Недоволк рыкнул, зло и протяжно. Так низко и страшно, что захотелось срочно полезть на дерево, чья ветка пребольно хлестнула в плечо как раз перед капканом кореньев. Все это выглядело так, будто лес не желал ее отпускать.

— Ты сходишь с ума, Марта. Лес не может хотеть что-то. Это просто деревья и звери.

Просто зверь рыкнул, сделав ещё два шага в наступление. Марта отползла назад, не оборачиваясь, все так же глядя в красные зрачки. Теперь, чуть поодаль, можно и вставать. С опорой на одну руку не так легко, если та по запястье тут же утопла в снегу.

Зверь тоже, явно, не планировал ждать прыгнул вперёд, не давая Марте шансов. Затаившись, девушка ждала, глядя, как с крупных клыков на ее платок капает слюна. Желудок свело от отвращения. Зверь завыл. Ему ответил вой из леса. Потом новый, уже ближе.

Так вот почему хозяин замка так легко ее отпустил! Теперь это охота, а она — загнанный заяц. Конечно! Все логично и сходится. Слабая, почти обессиленная — лёгкая добыча. Риэрн ведь говорил, что все в этом лесу подчиняется ему. Зверьё, значит, тоже. Выходит, маг просто натравил своих питомцев на след. Какое извращённое развлечение, а ведь в какой-то момент маг показался ей нормальным, не таким гадом, как рисовали сельчане.

Зверь наклонился, зубы проткнули ткань накидки, но до кожи не достали. Помотав мордой, чудовище разжало пасть и прицелилось получше, продолжая вдавливать жертву в снег.

Марта пыталась дернуться, но силы давно уж покинули это хрупкое тело. Последнее забрал луноцвет сегодня. Марта застонала, ощутив, как щеки горячат струйки слез.

— Вот и все. Не принесла матери спасения, — Марта замерзала, пытаясь сбросить с плеч грудь вдавивших в сугроб лап. Ничего. Только порождение бездны сильнее разозлились, ухватив этот раз сильнее и точнее… Женский крик разорвал ватную тишину застывшего в зимней спячке леса.

Риэрн

— Зачем ты ее прогнал!?

Подняв бровь, Риэрн прокрутил в руках стакан с янтарной жидкостью, наполнявшей комнату тяжелым ароматом древесных смол, хвои и каких-то специй.

— Ты забываешься! — он не был в настроении слушать нотации от давно уж отжившего свое старика. Много ли он понимал, не выходивший из замка веками, в современных устоях. Откровенно, сам Ри тоже ни черта не понимал. У него не было волшебного зеркала, чтобы подсматривать за миром и живущими там людьми. Да и не хотелось никогда особенно. Сегодня впервые подумалось, что хорошо бы иметь какой-то способ увидеть Марту хоть изредка. Просто, чтобы убедиться, что добралась невредимой, не сломала себе ногу в лесу. Да, лес подчинялся бездне, следовательно, и хранителю ее тоже, но это не значило, что Ри контролировал лично все происходящее ежесекундно.

Он даже не всегда ощущал, когда в лес входил чужак. Лес был живым, огромным и Ри чувствовал моментально в нем только насильственную смерть или выход чудовищ за границу дозволенного. В остальное время нужно было прислушиваться, идти ближе к колодцу, позволяя тьме наполнять себя плотнее вбивая черноту и холод в усталое тело. Риэрн не любил этого и не прибегал лишний раз к крайним мерам. Желающих наведаться в гости давно уже стало так мало, что и раз в пару месяцев не всегда случались визитеры. Уходя, они забывали и про мага, и про само пребывание в лесу. И Марта тоже, конечно же, забудет. Мысль эта неприятно горчила, куда сильнее, чем крепленый напиток.

Как будто, если бы не забыла, то вспоминала хоть иногда добрым словом. Скорее всего только открещивалась бы, да радовалась, что отделалась легко, сбежав от убийцы. Не обращая внимания на ворчание духа замка, Ри усмехнулся, отодвинул подальше стакан, развернул оставшийся после отца Марты блокнот.

— Это ты забываешься, мальчик! — вдруг всерьез разозлившись, предок резко пересек комнату, шлепнув сухой пятерней по пожелтевшим страницам. — Я, может быть, стар и давно уж утратил силу, но рассудок и голос все еще имею, слава Богам. — Что будет, когда закончится твой век? Твой эгоизм обрек людей на гибель. Думаешь, сколько их поляжет, пока столичные поймут, что случилось, пока пришлют сюда отряженных магов и те купируют источник, связав его еще с кем-то?

— Не всем быть героями, дорогой предок. Вот вам очень хотелось пожертвовать собой ради людей и мира. Я такого желания в себе не ощущаю, — Риэрн тоже поднялся. Будучи выше Аэрна, опустил тяжесть веса на распластанные по столешнице ладони, встретившись взглядом со злыми зрачками старика.

— Этот источник был в нашей семье четыре с половиной века!

— Тебя что волнует? Утратить семейное величие? Так его давно уж нет.

— Потому что один безмозглый мальчишка все уничтожил!

— Как ты смеешь! — поджав губы, маг резко выпрямился, выставив перед собой руки, вокруг ладоней принялась сгущаться тьма, стекаясь отовсюду. Призрачные змеи ползли по стенам, пролазили сквозь щели, спускались с потолка, тысячами сизо-черных нитей сплетаясь в спутанные клубки над пальцами хозяина. Арэн стоял напротив. По морщинистым, бумажного оттенка скулам ходили бугры мышц.

Старик повел плечом, пол дрогнул, на потолке закачалась люстра.

— Ты здесь больше не хозяин, Аэрн. Тьма подчиняется мне.

— Давно нужно было выпороть тебя, а я все жалел. Думал, надо подождать, мальчик потерял сразу мать и отца, ему нужно время. Не верил я, что время сделает из тебя чудовище. Бездушное и жестокое, Готовое уничтожить несколько поселений из малодушия, — Стены замка качало так, будто они находились в каюте, а за бортом сильнейший шторм. Аэрн схватился за край стола, явно проигрывая схватку с повелителем бездны. Знал сам, как силен бывает носитель первородной магии, но ни разу в жизни не использовал ее во вред. Всегда только на благо людям. Может, потому Ри так и не сумел подчинить тьму. Слишком рано познал вкус смерти. Слишком юным был, когда оборвал чужую жизнь и это кормило тьму лучше любой слабости.

Аэрн не считал внука слабым. Напротив, без старшего наставника Ри вполне неплохо осваивал силу и умело ее использовал. Проблема была лишь в том, что в теле взрослого вполне мужчины так и жил разобиженный на весь свет мальчишка, чья боль и ненависть мешали поступать разумно, отравляя душу с каждым днем все сильнее.

В какой-то момент Аэрну даже показалось, что Марта заметила в хозяине замка что-то хорошее и была готова отказаться от навязанных сельчанами предрассудков, но потом все ухнуло в бездну. Буквально причем. Надо же ей было увидеть там отца. Надо же было сложить два и два. И этот идиот не стал отнекиваться, честно, как на присяге признал, что да. Был здесь. Живым не вышел.

Аэрн покачал головой.

— Хочешь разнести замок и похоронить себя под руинами? — по потолку прошла широкая трещина и тонкие змейки силы теперь стаей освобожденных из клетки птиц ринулись оттуда к своему хозяину.

— Может и хочу, — в самом деле, если просто уничтожить это все. Пусть лес выйдет к людям, пусть тьма покроет хоть все вокруг. Ему, мертвому уже не будет до этого дела. Почему отец позволил себе шагнуть в Бездну, оставив все это на десятилетнего сына. Велика была его тоска? Так его, Ри, тоска куда шире. Что вообще было вокруг него все эти годы, кроме тьмы? Имеет ли хоть кто-то право обвинять его в малодушии и жестокости. Его, не знавшего иного отношения.

— Остановись, — просипел Аэрн, изо всех сил стараясь сдерживать потомка. — Прекрати!

Взгляд мага потемнел еще сильнее, замок трещал так, словно вот-вот разойдется по швам, как сшитый не по размеру сюртук. С потолка посыпалась штукатурка.

И в этот момент в голове у Риэрна раздался визг.

Пронзительный, оглушительный визг, полный страха и отчаяния. Сбросив с рук клубки тьмы, как стряхивают воду после мытья, от открыл портал. В дрожащую реальность за ним тянулись верные змейки силы. Голодная и злая стихия, вырвалась вперед хозяина, спущенная с цепи, смазанным вихрем ударила в бок зверя, раскрывшего пасть над плечом мечущейся в крике девушки. Чудовище заскулило, отброшенное метров на пять, вспороло тяжелой тушей снег, ударилось обездвиженным телом от толстый ствол дуба и застыло.