При капитализме, известное дело, деньги не пахнут. В том числе и те, что заработаны телом. Как и в других странах (раньше это бывало в России) появятся женщины, которые станут зарабатывать (иногда по согласованию с женихом) средства для того, чтобы обеспечить себе безбедную семейную жизнь.

Если мы станем действительно свободным обществом, то неизбежно будем вынуждены разрешить и свободу проституции как разновидность свободы личности и такого же ремесла, как и все прочие. А поэтому не будет лишним поближе рассмотреть особенности женщин этой профессии.

«Прошу считать меня выбывшей из проституток в связи с тем, что я выхожу замуж». Это заявление на имя директора Астраханского публичного дома написано представительницей самой немногочисленной категории — одной из тех, кто не создан для порочной жизни, кто находит в себе силы выбраться из грязи. Остальные деградируют необратимо.

Специалисты утверждают, что нормально возбудимая женщина не смогла бы долго вести жизнь проститутки, была бы психически быстро сломлена. И потому жрицы любви якобы безразличны к ласкам своих партнеров и только изображают взаимную страсть. Если это так, то много ли радости от такой работы? А когда работа в тягость, то она вызывает желание забыться. В кутежах. В наркотиках.

Но к этой ненормальности добавляется другая. Едва ли испытывающие удовольствие от своего ремесла, проститутки всякий другой труд ненавидят еще больше. И в этом смысле ничем не отличаются от преступниц.

Они так же тщеславны, постоянно соревнуясь в том, кто из них дороже стоит. Так же ненавидят друг друга. Так же истеричны, драчливы и жестоки.

Но самое опасное то, что работа проститутки требует организации: менеджера в лице бандерши или сутенера, соучастников в лице барменов, официантов, метрдотелей, таксистов, владельцев квартир и домов. И потому проституцию можно считать разновидностью организованной преступности.

Говорят, что сугенеры — те немногие мужчины, к которым проститутки все же испытывают какую-то страсть. Но известна также и особая жестокость сутенеров. Избавиться от своего деспота проститутка может только одним способом — найти более сильного покровителя. Сталкивая двух мужчин, она провоцирует жестокую, с увечьями драку или даже убийство. С учетом всех этих особенностей проституция, повторяю, есть не что иное, как специфическая форма женской преступности.

Где труд, там эксплуатация труда. Но есть особый класс наиболее талантливых проституток, на которых это правило не распространялось никогда. Это те, кого в древности называли гетерами. Они знали языки, могли вести беседы на философские темы, недурно разбирались в политике. Никто не мог бросить им обвинение, что они завоевали таких-то (как правило, выдающихся) мужчин исключительно ради денег или тщеславия.

С гетерами во все времена было негусто. Но они были нужны для удовлетворения чьего-то мужского тщеславия. (Берия, говорят, появлялся на людях только с одной из своих любовниц — известной оперной певицей.) Они не давали профессии сделаться презренной до последней степени.

Историки называют имена гетер только после их смерти. Не будем и мы изменять этому правилу. Одну разновидность знают все — это интердевочки. Но были (и наверняка остаются) и другие. Это тайные агентки разведслужб (работающие с иностранцами) и тайные агентки контрразведки (как правило, жены наших же офицеров), «работающие» с сослуживцами своих мужей. До недавнего времени существовала и особая категория супершлюх, которые поставляли девочек (в том числе несовершеннолетних девственниц) для высокопоставленных партийных боссов.

В истории каждой страны беспутные правители сменялись добродетельными. Одни поощряли проституцию (первые роскошно обставленные публичные до-ма появились у нас при императрице Елизавете Петровне). Другие принимались искоренять (Николай I запретил проституцию специальным указом). Какие только не придумывались наказания. Самым либеральным было расселение по пригородам и деревням. (Нечто подобное было и в нашей новейшей истории.) Брили волосы и намазывали головы дегтем. Секли принародно розгами. Однажды утопили в Луаре аж восемьсот сле-девавших за войском дешевых солдатских шлюх. Безрезультатно!

Тогда решили наказывать опозореньем. Предписывали носить желтое платье и красную обувь. Но и эти меры приводили к противоположному результату. Проституция переходила на нелегальное положение. Дома терпимости создавались в местах публичного общения людей. В тавернах, ресторанах, гостиницах и даже булочных.

Любому государству приходится выбирать между проституцией, которая приводит к непредсказуемому распространению разврата (и венерических заболеваний), и регламентацией разврата путем организации специального полицейского надзора, создания публичных домов с обязательной регистрацией проституток, регулярным (обычно два раза в неделю) медицинским осмотром.

Но и это решение не приносит полного успеха. Шлюхи и сутенеры не хотят делиться с государством своими доходами. Тайная проституция продолжает существовать, неизменно превосходя легальную, в некоторых странах почти десятикратно. Врачебный контроль не достигает цели. Легальные проститутки заражают клиентов в два раза чаще, чем тайные. Статистические исследования подвергаются беззастенчивой манипуляции — как противниками, так и сторонниками регулируемого разврата.

«Уничтожьте пролетариат, — писал профессор Тарковский, — распустите армии, сделайте образование доступным в более короткий срок, дайте возможность вступать в брак всем желающим, гарантируйте им спокойствие в семейной жизни и убедите всех жить нравственно, честно, по закону христианскому и тогда… и тогда — все-таки будет существовать проституция». Так как, по мнению автора, причина ее — врожденная порочность человека, с которой нужно бороться, но одержать полную победу — невозможно.

1992 г.

К решетке штрафного изолятора подошла женщина по фамилии Берсеева. Рыдая, она умоляла повлиять на администрацию, чтобы ее перевели в соседнюю камеру, где находилась ее мужеподобная подруга Федорова. Разумеется, я не мог взять на себя роль ходатая. Тогда Федорова вскрыла себе вены. Ей наложили швы, она сорвала их и пригоршнями бросала густеющую кровь на стены камеры…

Чехов советовал: «Если хочешь писать о женщинах, то поневоле должен писать о любви». Вот и я тоже — поневвле должен. Только писать придется о той любви, от которой не бывает детей.

Персонал считает, что бисексуальные пары составляют примерно половину контингента. Арестантки признавались, что настоящая цифра намного выше.

— Если раньше ширмовались — завешивали койку одеялом, то теперь никто не скрывает своих отношений, — говорила старушка с 40-летним зэковским стажем. — Раньше женщина, выполнявшая роль мужчины, относилась к своей половине с нежностью. Делала самую тяжелую работу, была в семье добытчицей. И не дай Бог, бывало, если кто-нибудь обидит! А теперь — как на воле. «Он» не любит ее, а только использует. Она «его» обстирывает, подкармливает. А «он» ведет себя, как барин. Раньше «мужчинами» становились те, кому сама природа велела. А теперь… В ларек идут вместе. А потом «он» берет и все продукты обменивает на теофедрин.

«Муж» заставляет «жену» доставать чай для приготовления чифиря. Если не достанет, колотит. Редко у какой пары складываются глубокие отношения. У «мужиков» все сводится к своему «я». В большинстве своем это самые настоящие альфонсы. «Он» узнает, что какая-нибудь женщина скоро получит посылку, и идет к ней. Посылка кончилась — уходит к другой, которая ожидает посылку.

Почему женщина добровольно идет в это рабство? А это лучше, чем быть одинокой, никому не нужной. На свободе разве не так? Ну и нужно учитывать, что других взаимоотношений наши женщины на свободе не имели. Чего хорошего они видели от своих мужиков?

Примерно половина женщин начали однополое сожительство в колонии для несовершеннолетних. Их сразу видно. У многих наколоты женские имена.