяснять.

Уехавшие машины открыли площадь перед маркетом. По ней, будто давно ждал, загулял холодный ветер, собирая выброшенные чеки в кучки, кружа бумажки и пакеты.

– И чего сидим? – сказала Варя, натягивая полы куртки на голые яблочные колени. – Какой там у тебя нюанс?

– Сейчас объясню. Это достаточно сложно объяснить… Поесть надо сначала, потом мысли устаканятся, и я смогу все разложить по полочкам…

Игорь вытащил пакет сарделек, купленных совершенно бездумно, просто попались под руку, сунул девице. Покачал головой неодобрительно. Есть на улице для него совершенно нетипично. Только дома, за столом, с ножом-вилкой-салфеткой. Но есть хотелось нестерпимо. У него маковой росинки не было часов с двенадцати.

Всплыла картинка – маки и рассыпанные черные зерна. Он недавно делал сайт для интернет-магазина. От этого алого хотелось застрелиться. Но заказчику понравилось.

Он попросил у Варвары салфетки. Та долго рылась в бездонных карманах огромной куртки, выудила пакетик, уже облепленный крошками.

«Фу ты! Неряха», – подумал он. Пока тщательно протирал каждый палец из четырех, оставшихся здоровыми на правой руке, она разодрала плотный полиэтилен, крепкие зубы впились в сардельку. Хуан, заинтересованно глядящий ей в рот, получил первый же откушенный кусок.

Игорь аккуратно, двумя пальцами, вытащил холодную сардельку, пахнущую чесноком. Принялся есть, не чувствуя вкуса, отвернув лицо, чтобы спеленутый палец не попадал в глаз. Потом переложил ее в левую руку. Стало удобней. «Да, надо становиться левшой. Интересно, как долго эта трещина будет заживать»? – Подумал он, глядя на белый бинт.

Он даже не сделал девице замечания по поводу того, что собаки должны есть свой корм, а не сомнительные сардельки. А хотелось. Ну да, он же «душнила», как его Кристина нередко называла, когда была недовольна замечаниями. По его мнению, вполне справедливыми.

Сегодня вечером весь его налаженный и стабильный уклад затрещал по швам, рассыпался грязной пылью, политой дешевым мужским одеколоном. И пошли клочки по переулочкам. «Клочки по переулочкам, клочки по переулочкам? Или закоулочкам»?

Игорь задумчиво закачался, вперед-назад. Дурная привычка, которая тоже раздражала Кристину. Он вел себя так, когда нужно обдумать что-то.

– Ты чо? Как маятник! – Варя покосилась на него, продолжая жевать и время от времени бросать куски Хуанке.

– Хлеба нет? – Спросила, когда он вынырнул из грустных мыслей и повернулся к ней.

– Нет хлеба, зачем хлеб?

Она смотрела на него с гримасой пренебрежения. Вот и эту лахудру он раздражает уже. Может, это он такой плохой, поэтому Кристина другого нашла?

– Мы куда-то пойдем? – Спросила Варвара, проглатывая пол-сардельки разом, почти не жуя.

– Понимаешь… – Он решился описать обстановку. Они же вместе эту коробочку нашли, значит, она имеет право знать, что там. Значит, нужно ее везти домой. А как?

– У меня дома сидит моя девушка. Даже не знаю… Мы вместе семь месяцев, я ее баловал… Он закусил губу, глазам стало горячо. Это же правда, баловал, все покупал, что просила, в аптеку за лекарствами бегал, когда она гриппом болела, бульончик ей варил…

Варвара развернулась к нему, вся внимание.

– Ну, бывшая уже. Я сегодня узнал, что она мне изменила. – решился он сказать столь жуткую вещь.

– Та ты чо! А как узнал?

Игорь перевел дыхание и выдавил,

– Крышка унитаза поднята и в ванной воняет чужим одеколоном, у меня такого нет и быть не может. Я пришел с работы, а там такое…

Она кивнула головой,

– Ну, крышка поднята, может, она что-то выливала. Полы там мыла, еще что, – раздумчиво сказала она, – а чужой одеколон, это, рили, жесть.

– Да ну, какие полы! Я клининг заказываю раз в неделю.

– Может, эта твоя, бывшая и еду не готовила? – спросила она.

Игорь уставился на девицу Варвару. Промолчал. Конечно, не готовила. Пиццы заказывала.

– Короче! Что ты решил?

– Надо где-то переночевать, подумать. Утро вечера мудренее. Можно в гостинице снять номер, сейчас гляну в интернете, что тут рядом.

– Погоди, – она ухватила его за рукав и сосредоточенно нахмурилась, – эта… бывшая сейчас в твоей квартире сидит, собственной?

– Ну да. Мы встречались почти год, а семь месяцев назад она переехала, я сам предложил…

– А почему тебе домой не поехать и не выгнать ее? Заслужила же.

– Видеть ее не могу. – сказал он, запнувшись.

– Ну позвони, скажи, чтоб убиралась.

Он закатил глаза и вздохнул.

– Ты ее, что ли, любишь еще? – с интересом и недоумением спросила Варвара.

Он задумался и вздрогнул от омерзения, ломаный палец отозвался болью.

– Нет.

– Ну тогда чего?

Он промолчал.

– Ну давай я позвоню, скажу, что я твоя любовница и у меня будет ребенок.

Игорь глянул на девицу расширенными глазами. Такое ему в голову не пришло бы. Соблазн велик. Чтобы не говорить со змеей, не слышать ее вкрадчивый голос. Но надо самому… И желательно глаза в глаза. «Нет, видеть ее не могу. Убью»! Он повел широкими плечами.

– Это слишком. Тем более, это неправда, а я не привык врать.

– Зато она привыкла, – хихикнула Варвара.

– Я сам, – решительно нажал номер. Ее контакт в телефоне назывался, естественно, «Любимая». Фу, противно-то как!

– Але, – пропела она в трубку, – ты где, я пиццу заказала и уже съела, а твоя остыла уже.

– Кристина! – Он собрал силы, чтобы голос не дрогнул, – собирай свои вещи и убирайся из моего дома.

– Чтоооо?! Ты с ума сошел?! – из трубки лилось неподдельное возмущение и презрение. И вот эта нотка презрения в когда-то любимом голосе стала последней каплей. Его бросило в жар. Он отчетливо выматерился и добавил твердым голосом.

– Я буду дома через полчаса, чтоб духу твоего не было. Или я за себя не ручаюсь!

– Сам приползешь, – зашипела она в трубку, – будешь умолять!..

Он прекратил звонок. Перевел дыхание. Ему определенно стало легче. Варвара и Хуан смотрели на него заинтересованно. Пес посапывал, а девица застыла с недоеденной сарделькой в кулаке. И он решил за мат не извиняться. Это было бы неуместно.

До дома было как раз полчаса. Ехал он неспешно, Хуан свернулся на сидении рядом, слился с обивкой. Варвара сидела сзади в распахнутой куртке, под ней – черный свитер в обтяжку.

Он отметил, что формы у нее впечатляющие. Как говорил один знакомый: «Есть за что приятно подержаться». Девица тупила в телефон, отбрасывая разноцветные пряди, падающие на лицо.

Мимо неспешно проехала полицейская машина с выключенной сиреной, потом газель с картинкой на боку – белокурый мальчик с напряженной улыбкой сжимает в руке стакан молока. У стакана неправдоподобно толстые стенки, а молоко будто топленое – бежевое. На лице водителя отражались огоньки приборов.

– А какие у них рожи, заметил? – сказала Варвара, отрываясь от телефона, – как у кукол.