Через несколько минут я уже была возле нашего участка. Отворив ворота, я огляделась: моему взору предстала следующая картина: моя семья и друзья родителей съехались на праздник живота, который сулил проходить под скорбную песнь наших печёнок. Об этом свидетельствовала армия алкогольных напитков, призванная победить скуку и усталость. Бутылки ожидали своего часа в многочисленных пакетах, которые еще не успели разобрать. Женщины занимались готовкой, мужчины разжиганием костра для шашлыков, а коты – внимательным наблюдением за происходящим.

Я поздоровалась со всеми, на что мне ответили сдержанным приветствием и последующим молчанием. Я вновь почувствовала себя лишней. Дабы не портить им настроение, я ушла на второй этаж переодеться и привести себя в порядок после дороги. Испорчу его чуть позже, – при параде.

– За встречу! Ура! – прозвучал звон бокалов, и первая порция спиртного пошла в ход. Был уже вечер, и мы все собрались за праздничным столом. Собравшиеся радовались встрече, смеялись и наслаждались поглощением яств. Зазвучали анекдоты, затем пошло обсуждение бытовых ситуаций и знакомых. Я отшельником сидела на краю стола, и стул мой так кстати находился возле кустов. Основная масса народа пришлась на его середину, где и бурлило веселье. Дедушка сидел на противоположной стороне и так же, как и я, выступал, скорее, наблюдателем, нежели участником. Однако было видно, что на его душе легко и светло, а в мудром уме все просто, в то время как в моем царило настоящее мракобесие.

Я наблюдала за происходящим, и у меня не было никакого желания участвовать в этих бессмысленных разговорах. Об меня явно можно было зажигать спички. Скука, раздражение, тревога – вот, что меня переполняло. Мне будто заткнули нос, закрыли глаза и зажали в тиски. Куда бежать от этих ощущений? Неужели один только выход? Я в нерешительности посмотрела на бутылку. «Ира, не надо пить, это неправильно, ты знаешь. Во что превратилась твоя жизнь? Куда ты от нее бежишь? Может быть, пора что-то понять?», – говорила я сама себе. Да, я уже запретила себе употреблять алкоголь, поскольку последние три месяца я выпивала также часто, как и чистила зубы. А чистила я их исправно.

Последнее время мне ничего не хотелось. Все было каким-то блеклым, скучным, не вызывающим интереса или желания. Я заблудилась в этой жизни. Заблудилась в потворстве чужим советам, о том, как надо жить. Устала от собственных метаний в поисках профессии, деятельности, которой хотела бы заняться. Мне надоело преследовать цели, к котором мчалась из-за токсикоза неуёмных амбиций. Да, я бросалась достигать разные цели, стремилась к вещам, которые, как мне тогда казалось, сделают меня счастливой. Я бежала сломя голову, подгоняемая страхом, что-то упустить, потерять, не добиться… Однако, каждое такое стремление сопровождалось дискомфортом в сердце. Оно предупреждало, что я вновь запрягла своего коня не в ту сторону. А я продолжала рваться, уверенная в том, что в этот раз точно достигну своего! Но на выходе была лишь непродолжительная радость и опустошение. Сердце печально аплодировало в груди, саркастически крича мне «браво».

Круто поменяв свой образ жизни, я отправилась на поиски ответов на эти вопросы. Пока я продвинулась недалеко. Прежде, чем вступить на путь, нужно было расчистить его от обломков прошлого. И вот, собственно, результат крушения: обиженная семья, считающая меня предательницей и полная дезориентация в жизни, когда не знаешь, кто ты, и что тебе делать. Абсолютная безрадостность, бесчувственность, уныние и апатия, щедро сдобренные ненавистью к себе. Выходом же из этих адских состояний стал алкоголь. Я понимала, что это «неправильно», но терпеть ежедневное напряжение внутри себя я не могла. И не хотела. Аргумент – «пить плохо» звучит очень неубедительно, когда ты страдаешь от самого своего существования. И так легко выпить и на время освободить себя от этого страдания. Ведь другого выхода пока не видишь…

Когда передо мной встал полный бокал красного полусладкого, я поняла, что пропала. Горячительная жидкость стала разливаться по моему телу. Через несколько минут меня стала отпускать злоба и душащая апатия. Пошел сброс тревоги, внутри обнаружилось спокойствие и даже желание жить. Мир уже не виделся таким ограниченным, а к сидящим напротив людям проснулась нежность и соучастие. Они же все-таки мне родня. Почему двадцать минут назад они были для меня неодушевленными изваяниями? А сейчас я даже вспомнила, что их люблю. Знаю, что это звучит отвратительно, но зато это правда.

– Предлагаю тост, – подняла я бокал. – Давайте выпьем за вас! За моих родителей!

Друзья весело поддержали тост, а родители молча чокнулись бокалами, потупив взоры.

– Ира, а ты уже решила куда теперь будешь переводиться? Или может быть, вернешься в свой институт? – спросил кто-то из друзей, совершенно не подозревая о том, какой костер разжигает в сердцах моих близких.

– Нет, я пока никуда не планирую поступать. Я не хочу снова ошибиться. Поэтому нужно все взвесить, понять, решить. Сейчас у меня нет никаких идей, поэтому пока буду просто работать и думать.

– Торговать светильниками в подвале, ага. Ради этого мы столько занимались твоим воспитанием и обучением. Сколько было вбухано бабок в репетиторов, в курсы! На все наплевала и стала продавщицей!

– Я ни на что не плевала! Я просто сделала, наконец, свой выбор. Я больше не могла жить так, как «надо». Причем, это «надо» надо вам, а для меня в нем ничего нет. Я хочу стать счастливой, а предложенный вами путь, к счастью не ведет. Когда я решила делать по-своему, вы меня возненавидели.

– Как по-своему? Бросить учебу, друзей и семью? Изолироваться от мира? Так поступают сектанты и сумасшедшие! – продолжала мама.

– За гулом ваших голосов, я сердца своего не слышу, – сказала я, и тут же поняла, что фраза, сказанная в таком тоне, может выглядеть как насмешка.

– Вернись к нормальной жизни! Бросила институт, уехала из дома и не понятно, чем занимаешься! Тебе ничего в жизни не интересно. А сколько ты стала пить… Пожалей нас! Мы ведь из-за тебя не спим, не едим! – в сердцах выпалила бабушка, а я тем временем скользнула взглядом по заставленному блюдами и напитками столу.

Я молча посмотрела на нее. Я не могла сказать – «хорошо, я сделаю, как вы хотите», а ничего другого от меня слышать не хотели.

– Тьфу! – чересчур эмоционально отреагировала она и ушла в дом, а дверь была наказана за бабушкин гнев, сильным ударом о створки.

Ну, я уже не могла терпеть. Пора мстить за боль правдой:

– Я никогда не чувствовал поддержки от вас, только вечные упреки и прогнозы, что у меня никогда ничего не выйдет! Стоило мне поступать по-своему, вы все ополчались против меня и гнули свою линию до тех пор, пока я не делала по-вашему! Никаких компромиссов! А если я смею сделать так, как мне хочется, – я не на той дороге! А какая, – «та»? Откуда вам знать, какая – та? Я вот не знаю, какая «та», но зато знаю точно – какая «не та». Поэтому я ищу…

– Искать можно до старости. Тем временем у всех уже будет высшее образование, работа и семья. А ты все будешь искать! – говорила надрывно мама, а друзья тщательно пережевывали еду.

– Ну не в этом счастье! – вышла я из себя и из-за стола. – Счастье не в работе, дипломе и детях! Не для всех оно таково! – Я уже не принадлежала сама себе. Завидев, тарелку с деликатесами я подняла ее со стола и обратилась к притихшим и наблюдающим за мной гостям: – Вот! Смотрите! Вы все лопаете! И я лопаю и пью! Потому что не нашли мы с вами других радостей, не нашли! А все советы даете… – я с презрением взглянула на блюдо с нарезками и разносолами и со всей силы разбила о плитку под ногами. Гости так и подпрыгнули на своих местах с выпученными от удивления глазами, – такими как были у тех креветок, что теперь валялись на полу.

Закончив показательное выступление, я поднялась на второй этаж. Да, мой гнев нашел свой выплеск, и я успокоилась. Но на спокойную голову мне было понятно, что я вела себя как обычный подросток, объявивший бунт этому миру. Тут и не пахнет разумным разговором. Это был бой между моей обидой и обидой и страхом за меня родителей. В такое время, когда ты сам учишься принимать решения, сложные решения, и не уверен в их правильности, – тебе нужно понимание и поддержка, а не реактивное сопротивление в виде обид, уколов и бойкотов. Я понимала, что ими руководил страх за меня и обижала моя отчужденность. А мной руководила обида за непонимание и страх за свое будущее. Вот и получалось вместо взвешенного разговора перетягивание одеяла. Каждый хотел показать, что на его стороне куда «холоднее».