— Ничего, Моке, это от холода.

Господь, подаривший мне эту слезу, не правда ли, ты прекрасно знаешь, что я плакал не от холода?

Уже совсем стемнело, когда мы добрались до дома Моке.

Мы поужинали яичницей с салом и рагу из кролика.

Затем Моке постелил мне. Он сдержал слово, данное моей матери: у меня был мягкий тюфяк, две белые простыни и два очень теплых одеяла.

— Ну вот, — сказал мне Моке, — забирайтесь в постель и спите; может быть, завтра придется выходить в четыре часа утра.

— Когда скажешь, Моке.

— Да, да, вечером вы ранняя пташка, а завтра утром мне придется облить вас холодной водой, чтобы поднять с постели.

— Согласен, Моке, если не встану с первого раза.

— Что ж, посмотрим.

— Тебе очень хочется спать, Моке?

— А что, по-вашему, я должен делать в это время?

— По-моему, ты мог бы рассказать одну из тех историй, какими развлекал меня, когда я был маленьким.

— А кто меня разбудит в два часа ночи, если я до полуночи стану вам сказки рассказывать? Господин кюре?

— Ты прав, Моке.

— Вот и хорошо!

Я разделся и лег.

Моке бросился на свою постель не раздеваясь.

Через пять минут он уже громко храпел.

Я же больше двух часов ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть.

Сколько бессонных ночей провел я в своей жизни перед началом охоты!

Наконец к полуночи усталость взяла свое.

В четыре часа я проснулся от резкого холода и открыл глаза.

Моке стащил с меня одеяло и стоял надо мной, обеими руками опираясь на ружье, с трубкой в зубах.

При каждой затяжке огонек трубки освещал его довольное лицо.

— Ну что, Моке? — спросил я.

— Что ж, мы его спугнули.

— Волка? А кто это сделал?

— Бедняга Моке.

— Вот молодец!

— Но угадайте, где зверь залег? Что за славный малый этот волк!

— Где же, Моке?

— Сто против одного, что не угадаете! В охотничьем угодье Трех Дубов.

— Значит он попался?

— Да, черт возьми!

Три Дуба были небольшой зарослью деревьев и кустарника арпана в два посередине равнины Ларньи, примерно в пятистах шагах от леса.

— А охотники? — продолжал я.

— Всех предупредили; на опушке леса самые лучшие стрелки: Мойна, Мильде, Ватрен, Лафёй — в общем, все. С нашей стороны встанет господин Шарпантье, со стороны Валлю — господин Ошде, со стороны Ларньи — господин Детурнель, со стороны Ле Фоссе — вы и я; спустят собак, полевой сторож подбодрит их зычным голосом — и все кончено, волк у нас в кармане.

— Моке, поставь меня на хорошее место.

— Я же сказал, что вы будете рядом со мной, только вам придется для этого подняться с постели.

— Ты прав, Моке. Брр!

— Ладно, пожалею вашу молодость, подброшу хвороста в камин.

— Моке, я не решался просить тебя об этом, но, право же, это было бы очень любезно с твоей стороны.

Моке принес со двора охапку веток, положил их в камин, подправил ногой и бросил в середину зажженную спичку.

Огонь занялся сразу и вскоре весело пылал в камине.

Сев на скамейку, я стал одеваться.

Уверяю вас, я справился с этим очень быстро. Моке был поражен моим проворством.

— Ну вот, — сказал он, — теперь выпьем по капельке — и в путь!

И Моке наполнил два стаканчика желтоватой жидкостью, которую я узнал, не пробуя.

— Ты же знаешь, Моке, я не пью водки.

— Вы впрямь сын своего отца. Но что же вы будете пить?

— Ничего, Моке, ничего не надо.

— Вы знаете поговорку: «В пустом доме черт селится». Послушайте меня, проглотите хоть что-нибудь, пока я буду заряжать ваше ружье, надо же выполнить обещание, данное вашей бедной матушке.

— Ладно, Моке, тогда кусок хлеба и стакан пиньоле.

Пиньоле — это слабое вино невинодельческих районов.

Говорят, его надо пить втроем: один пьет, двое держат пьющего.

Я привык пить пиньоле и мог справиться один.

Пока я пил, Моке заряжал мое ружье.

— Что это ты делаешь, Моке? — спросил я.

— Помечаю крестиком вашу пулю. Мы будем стоять рядом, можем выстрелить одновременно, и — не из-за денег, я знаю, вы мне их отдадите, но из тщеславия, — если волк будет убит, я хочу видеть, чья пуля его убила. Так что цельтесь как можно лучше.

— Я постараюсь, Моке.

— Вот ваше ружье, оно заряжено: держите его стволом вверх. Идемте!

Мы вышли. Я послушался совета старого сторожа.

Место встречи было выбрано на дороге в Шавиньи.

Там уже были сторожа и несколько охотников.

Через десять минут подошли остальные.

К пяти часам без нескольких минут все были в сборе. Посовещавшись, решили окружить Три Дуба на большом расстоянии и, постепенно сходясь, сжимать кольцо.

Надо было передвигаться как можно тише: хорошо известно, что господа волки уходят при малейшем шуме.

Каждый должен был внимательно изучить дорогу, по которой предстояло идти: надо было убедиться в том, что волк еще в кустарнике. Полевой сторож держал собак Моке, связанных сворою.

Все заняли свои места.

Мы с Моке оказались на северной стороне, обращенной к лесу. Как и говорил Моке, это было лучшее место.

Возможно, волк попытается уйти в лес и тогда выбежит прямо на нас.

Мы прислонились к стволам дубов, стоявших на расстоянии пятидесяти шагов один от другого.

Оставалось только ждать не двигаясь и затаив дыхание.

На противоположной от нас стороне спустили собак. Раза два пролаяв, собаки замолчали.

Полевой сторож вслед за ними вошел в рощу и, крича «Ату его!», стал бить палкой по деревьям.

Но собаки, оскалясь, выпучив глаза, со вставшей дыбом шерстью, казалось, приросли к земле.

Нельзя было заставить их сдвинуться с места.

— Эй, Моке! — крикнул полевой сторож. — Похоже, волк лихой: Рокадор и Томбель не хотят с ним дела иметь.

Моке не стал отвечать, потому что звук его голоса мог указать волку место, где находится враг.

Полевой сторож продолжал идти вперед и стучать по деревьям. Обе собаки шли за ним, но двигались медленно, осторожно и не лаяли, а ворчали.

— Разрази меня гром! — закричал вдруг полевой сторож. — Я чуть было не наступил ему на хвост. Ату его! Ату! Моке, на тебя, на тебя!

В самом деле, что-то пулей неслось на нас. Зверь вылетел из кустарника и с быстротой молнии пробежал между мной и Моке.

Это был огромный волк, почти белый от старости.

Моке выстрелил в него из своей двустволки.

Я увидел, как обе его пули отскочили в снег.

— Да стреляйте же, стреляйте! — закричал он.

Только тогда я вскинул ружье, прицелился и выстрелил.

Волк сделал движение, как будто хотел укусить себя за плечо.

— Попал! Попал! — воскликнул Моке. — Мальчику удалось! Воистину дуракам счастье!

Но волк продолжал бежать вперед, прямо на Мойна и Мильде, двух лучших стрелков. Оба выпустили по одной пуле в сторону равнины и по одной — в кусты. Две первые пули, скрестившись, упали в снег, взметнув фонтаны. Они не задели волка, но две другие пули, без сомнения, попали в цель.

Невозможно, чтобы два таких охотника промахнулись.

Мойна при мне как-то убил семнадцать куликов.

Мильде рассек надвое белку, перелетавшую с одного дерева на другое.

Охотники преследовали волка в лесу. Мы, затаив дыхание, смотрели на то место, где они скрылись из виду.

Через некоторое время они вышли смущенные, качая головой.

— Ну что? — крикнул им Моке.

— Ну что, — ответил Мильде, махнув рукой, — он уже в Тай-Фонтене.

— В Тай-Фонтене! — повторил изумленный Моке, — Что ж вы, промазали?

— Почему бы и нет? Ты же в него не попал!

Моке тряхнул головой.

— Значит, здесь есть какая-то чертовщина, — сказал он. — То, что я промахнулся, — странно, но все-таки возможно. Но чтобы Мойна два раза подряд выстрелил мимо цели — нет, такого быть не может.