– Ирвин, – позвала я своего спутника, пока он вел меня куда-то, – почему все под стеклом?

– Что? Я тебя не понял, – задумался он.

– Вот смотри. Лучи, листья, яблоки, ствол дерева – все как будто под сантиметровым слоем стекла, – я все-таки не удержалась от своего детского вопроса.

– А! Так ты про свет! Это не стекло, это свет жизни, энергия, излучаемая тем или иным объектом. На земле человек видит лишь материальный аспект объекта, его формальную сторону. Однако, многие дети видят вещи в целокупности с их духом, от того, наверное, говорят, что «в детстве и трава зеленее…». Здесь же материя более тонкая, поэтому ты видишь все так, как оно есть.

– Понятно, – сказала я, убеждаясь в том, что совершенно ничего не понятно, – а теперь главный вопрос, который мучает меня все это время: почему я голая?!

Ирвин вновь рассмеялся:

– Ты же новенькая. Тебя пока никуда не определили, не решили, что с тобой делать. У нас все распределено по цветам, чтобы не путали семью с семьей. Новички – совсем другой раздел…

– Семьей? – перебила его я, весьма озадаченная.

– Так, все! Тебе скоро объяснят! Если, что я буду помогать тебе. Как меня зовут, ты знаешь. Семья Одаренных. Удачи тебе, сейчас я тут уже лишний, – дружески постучал меня по плечу мой пока еще единственный знакомый и удалился. Через пару минут я увидела его вдалеке, цепляющимся за луч солнца и исчезающим где-то в просторах неизведанного неба.

И вот я стою практически голая, на облаках и передо мной дерево с яблоками. Кажется, где-то это уже было… Чувствую себя отнюдь не Евой, а скорее младенцем, который только вошел в неизведанный мир и настолько беззащитен, что хочется плакать. Или не хочется? Пока не разобрала. Тут я увидела голого мужчину. У него также, как и у меня, единственной «радостью» был синий поясок, едва прикрывающий гениталии. Я подошла к нему, понимая, что мы в одной тарелке.

– Привет, вы – …новенький? – спросила я.

– Привет, да. Тебя тоже встретил человек в синей одежде и привел сюда? – спросил он.

Мой собеседник источал напряжение, и вступать в беседы явно не собирался. Это был светловолосый, худощавого телосложения мужчина, лет сорока пяти.

– Да…

В этот момент вышли три человека в коричневых одеждах. Их рост был много выше, чем наш, больше двух метров.

– Присаживайтесь, – сказал один из них. Тембр его голоса был более чем спокоен и приятен. Словно это говорит твой отец. С одной стороны, мне стало спокойнее на душе, а с другой – мне было немного страшно. От этих людей исходила некая необъяснимая сила и уверенность в себе. Я хотела уточнить, куда присаживаться, но тут увидела огромный стол-окружность вокруг яблони. Коричневый непрерывный стол, ни на что не крепился, а просто парил в воздухе, как кольцо Сатурна. Сиденьем для нас служил такой же коричневый плоский обруч, чуть ниже и уже самого стола.

Мы нерешительно присели, и я вновь огляделась. Яблоня создавала обширный уютный навес, а яблоки так и соблазняли своим внешним видом. Только сейчас я увидела, что весь этот уровень неба сплошь состоит из деревьев, правда, видны только их темно-коричневые и бордовые стволы, исписанные то ли молитвами, то ли мантрами, то ли еще Бог знает чем. Мое изучение местности было прервано речью одного из мужчин.

– Ну что ж, насколько нам известно, вас сегодня только трое, – заговорил второй высокий человек, и его голос показался мне знакомым.

Трое? Кто третий? Только сейчас я увидела еще одного новоприбывшего – это был мальчик, лет четырнадцати. Несмотря на свой возраст, он держался намного увереннее взрослого мужчины-новичка. Сидел он прямо, как за партой, но без напускной старательности. Взгляд был ровным, моргал медленно и редко. Весь его вид говорил о спокойствии и готовности на все, чего бы его только ни попросили. Зеленоглазый мужчина сидел, нависая над столом, и разминал пальцы под ним. Его волнение меня немного рассмешило, но одновременно с тем передалось и мне. Но, пожалуй, меня все это не так сильно волновало, как тот факт, что девушка здесь была я одна, бытие в меньшинстве было мне не в новинку, но моя нагота! Я не знала, куда деть свою грудь. Впервые в жизни я пожалела, что у меня не нулевой размер. Сначала я думала опереться на стол и прикрывать соски рукой; потом я подумала, что могу лечь на локти головой, грудь спрячется под стол и мне не придется ни на что отвлекаться! Весьма неплохая мысль была перекрыта другой: а вдруг они сочтут, что я слишком развязана, что позволяю себе на первой же встрече фривольные телодвижения? Никакого уважения с моей стороны!

– Девушка! Расслабьтесь, здесь никто не будет смущен вашей голой грудью. Вас сюда прислали не ради того, чтобы вы, как на земле, подвергали себя бессмысленным беспокойствам. Если вы раздеты, значит так надо! Что за привычка у вас, людей, беспокоиться по мелочам, пропуская самое важное? – упрекнул меня третий из мужчин, который все это время хранил молчание. Так сказать, лава в вулкане конспиративными методами сгущалась и в самый непредсказуемый момент разверзлась безудержным потоком.

– Прошу прощения, но неужели вас самих не отвлекает моя грудь? Вы сможете нам спокойно повествовать что-то, не обращая внимания?

– Нас давно такие вещи не прельщают. Поверьте, даже вот эти яблоки намного сильнее интересуют нас, чем женское тело, – сказал один из «местных».

– Вас – то ладно! А эти двое? Они явно не вашей закалки… Неужели нельзя дать чего-нибудь сверху, – я жалобно приподняла брови и округлила глаза. В земной жизни этот маневр всегда действовал в мою сторону.

– Что-нибудь сверху? Держите! – второй мужчина в коричневом подал мне кусочек синей ткани.

– Спасибо, но это мне даже на руку не налезет.

– Зато вполне сойдет за кляп, если вы сейчас же не замолчите, – сказал он, и я поняла, что пора смириться. Я убрала руки и облокотилась на стол, выпятив грудь так, чтобы это смутило новичка-мужчину, а я хоть на грамм смогла оказаться правой.

Новичок-мужчина, покраснев, устремил свой взгляд на людей в коричневом. Я осталась довольной. Правда через минуту устыдилась своему поведению и села нормально.

– Полагаю, что мы можем начать, – сказал один старец. – Сперва должен сказать, что вы здесь не случайно. Догадываюсь, сколько вопросов сейчас у вас, – я постараюсь ответить на главные, остальное – дело времени. Первое: вы не умерли, и вы не в раю. Но вы и не живы в обычном смысле этого слова. И все это не плод вашего воображения, – он обвел нас взглядом. Глаза его были очень выразительны. Он говорил не ртом и языком. Он говорил и глазами, и головой, и всей своей сущностью. Слова, вылетавшие из его уст, стройными рядами укладывались в нашей памяти, и забыть сказанное этим человеком (или существом) было уже невозможно.

– Вы здесь целиком и полностью. Вашим телом и сознанием. Но со временем вы будете меняться. Изменится и структура вашего тела, и ваше восприятие самих себя, мира, смысла жизни, главного – всего. Вы уже не будете людьми. Вы будете также нуждаться в пище, но и пища изменится. Вам будет хотеться спать, но и под сном мы понимаем несколько другое, чем люди. В целом – потребности не уйдут, а изменятся, выйдут на новый уровень.

Второе: у вас особая миссия. Но, чтобы начать ее выполнять, вам нужно будет хорошенько поработать над собой. Механизм был запущен нами, когда при жизни вы почувствовали зов сердца, но не могли понять, чего именно хотите. Вы попали в такие ситуации, где не могли пользоваться фактами и логикой при принятии решений, а только тем чувством, что незримо и недоказуемо[2]. Каждого из вас осуждало и не понимало общество, каждого из вас пытались вернуть в привычный образ жизни, но вы должны были слушать только свое сердце. И вы выстояли! Вы прошли проверку на силу духа и на веру, именно поэтому вы здесь. Большинство людей, которым был послан наш «зов», не справились и вновь пошли на поводу у логичных доводов и других людей. Они еще не готовы. Но вы – другое дело. Молодцы.