Он волочёт меня через весь остров, сухая трава под ногами врезается в кожу, и царапает пятки, пока я пытаюсь восстановить контроль над своим телом. Но это бесполезно, хватка Паркера на моих руках смертельно крепкая, и я знаю, что на этот раз он не отпустит меня так легко, как раньше. Ему надоедают мои приглушенные крики, и он отрывает кусок от моей ночной рубашки, злобно засовывая его мне в рот, чтобы я не могла издать ни звука. Горячие слезы унижения текут по моим щекам, когда я понимаю, насколько я сейчас беззащитна перед человеком, которого я презираю и боюсь больше всего на свете.

Он тащит меня долго, я сопротивляюсь всю дорогу. Наконец, мы подходим к дому, который выглядит так же, как дом Кейда и мой, но предположительно является другим домом на острове. Дом, который выглядит уютным и теплым при солнечном свете, но выглядит зловеще в темноте, когда его освещают лишь несколько лучей лунного света. В дверях стоит женщина, и когда мы подходим ближе, мои глаза расширяются. Это женщина с пляжа, которую, как я теперь понимаю, я видела с Паркером, а не с Кейдом, но что-то еще в ней кажется знакомым.

— Отойди с дороги, Марисса, — шипит Паркер, как только мы оказываемся рядом.

Брюнетка быстро делает то, что ей говорят, что заставляет меня задуматься, почему она так реагирует. Думаю, она знает, что происходит, если она не подчинится, это не закончится хорошо. Значит, Паркер полностью поддался своей темной стороне.

Я что-то бормочу в ткань, и Паркер тащит меня в дом, позволяя мне упасть на пол, как тряпичной кукле. Я смотрю на него умоляющими глазами, когда он стоит надо мной, утверждая свое превосходство. Женщина, Марисса, подходит к нему сзади, как потерявшийся щенок, и смотрит на него с таким безумным обожанием, что у меня мурашки бегут по спине. Я понятия не имею, на что я здесь наткнулся, но эти двое оба кажутся совершенно, совершенно безумными. Мои мысли подтверждаются, когда Паркер пронзительно смеется мне в лицо, дразня меня своим смехом и маниакальным взглядом.

— Думала, ты сможешь сбежать? — Спрашивает он меня с дьявольской ухмылкой на лице. — Ты никогда этого не сделаешь, Джун… Каждый раз, когда ты будешь думать, что ты в безопасности, я буду на шаг впереди, готовый заявить на тебя права. Ты моя, Джун. Ты всегда была моей.

Мой взгляд метнулся к Мариссе, но ее, похоже, эта информация не обеспокоила. На самом деле, это как будто они каким-то образом работают вместе, потому что она даже не устраивает сцен и не спрашивает его, что он делает, притащив в их дом женщину с кляпом во рту. Больные ублюдки. Паркер подходит ко мне, и я издаю приглушенный крик, но все, что он делает, это вытаскивает тряпку у меня изо рта, предупреждающе подняв палец перед моим лицом.

— Теперь, если ты знаешь, что для тебя хорошо, ты будешь держать рот на замке, если не хочешь, чтобы твоя улыбка стала шире.

Чтобы закрепить свои слова, он машет ножом перед моим лицом, сталь блестит в лунном свете. Я чувствую, как снова наворачиваются слезы, понимая, насколько хренова вся эта ситуация. Я никогда не должна была доверять ему или позволять ему вернуться в нашу жизнь. Этот ублюдок просто искал способ снова причинить боль нам обоим. Затем Паркер хватает меня за плечи и тащит вниз по лестнице в подвал. Здесь темно, холодно и сыро, и он точно знает, как я ненавижу всё это.

— Дом, милый дом, — шепчет он мне на ухо, толкая меня к матрасу на полу.

По крайней мере, здесь чисто и не воняет, что заставляет меня чувствовать себя немного лучше. Я в таком шоковом состоянии, что у меня не получается даже вскрикнуть, когда он связывает меня и снова засовывает что-то мне в рот, чтобы я замолчала, завязывая это у меня за головой. Наконец, меня оставляют с кляпом во рту и связанной. Я тихо плачу, слезы текут по моему лицу. Паркер отступает назад, чтобы полюбоваться своей работой, и улыбается как сумасшедший, явно довольный тем, что видит.

Затем выражение его лица меняется. Очень медленно он касается моей щеки, нежно лаская меня, как будто я не тряпичная кукла, а фарфоровая статуэтка. Как будто он так боится, что малейшее прикосновение может сломать меня. Я смотрю ему в глаза и ищу в них хоть малейший след человечности. Но так же быстро, как это появилось на его лице, выражение Паркера снова мрачнеет. Его рука задерживается на моей щеке, но теперь уже не по-братски, а с угрозой. А потом он сильно бьет меня, удар отбрасывает меня обратно на матрас.

— Ты была плохой девочкой, Джун, — рычит он, гнев в его голосе настолько очевиден и пугающий, что заставляет меня думать, что я не переживу эту ночь. — Я знаю, что ты сделала. Ты вышла замуж не за того брата, сестренка. И ты позволила ему обрюхатить тебя… А теперь пришло время отвечать.

Злобная улыбка сменяет его хмурый взгляд, и он пододвигает стул к моему матрасу, все время глядя на меня.

— Я должен хорошенько рассмотреть тебя, — бормочет он себе под нос. — Прошло много времени.

Он устраивается на своем месте, его глаза прикованы ко мне, и я знаю, что обречена на бессонные ночи, пока он рядом. Потому что Паркер Миллер это человек, играющий главную роль во всех моих кошмарах, включая этот.

Меня пугает факт того, что время идет, а за мной никто не пришел. Никто не знает, где я и кто меня похитил. Я думаю о Кейде и Тео, и это просто разбивает мне сердце, зная, что я, возможно, никогда больше их не увижу. Я понятия не имею, который час, единственное, что я понимаю о времени здесь, это то, что Паркер притащил меня в ванную, чтобы я могла умыться. Он приносит мне еду и всегда садится рядом со мной. Он не прикасается ко мне… пока.

Но то, что он делает, вызывает не меньшее беспокойство. Обычно студии наполнены естественным светом и солнечными лучами, проникающими через окна. Я думаю, это идеальная метафора для его работы, поскольку работа Паркера находится в подвале, окутанном темнотой и запахом чего-то гниющего. У него здесь все его принадлежности, и весь день он рисует меня.

Он не показывает мне картины, но по его злобной ухмылке я просто знаю, что мне будет еще хуже, если я их увижу. При воспоминании о том, как я в последний раз видела одну из его картин со мной, у меня по спине пробегают мурашки. Она была темной, окровавленной, мое тело было искривлено и изломано неестественным образом, который мог придумать только больной разум. Пока он рисует, он разговаривает со мной, и я понимаю, насколько извращенной стала его одержимость.

Он рассказывает мне, насколько он успешен под вымышленным именем. Он говорит, что зарабатывает миллионы. И он еще более рад сообщить мне, что именно он стоял за розыгрышем билетов в этот адский рай. Он привел нас прямо в свое логово, и мы ничего не заподозрили. Марисса похожа на его служанку, которая приносит нам еду и чуть ли не целует пол, по которому он ходит. Все их отношения вызывают беспокойство, и я изо всех сил пытаюсь поговорить с девушкой, но мне всегда затыкают рот и связывают, когда я не ем. А во время еды Паркер приставляет нож к моему горлу, чтобы я не кричала, мои слезы смешиваются с несвежей едой, которой меня кормят.

Меня убивает факт, что мой худший кошмар стал реальностью. Я позволяю тьме поглотить меня и провожу время в состоянии полубессознательности, даже не борясь с потоками, которые тянут меня вниз. Я знаю, что долго не протяну, хотя он и не прикасался ко мне, не пытал меня… Но я знаю, что это произойдет. И когда это произойдет, я больше не хочу здесь находиться.

Надежда приходит в виде стука в дверь, такого громкого, что я слышу его из подвала. Мои полные надежды глаза вспыхивают, но Паркер кричит, чтобы Марисса открыла, подходит ближе ко мне и прижимает это ставшее уже знакомым серебряное лезвие к моему горлу.

— Ни слова, — шипит он мне на ухо, и я плачу, прислушиваясь к разговору наверху.

Я слышу, как открывается дверь, а затем раздается голос Мариссы.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Привет, — доносится мужской голос. Я сразу узнаю в нем голос своего мужа. — Не хотел вас беспокоить. Просто хотел сообщить вам, что моя жена пропала с острова. Вы не видели здесь кого-нибудь поблизости?