Так же милиция при помощи КГБ расправилась с уголовниками. По всей стране прокатилась волна задержаний и арестов. Быкующих, пытающихся оказать сопротивление жестко ломали, поднявших оружие, валили на месте. Перед Олимпиадой все крупные города были очищены от уголовников, а немногих уцелевших бандитов, мошенников, наркобарыг и прочих криминальных элементов, загнали в глубокое подполье. В райцентрах, небольших населенных пунктах был наведен относительный порядок, и резко сократилось количество преступлений, в том числе бытовых.
Сильно придавили диссидентов. Часть из них была выдворена из СССР, часть после открытых процессов, транслировавшихся по телевидению, не смогла доказать свои заявления, и поехала в колонии по статье 190-1 «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Из Горького в колонию отправились мадам Боннэр со своим мужем Сахаровым, на нары присела добрая половина «Московской Хельсинской группы» и остальные «правозащитники». Открытые процессы, показанные по телевидению, оказали большое впечатление на советских людей. Тем более что мы к ним хорошо подготовились. По моей рекомендации подобрали самых юридически подкованных прокуроров для обвинения. А мы с Вероникой, и специалисты-психологи КГБ как следует поработали с представителями обвинения и телевидением перед процессами, чтобы на всю страну показать ложь и никчемность «западных правдолюбов».
Мажоров напавших на меня в подмосковном кафе, тоже посадили. Не помогли ни деньги, ни высокопоставленные родители. Найденное на месте оружие, оперативно вскрытые приехавшими следователями новые преступления и правонарушения, отправили уродов «отдыхать» в колонии строгого режима.
А жизнь тем временем, продолжалась. В восьмидесятом Москва встречала Олимпиаду тысячами красных флагов, развивающихся по всей столице, красивыми новыми многоэтажными жилыми зданиями, созданными талантливыми молодыми архитекторами, наполненными продуктами магазинами, благоустроенными парками и скверами.
Мы разместились на трибуне, одной большой компанией с моими и Аниными родителями, Машей, Серегой Мальцевым, Игорем Семеновичем, Сергеем Ивановичем, Вероникой и азартно болели за наших. Олимпиада прошла великолепно, и запомнилась красочными шоу и спортивными состязаниями на всю жизнь, как одно из самых светлых и ярких событий.
Личная жизнь у меня наладилась и карьера пошла в гору. После Кубы необходимость в конспирации отпала. Романов предоставил мне выбор, оставаться Кирсановым или снова стать Шелестовым. Я, разумеется, выбрал второе. Все проблемы с очередной заменой документов и моей личностью были решены моментально. Всё-таки хорошо, когда за спиной вся мощь и возможности государства. Я остался работать в ЦК ВЛКСМ. Начальство и сотрудники, с которыми провели предварительную беседу офицеры КГБ, вопросов мне не задавали.
В восемьдесят первом году мы с Аней поженились. Свадьбу праздновали в ресторане «Прага». Собралось больше сотни человек: мои родители с Машей, друзья и одноклассники, Игорь Семенович, Сергей Иванович. Пригласил даже Ивана Дмитриевича, который по моей протекции трудился под руководством Судоплатова. Был первый секретарь ЦК ВЛКСМ Пастухов, его заместитель Мишин, Машеров и Ивашутин. Даже генеральный секретарь заехал, поздравил и вручил ключи от новой четырехкомнатной квартиры в центре, с напутствием «работать дальше, и приносить пользу своей Родине». Подарков надарили столько, что в квартире к моменту нашего в неё въезда всё было: и новая финская мебель, и посуда из ГДР, и стиральная машинка, и телевизор, и много ещё чего.
И я, конечно, после медового месяца всё Ане рассказал. О своей прошлой жизни, гибели в Белом доме, и неожиданном перемещении на пятнадцать лет назад. Что самое удивительное, она мне поверила сразу, безоговорочно. Даже вздохнула и сказала:
— Я подозревала что-то подобное. Помнишь, даже сказала, что ты изменился и больше напоминаешь взрослого в теле подростка…
Через два года Аня родила мальчика. Мы назвали его в честь деда — Константином. Ещё через пару лет Аллу, а восемьдесят седьмом — Ивана. Семейная жизнь нисколько не испортила Аню. Наоборот, она только похорошела, исчезла юношеская угловатость, формы округлились. Даже спустя двенадцать лет после кубинских событий жена выглядела так, что большинство мужиков заворожено провожали её взглядами. Она окончила Педагогический институт, и работает в школе учителем русского языка и литературы. Профессией и жизнью довольна.
Маша тоже выросла. Теперь эта русоволосая стройная девушка с толстой косой ничем не напоминает белобрысую малявку с бантиками на макушке. Она учится на последнем курсе факультета международной журналистики в МГИМО, встречается с молодым ученым-физиком и после окончания ВУЗа собирается выйти за него замуж.
Её родной детдом и его воспитанников мы не забываем. Приезжаем туда часто, общаемся с детьми, дарим подарки, устраиваем праздники. Все золотые червонцы и оставшиеся деньги подполковника Петренко я официально передал детдому. К тому времени моей зарплаты вместе с различными надбавками за рационализаторские предложения нашей семье с избытком хватало.
В восемьдесят втором году меня порадовали переехавшие в Москву родители. У меня появился брат. Карапуза назвали Сережей. Сейчас он ходит во второй класс, хорошо учится, занимается самбо и рукопашным боем в группе младших воспитанников «Знамени» у Игоря Семеновича. Очень любит племянников, чувствует себя в их компании старшим и самым главным. Часто вместе с родителями приезжает к нам в гости.
Бабушка до сих пор жива. Старенькая уже и ходить толком не может. Я нанял ей сиделку, периодически проведываю с детьми и женой.
Веронику я перетащил к себе в ВЛКСМ, и добился, чтобы она занималась идеологией. Сейчас она мой зам. Ах, да, забыл сказать, в восемьдесят восьмом году я стал первым секретарем ЦК ВЛКСМ и членом ЦК.
Самое интересное, что мне удалось убедить Романова скопировать систему балансов и противовесов американской системы — создать двухпартийную систему — в противовес КПСС Социалистическую партию Советского Союза. Теперь коммунисты и социалисты зорко следили за моральным обликом и злоупотреблениями друг друга, конкурировали на выборах. Первым лидером социалистов стал мой бывший формальный начальник «комсомолец» — Борис Пастухов.
Обе партии полностью поддерживали государственный строй СССР и социальные завоевания. Отличие было в одном, социалисты ратовали за немного большую степень экономических свобод населения, в частности расширения прав мелкого бизнеса и предпринимательства. Коммунисты придерживались строго сталинской модели экономики с некоторым учетом сегодняшних реалий. В главном социалисты, и коммунисты были едины: средства производства (заводы, фабрики, комбинаты) должны находиться в народной, то бишь государственной собственности. Это полностью отвечало новой Романовской Конституции, принятой после бурных обсуждений в восемьдесят втором году. Знатоки и правоведы называли её «возрожденной сталинской» с поправкой на настоящее время.
Игорь Семенович и Сережа Мальцев по-прежнему руководят ВПО «Красное Знамя». Сегодня филиалы Всесоюзной Патриотической Организации «КЗ», под эгидой ВЛКСМ открыты почти во всех городах нашей страны. Число членов «Красного Знамени» превысило шестьсот тысяч человек. Шефство над нею официально осуществляют КГБ, МО и МВД. «Красное Знамя» стало кузницей кадров для армии, КГБ, милиции, комсомола, новых, молодых и грамотных руководителей, готовых работать для блага страны. Уверен, если по происшествии некоторого времени, какая-нибудь сволочь, обманом пролезшая во власть, снова попробует рассадить подонков на руководящие должности и организовать переворот, наши воспитанники не будут бездействовать. Поднимутся все как один. Потому что защита Родины — для них не просто слова…
Сергея Ивановича разозленный Ивашутин собирался выгнать из органов за своеволие и самоуправство. Мне пришлось полтора часа скандалить с ним и убеждать не трогать майора. Из ординарцев его убрали, но моим начальником охраны оставили, после того, как я пригрозил, что любого другого просто не приму. В моей охране остался и Володя, он немного постарел, в следующем году грозится уйти на пенсию, и заняться дачным хозяйством, но пока меня возит.
