Дверь заведения открылась. Хиф бросил на «нарушающих поток творчества» людей испепеляющий взгляд. Заглянув за столб, который и ограждал наше укромное местечко от всего остального зала, я увидел своих припоздавших коллег. Ну почему нельзя было прийти всего на пару минут пораньше?! Не самое удачное первое впечатление – очень некстати.

Я дал знать о своем местонахождении новоприбывшим – они быстро меня заметили, я думаю, как и все люди в зале после моих широких взмахов руками. Я поторопился скрыться за «защитным столбом». Слишком много внимания за день, слишком…

К тому времени как подошли Кира и Люксен, Утания заканчивала свою первую песню. Мы лишь обменялись приветственными кивками, и они сели за стол. Люксен держался как ни в чем не бывало, пребывал в прекрасном расположении духа, широко улыбался и поблескивал страшноватыми жемчужными глазами без зрачков. Настроение Киры заметно улучшилось с нашего последнего разговора, но обеспокоенности в ней не убавилось (хмурые бровки выдавали ее).

После непродолжительных приготовлений зазвучала следующая песня. На самодельной небольшой сцене на этот раз стояли оба – и Хиф, и Утания. Она в смешном мешковатом платье, которое, кажется, сшила сама. И он в своих уже привычных темных брюках и сероватой рубашке, поверх которой была накинута ярко-красная куртка, служившая для него неким талисманом на выступлениях аж с самого детства. На этот раз тоненький голосок Утании переплетался с еще более тонким и очаровательным звуком аккомпанирующей флейты Хифа. Они пели о двух влюбленных – про тот редчайший случай, когда жизнь преподнесла подарок обеим душам и оградила их от всех невзгод и преград, давая время отдохнуть и насладиться друг другом. Их любовь зародилась с детства, они всю жизнь прожили вместе и ушли… также вместе. Счастливый конец. Точка.

Песня была, скорее, визитной карточкой заведения, нежели кого-то из исполнителей. Они оба недолюбливали эту песню за ее излишне идеальный мир, недостижимый здесь – в реальности. Даже простодушной Утании это не надо было объяснять. В конце концов, она была наивна, а не глупа. Знал я это только исходя из личных бесед. Исполняли же они эту песню как самую любимую и драгоценную. Музыка вплеталась в слова, дополняя их и создавая нечто уникальное, особенное. Исполнители закрывали глаза, пока пели эту песню, побуждая слушателей сделать то же самое, как бы приглашая их в этот несуществующий идеальный мирок. Интересно было наблюдать за людьми в этот момент. Кто-то радовался чужому счастью, когда слушал про сделанное предложение, а кто-то не мог сдержать слез, когда пелось про шум волн и последний закат вместе на берегу моря. Каждый находил в песне что-то для себя.

Пока Кира, уперев одну руку в щеку, другой рисовала на столе невидимые узоры, Люксен, весь сияя, казалось, вслушивался в каждое спетое слово, в каждую сыгранную ноту. Хвост его вилял из одной стороны в другую, как у радостного щенка. Сидя на единственном видном месте, да к тому же будучи и без того заметной личностью, он привлекал внимание окружающих дам, которые теперь и не думали слушать песню. Как я и сказал – каждый находил что-то для себя. Певучее и легкое сопрано Утании сменялось глубоким и немного сипловатым баритоном Хифа. Уверенное крещендо, ведущее к кульминации, переходило в плавное диминуэндо в конце. Закат. Занавес (если бы он был). Взрыв аплодисментов. Люксен не смог усидеть на месте. Он вскочил, аплодируя, опрокинув свой стул и заставив засмотревшихся на него дам охать, ахать и хихикать, закрывая свои рты руками. Несколько поклонов под бурные овации и вот уже весь зал вновь погружается в монотонный гул. Я воспользовался перерывом и зазвал Хифа к нам.

Не успел он дойти до нас, как Люксен сам подбежал к нему и стал приветственно трясти его руку, попутно выражая свой восторг:

– Это было просто восхитительно! Такие голоса, такая музыка! Отличное выступление!

– С-с-спасибо, здоровяк, – весь вибрируя от рукопожатия Люксена, сказал Хиф.

– Есть у меня один знакомый, так вот голос у него точь-в-точь как твой, и курточка у него похожая имеется, – говорил Люксен, продолжая держать руку Хифа.

– Думаю, курточка тебе явно подошла бы даже больше, чем мне. Я бы дал тебе померить, но, боюсь, после этого от нее ничего не останется, – раззадорился Хиф. – А как зовут твоего знакомого? Может мы пересекались на одном из выступлений?

– Кхм, – откашлялась Кира. – Если все закончили раздавать друг другу комплименты, может мы перейдем к делу?! Времени совсем мало!

– зарифмовал с ходу Хиф, чем вызвал ребяческий восторг Люксена.

– Да-да-да, река бежит, времена меняются, а мы опаздываем. Давайте начинать! – заводилась Кира.

– не унимался Хиф.

– Пресвятая Гилия, избавь меня от этого, – еле слышно сказала Кира, но при этом достаточно громко, чтобы мы могли ее услышать.

– Здоровяк, у меня предложение: я скажу, где купил свою куртку, если вы мне сообщите, где найти вашего портного, чтобы сделать мне такой же образ.

Люксен удивленно оглядел себя и Киру, а затем расплылся в широкой улыбке и залился бархатистым заразительным смехом. Я понял, что если не остановить этот балаган, то мы все скоро переругаемся, так и не перейдя к делу.

– Давайте мы лучше сядем и наконец обсудим то, зачем мы все здесь собрались, – предложил я, пытаясь разрядить обстановку.

Следующие полчаса я потратил на то, чтобы во всех красках и подробностях рассказать Хифу то, что приключилось за день: об артефакте, о предложении Элнорина и о том, что нам нужно собрать команду до завтрашнего утра. Не упомянул я лишь о невозможности в дальнейшем отказаться от участия в этом мероприятии, опасаясь отрицательной реакции. Никто не проронил и слова за все время моего «выступления», а раздраженная Кира стала чуть-чуть приходить в себя. Я остановился, и над нашим столом нависла гробовая тишина, которую через минуту нарушил Хиф:

– Давайте-ка подытожим. То есть мы должны засунуть пальцы в какой-то там древний магический артефакт и встретиться с опасной неизвестностью, чтобы сделать одну из самых богатых тварей на планете еще более богатой?! Хм, дайте-ка подумать… Нет, я пас! Простите, зрители ждут, пойду готовиться к следующему выступлению. Рад знакомству! Спасибо, что пришли! Не забывайте поддерживать музыкантов, – стал вставать из-за стола Хиф, показывая на небольшую коробочку для чаевых при выходе.

Кира закатила глаза и недовольно шикнула. Я поспешил догнать Хифа:

– Хиф, погоди!

– Тут нечего обсуждать! Это же заведомо безнадежное, рискованное и сомнительное приключение.

– Давай назовем это авантюрой.

– Эмм, да, это именно то, что я сказал.

– Ты прав, – после небольшой паузы сказал я.

– Я прав?! – с улыбкой на лице недоумевал Хиф. – Что и даже спорить не станешь?

– Слушай, эта идея звучит не очень, да, в ней есть недочеты и некоторые вопросы…

– Вопросы?! Да вся эта идея один большой вопросительный знак. И я порядком удивлен, видя, что именно ты меня сейчас уговариваешь. Где тот Вирион, который просчитывает все на свете, прежде чем сделать шаг?

– С тебя беру пример, – постарался пошутить я.

– Да перестань!

– Хиф, дружище, послушай, это отличный шанс тебе получить все, что ты хочешь. Поговори об этом с Элнорином. А для меня это шанс получить доступ к огромному количеству знаний, к такой древности, что мне даже сложно представить, что в ней может находиться. Прошу тебя, поверь мне, я нутром чувствую, что поступаю верно, – эхом раздались во мне слова Киры в лаборатории, после того как я их сам же и произнес.