— Ты хочешь, чтобы я кончил в тебя? — Шиплю я. — Хочешь, чтобы я наполнил эту маленькую киску до краёв?

— Да, — шепчет она, глаза безумные, лицо лихорадочное. — Наполни меня, Кейд. Я хочу тебя всего без остатка… Я хочу, чтобы и я была у тебя.

Она выгибает спину для меня, и мои руки скользят под ней, притягивая ее ближе, когда я выдыхаю ее имя.

— Кейд! — Она стонет мне на ухо, и это последнее, что мне нужно, чтобы дать мне освобождение, которого я жажду.

— Да, детка, — шепчу я в ответ. — Держи, Джун. Держи, мать твою, моя июньская бабочка. Это всё твоё…

Я кончаю в нее, когда она выкрикивает мое имя. Я так устал, что готов рухнуть рядом с ней, но я целую ее еще раз, наслаждаясь ее вкусом, ее прерывистым дыханием. Я медленно вытаскиваю свой член, пока она хнычет. Моя сперма пачкает ее простыни вместе с ее кровью. Черт возьми, какой чёртов беспорядок мы устроили… И какой это прекрасный беспорядок. Она прижимается ко мне, и я на секунду закрываю глаза, благодаря Бога или того, кто сделал это возможным для меня. Для неё. Для нас. Она целует меня нежно, но страстно, как будто я для нее все.

— Насколько сильно было больно? — Спрашиваю я ее, прерывая наш поцелуй, когда она лежит в моих объятиях.

Ее голова покоится на моем плече, ее пальцы кружат по моей коже, когда она смотрит мне в глаза с дьявольской усмешкой.

— Сильно, — отвечает она. — Но мне это понравилось, Кейд. Это всегда так больно?

Я улыбаюсь в ответ ее невинности.

— Не всегда. Нет, если только ты сама этого не захочешь.

— Я действительно этого хочу, — шепчет она, и мой член снова твердеет. Блядь, она чертовски идеальна.

— В следующий раз будет лучше, — обещаю я ей, думая обо всем, что ей еще предстоит испытать. Все то, что я хочу ей показать. — Я буду делать это лучше для тебя каждый раз, июньская бабочка…

В конце концов, теперь у нас есть все время в мире.

Прошло несколько часов, и мы сидим в гостиной. На ней моя рубашка и стринги, которые сводят меня с ума. Я голый, потому что мне нравится, как ее глаза скользят по моему телу, как будто она хочет облизать меня всего. Раздается звонок в дверь, и Джун взволнованно подпрыгивает.

— Наконец-то, — стонет она вместе с урчанием в животе, как по команде. Я смеюсь. — Это заняло у него целую вечность. Мне нужна эта пицца, — говорит она мне со всей серьезностью, спеша к двери.

Я подбегаю к ней сзади и шлепаю ее по заднице, а она визжит от удовольствия. Она бежит вперед, чтобы открыть дверь разносчику пиццы, а я рискнул взглянуть на себя в зеркало. Я выгляжу… счастливым. Это странно для меня. Я не был счастлив с тех пор, как был ребенком. С тех пор, как Рейчел сказала нам с Джун, что мы не должны быть вместе. После бабочки… После того, как Джун вошла в мою жизнь, я увидел первый проблеск счастья, но потом оно ускользнуло из моих рук, ускользнув, как песчинки.

У меня больше нет возможности зацикливаться на своих эмоциях, потому что человек у входной двери, в конце концов, не разносчик пиццы. Это Паркер, и он выглядит чертовски злым. Он приближается и прижимает меня спиной к стене. Я ударяюсь спиной о кирпич, и мой близнец оказывается у меня перед лицом, крича на меня.

— Ты ублюдок, — бормочет мой брат мне на ухо, когда я оказываюсь на полу с Паркером, держащим меня за горло. — Ты тупой ублюдок.

Глава 15

Паркер

Дав, девушка, с которой мы были в клубе, постоянно пишет мне СМС. С той ночи я узнал о ней больше, например, что она светская львица с невероятно богатыми родителями, которым насрать, что ей всего девятнадцать и она каждую ночь тусуется по клубам в центре города.

Дав помешана на Джун Уайлдфокс. У нее те же волосы, та же одежда, и она пользуется тем же фирменным оттенком помады, ангельско-розовым, что и Джун. Я украл несколько тюбиков из шкафа моей сводной сестры, так что я точно знаю. Дав не останавливается, звонит и пытается связаться со мной. Эта девчонка похожа на гребаную прилипалу. И этой ночью она звонит мне на мобильный сотый раз, я наконец-то беру трубку, не заботясь о том, чтобы не обидеть ее.

— Слушай сюда, маленькая сучка, — шиплю я в свой телефон. — Я не знаю, что заставило мою младшую сестренку дать тебе этот номер, но…

— Паркер! — В ее голосе звучит такой восторг, что я стону. — Наконец-то ты взял трубку!

— Да, я так и сделал, — выдавливаю я. — Для того, чтобы сказать тебе, чтобы ты оставила меня в покое, черт возьми. Ты взрываешь мой телефон. Может, ты просто, блядь, уже сдашься?

— Сдаться? — Она хихикает. — Я не отказываюсь от нас, Паркер. Ты мне нравишься, ты действительно нравишься мне.

— Ты, блядь, что несёшь, — стону я. — Серьезно, голубка, тебе нужно взять себя в руки. Мне это, блядь, неинтересно.

— Ты уверен в этом?

— Да, — шиплю я, когда раздается звонок в дверь нашей квартиры. Странно. Кто-то уже стоит у двери? — Дай мне минутку.

— Конечно, — отвечает она приторно-сладким голоском.

Я поднимаюсь с дивана и направляюсь к двери. Я открываю ее, и моя челюсть чуть не падает на пол, когда я вижу Дав на пороге, ухмыляющуюся как сумасшедшая и прижимающую телефон к уху.

— Привет, Паркер.

Она прерывает звонок и кладет телефон в карман невероятно обтягивающих дизайнерских джинсов, в которых ее задница выглядит чертовски привлекательно, даже я должен это признать.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Получила твой адрес от Джун, — невинно говорит она. — Она подумала, что ты будешь рад меня видеть.

— Неужели? Ты же сообщила ей, что ты маленький гребаный сталкер? — Она хлопает ресницами, глядя на меня.

Я должен отправить её нахуй домой, но что-то в этих джинсах и ее нуждающемся, жаждущем выражении лица, заставляет меня отойти в сторону и указать на гостиную.

— Залетай, блядь, внутрь.

В приподнятом настроении она следует за мной в квартиру и плюхается на диван. Кейд не был дома со вчерашнего дня, и хотя я знаю, что должен сопротивляться Дав, она сама попала прямо в осиное гнездо, и я, блядь, устал сопротивляться ее чарам. Если она так сильно меня хочет, пусть забирает… и хорошее и плохое.

— Раздевайся, — говорю я, как только дверь закрывается. — Сейчас же.

— Так сразу?

— Не притворяйся, что ты пришла сюда не за этим, — рычу я. — Давай. Сейчас же. Оставь нижнее белье надетым. Сложи остальное и положи на диван, а затем жди меня на коленях.

— Куда ты направляешься?

— Я разрешал тебе болтать? Просто делай, что говорю, — требую я, направляясь на кухню.

Я роюсь в ящиках, пока она раздевается и кладу нож себе в карман. Затем я снова подхожу к ней. Несмотря на все ее недостатки, Дав, по крайней мере, умеет, блядь, слушать. Она стоит на коленях перед диваном, ее одежда аккуратной стопкой сложена на полу рядом с ней. На ней нижнее белье, что-то нелепо розовое с оборками.

— Ты всегда носишь нижнее белье, в котором выглядишь на шестнадцать?

Она надувает губы, явно оскорбленная моими словами, но мне насрать. Вместо этого я опускаюсь на колени рядом с ней, нежно приподнимая ее подбородок. Она заглядывает мне в глаза, надеясь услышать какую-нибудь романтическую историю, которую я не собираюсь ей рассказывать. Вместо этого я вытаскиваю большой кухонный нож из заднего кармана джинсов. Я снимаю защитную крышку, и сталь блестит в угасающем солнечном свете, льющемся через окно.

— Видишь это? — Тихо спрашиваю я ее. — Посмотри. Смотри, как свет отражается от него рикошетом.

Она следит за моим взглядом на нож, загипнотизированная этим зрелищем.

— Ты собираешься причинить мне боль?

Я не отвечаю ей. Вместо этого я хватаю ее за лифчик и притягиваю к себе, глядя в ее невероятно красивое, кукольное личико.

— Зачем ты пришла сюда, если не для того, чтобы тебе причинили боль? Ты знаешь, что мне нравится, не так ли, голубка? Ты помнишь наш первый раз. И ты все равно пришла сюда… Ты пришла, хотя и знала, что я собираюсь причинить тебе боль.

Она судорожно сглатывает, когда я подношу нож к ткани и одним движением срезаю глупые розовые оборки. Я не слишком осторожен, потому что в этом нет необходимости, и нож вонзается в нее, заставляя ее вскрикнуть.