Вскоре пришлось идти за вторым бокалом, а чтобы не бегать за третьим, я захватила из холодильника сразу всю бутылку, а чтобы не бегать за второй, и вторую тоже захватила. Ночь предстояла сумбурная — обычно после стресса я плохо засыпаю. Но слишком напиваться не стоило — уже на завтра мне предстояло пережить семейный ужин, и моя физиономия не должна была выглядеть в глазах суровой родни слишком помятой.

Стоило открыть с фейковой страницы ленту новостей Вконтакте, как меня буквально засыпало постами о последних происшествиях. Из постов я узнала о случившемся на подземной парковке "Метрополиса", виновниками чего стал микроавтобус строительной конторы и неизвестная Инфинити — её засекли на записях с камер видеонаблюдения. К сожалению (к их сожалению) ракурс не позволил разглядеть номер машины. В интернете даже мелькали фотки — по полусапожкам на толстом каблуке, адидасовский парке и торчащему оранжевому воротнику свитера вряд ли кто смог распознать в незнакомке вице-президента компании "Киров и партнёры", а по совместительству — одну из самых завидных невест Москвы (это не моё суждение, а светских хроникёров). Зато водителя минивэна долго вычислять не пришлось — он сам вышел к людям. Он… оказался Олегом. В своём пояснительном заявлении он сказал, что приехал в тот вечер в молл по делам компании своего тестя, из-за технической неполадки у казённой машины, одолженной у кого-то из прорабов, отказали ручник и тормоза, и дело неминуемо приняло бы трагический оборот, если бы не сообразительность беглянки, которая, возможно, кого-то спасла от смерти, а его самого — от тюрьмы. В свою очередь он взял на себя обязательства по ремонту всех пострадавших в этой канители автомобилей, включая, конечно же, салатовый Х5. Сообщения рябили отзывами: кто-то задавался целью вычислить беглянку, кто-то воспевал Олега — вот, оказывается, не перевелись ещё хорошие люди и среди капиталистов-эксплуататоров. И только я понимала, что своим щедрым жестом он преумножил акции тестя в деле формирования общественного мнения.

Когда вторая бутылка подходила к концу, я набралась сил раздеться и доползти до душа. Скукожившись под прохладными струями, я развозила тушь по мокрому лицу и всё думала — встретимся ли мы вновь, и при каких обстоятельствах? А что если отныне наша игра в спасалочки перейдёт на заочный уровень? Ведь это не впервые нам довелось спасать друг друга, минуя личную встречу… Что если сперва мы окончательно перейдём на "удалёнку", а после, как это обычно и бывает, потеряем связь… Без касаний, разговоров и поцелуев она не сможет существовать вечно. Рано или поздно мы вновь осознаем себя чужаками — теми, кем были мы до того, как встретились в жёлтом кругу фонаря на безлюдном тротуаре у делового центра. Отчего-то стало очень страшно. Терять Олега было страшно. Незаметно и для меня, и для себя самого, он стал самым важным человеком в моей жизни — тот, кого я едва знала, и всё же знала лучше, чем кто-либо (так мне казалось). Наша встреча была неслучайной. Но зачем она была? Зачем? Всё это казалось игрой без победителей — игрой, не имевшей смысла. Игрой, в которой мы были… не игроками. Игрушками.

Вернувшись в постель, уже голая, я залезла под одеяло и разложила мокрые волосы по подушке. Часы показывали начало третьего. В смс-блоке мобильного светился сигнал об одном непрочитанном сообщении.

"Ангел-Спаситель, ты ли это?" — пришло с неопределённого номера. Я впопыхах ткнула на кнопку "Ответить", но обнаружила её неактивной.

Терпеть не могу восьмое марта. Так называемый праздник, по жизни вгоняющий меня в ступор — я просто не знаю, как на него реагировать! День, который считается моим только за факт обладания мною некими половыми признаками… Очень неудобный день. С одной стороны — отец, партнёры и коллеги, заваливающие цветами и открытками с поздравлениями, с другой — ютуб и соцсети, заваливающие призывами идти на баррикады, вооружившись основательно — что там цветы с открытками против сковород и скалок в правом деле пробивания стеклянного потолка? В своё время я честно пыталась понять, за что конкретно борются современные феминистки. За равную оплату труда? За возможность водить поезда метро? За свободу сексуальной жизни? Так и не поняла… У меня-то всё есть.

Кроме одного — планов на этот день. Каждый год я вынуждена врать всем, ссылаясь на несуществующую занятость — для отца я иду на свидание, для приятелей — ужинаю с отцом… А по факту остаюсь дома с бутылкой вина. Скучно. Я бы с удовольствием проигнорировала государственный выходной, но, боюсь, меня не поймут. Как я их не понимаю. Дурацкий день восьмого марта близился, планов на него по традиции не было никаких, и мерзкое чувство, что я на этом празднике жизни лишняя, накатывало очередной ежегодной волной.

Я ждала звонка, сообщения — любой весточки. Уже привыкла ждать спасения. Так же, как привыкла к тщетности своих ожиданий. Весточки не было уже год и два с лишним месяца.

Выручил отец. За пару дней до государственного выходного я получила направление в командировку вместе с билетом "Эмирейтс" бизнес-класса и бронью пятизвёздочного отеля. С отцом мы летели вместе — пусть он уже год как отошёл от дел и ныне почивал на лаврах, наблюдая за тем, как его компания развивалась и процветала под единоличным управлением его дочери, но сидеть на месте было выше его старческих амбиций. Он постоянно вмешивался в мои дела, то устраивая деловые встречи, о необходимости присутствия на которых я узнавала в последнюю минуту от его личной помощницы (её он утащил за собой из офиса домой, но я не верила, что они спали — кто поверит, что в семьдесят три мужики хоть на что-то способны?), то делая массовую рассылку потенциальным партнёрам от моего имени, то организуя мне загранпоездки в самый неподходящий момент. Путешествие в Эмираты было его затеей, и в кои-то веки я была ей рада. Женский день был спасён. Конечно, я предпочла бы остановиться в Эмирейтс Палас, погреться на пляже, ведь март — идеальный месяц для отдыха в ОАЭ: уже не так прохладно, как в феврале, и при этом до традиционной летней жары ещё далековато. Но отец забронировал нам Андаз — высотный отель в деловом центре города, по форме такой же громадный, как и Палас, но совершенно иной по наполнению.

— Выставка строительного оборудования? — Ах, да, всё же мы летели в командировку, а не в отпуск. Билеты на посещение закрытых экспозиций прилагались к турпакету.

— Не только оборудования. Строительные технологии, архитектурные новшества… — Даже по телефону я чётко различала в отцовском голосе извиняющиеся нотки.

— Ага… Нужные люди.

— Не без этого. Особенно мужчины. Состоятельные перспективные мужчины. Каролина, тебе уже…

— Тридцать три. Возраст Христа, я помню. Если заикнёшься про часики — полетишь один.

Моя угроза возымела действие.

Уж не знаю, кто накапал ему на мозги, но если моё громкое и выгодное замужество издавна являлось его идеей-фикс, то с недавних пор отец был просто одержим мыслью свести меня с каким-нибудь заграничным магнатом. Особо плотоядно он заглядывался на нефтяные монархии Ближнего Востока, точнее — на тамошних самцов. Ни многожёнство, ни религиозные прибабахи — ничто его не смущало. Папаша сходил с ума, а я, дабы не просидеть ещё одно восьмое марта в стенах своей студии, что стала тесна, как деревянный макинтош, и лишь глупые сантименты не позволяли мне съехать в квартирку поприличнее, решила ему подыграть.

Да кого я обманываю — подыграть я решила прежде всего себе. Компания Стельмаха вела свои дела в смежных с нами областях, а их давние и крепкие связи с бизнесом в странах Залива были всем известны. По моим предположениям, Олег непременно должен был посетить ту выставку. С тестем, с женой — какая разница. Я просто хотела его увидеть — впервые за шестнадцать, мать его, месяцев — и не собиралась упускать свой шанс.