Тем более, что следующий вопрос опять вызвал желание что-нибудь кому-нибудь отбить. На сей раз более уязвимое, чем рука.

— Он так легко вас отпускает?

Господи, дай мне сил справиться с этой клиникой, раз уж обделил меня дипломом психиатра! Но для начала надо позаботиться об атмосфере.

— Эбби, дорогая! Мороженое было просто дивным, особенно кофейный ликер. Пожалуйста, побудьте немножко феей и наколдуйте нам что-нибудь, подходящее для долгой и вдумчивой беседы!

— Конечно, мадам! — просияла официантка.

И когда на столике появился графин портвейна в компании с корзинкой бисквитных печенек, я сделала первый ход:

— Вот видите, добрым словом получается ничуть не хуже, чем добрым словом и пистолетом. А вы норовите пользоваться оружием по поводу и без повода.

Поморщился. Правда глаз кольнула, да? Так и мне тоже. Грешна, каюсь. Можно сказать, ещё вчера… Ну, позавчера вовсю шалила, если настроение того требовало. А теперь словно вылечилась. Или, в пафосном варианте — исцелилась.

Хотя можно ли называть это болезнью, в полном смысле слова? Скорее, побочные эффекты дара, во многом проистекающие от страха. Да-да, чистого и незамутненного страха в один ужасный миг потерять то, чем владеешь.

Вот и теребим свое песенное сокровище едва ли не каждую минуту, проверяя, на месте ли. Смешно, конечно, так себя вести. Потому что не описано в хрониках ни единого случая, когда песенница утратила бы способность петь. Только вместе со смертью, но до этого момента, как говорится, ещё надо дожить.

— Я понимаю, вам нравится делать девушке приятно. И ничего не имею против, поверьте! К тому же, удобно иметь прирученную обслугу, верно? Уж точно не схитрит, не обсчитает, не подсунет залежалый товар.

Лео дернул губой, словно возражая. Но все-таки промолчал.

— Каждый день. В каждом заведении, где бываете. На улице. На работе. Дома. Сколько минут в день вы отдыхаете от песен? Только во сне?

— Вы пришли сюда меня укорять?

Да мне по большому счету все равно, как он тратит свои силы. Большой же мальчик, в самом деле. Люди, которым он так или иначе причиняет добро, тоже большие и взрослые. Если чувствуют неладное, всегда могут обратиться в официальные инстанции. Конечно, определить виновника вмешательства будет сложновато, потому что мистер Портер не настолько глуп, чтобы переходить границы допустимого, но сам факт установят, пропишут пострадавшему курсы психотерапии, таблеточки какие-нибудь и непременный отпуск за государственный счет. Так что, если рассудить здраво, в накладе никто не останется.

— Я пришла поговорить. Например, о том, что в нашей ремесленной артели существуют правила, которые известны всем, хотя нигде не прописаны. И одно из них категорически рекомендует не залезать на чужую территорию.

Лео аж закаменел скулами, весь такой несправедливо осужденный.

— В чрезвычайных обстоятельствах…

— А они были именно чрезвычайными, по-вашему?

— Я подумал, вы… Вас…

— Больше нет. И что с того? Все мы смертны.

Обиделся? Оскорбился в лучших чувствах, видимо. Он, значит, такой отважный, ринулся в бой, защищая… Вернее, если учесть мрачные краски палитры его заблуждений, намереваясь отомстить. И черт меня подери, это даже лестно. Наверное, впервые в жизни мужчина не просто изъявил желание, а реально вступился за меня. Пусть даже условно-посмертно, тоже сойдет. Вот только личные мотивы тут не просто не бьются, а раскалываются надвое. И хорошо, если получившиеся части будут равны друг другу.

— Скажите, только честно. Если бы вы узнали, что меня, скажем, сбила машина. Вы бы помчались искать водителя и пытаться его убить?

Задумался. Причем явно неожиданно для себя самого. И предсказуемо потерялся там, где мне все стало ясно предельно и окончательно.

— Мальчик виноват перед вами хотя бы тем, что он рыцарь, верно? То есть, сам факт его появления на свет подписал ему приговор. В ваших глазах, по крайней мере.

— Он чудовище.

Ну разумеется. Причем наверняка был поставлен об этом в известность сегодня утром усилиями мистера Портера.

— Он… Смотрите сами.

Лео выудил из своего портфеля планшет, изобразил фортепьянную партию и предложил мне приобщиться к информации, выведенной на яркий экран.

Нашел, чем удивить, называется. Знаем уже, слухами земля давно пропиталась. Та самая «дистанционная дефлорация», как я понимаю. И кстати, если посмотреть на фотку несчастной, ещё задумаешься, а так ли уж стоит переживать. Вряд ли кто-то в здравом уме и ясном сознании польстился бы. А тут — целый рыцарь. Можно сказать, первую брачную ночь отгрохал, по праву владения. Ещё сама потом хвастаться будет напропалую, когда очухается. Заимеет завистливое уважение, начнет ездить по свету с творческими вечерами… Так что, при всем стыдливом ужасе плюсы все-таки просматриваются.

Вот второй фоторяд чуть поинтереснее. Проглотила собственный язык? Да Петер у нас тот ещё затейник, оказывается. А если посмотреть по дате… Ну точно! Знаю теперь, кто его так перекрутил, что живого места не было. И ничуть не сочувствую умершей. Не надо было трогать парня, только и всего. Потому что разговеть его на применение силы, это я вам скажу, занятие, наверное, не менее мучительное, чем пресловутое восхождение. Надо было здорово постараться. И ответочка получилась… Аде-ква-ква-кватная.

— Это должно было меня впечатлить? — спросила я, возвращая планшет владельцу.

Лео недоуменно поднял брови:

— Вы считаете эти инциденты…

— Я вообще считать не люблю. Так к слову. Кстати, та мисс уже справилась со своими переживаниями?

— Э…

Понятно. Не интересовался даже. Мужские дела важнее.

— Думаю, с ней все в порядке. Или будет. И вообще, от полового акта шанс умереть больше у мужчины, чем у женщины, да и тот почти смешной. Конечно, тому, кто попадает в статистику, уже не до смеха, но…

— Я выясню этот вопрос.

Про процент смертей от оргазма? О, простите, это он про ту страшненькую мисс. Заботливый, однако.

— Что касается второй дурочки… Я имела удовольствие наблюдать результаты её усилий. Скажу честно: сама бы убила за такое, невзирая на.

— За «такое» что?

Ещё спрашивает? Ах, ну да, он же там не присутствовал. А осмотреть парня никто не удосужился хотя бы потому, что все проходило по уже известному мне сценарию: добрался до места, где можно упасть, и упал. Без просьб, без жалоб.

— Поясню, если вам интересно. Интересно же?

Если внимательно вглядеться в его взгляд, даже спрашивать не надо, и так ясно: весь внимание. Причем удвоенное, что наводит на разного рода мысли, отчасти неожиданно приятные.

— Мы встретились на следующее утро после…э… второго инцидента. И как сертифицированный реабилитолог, могу сказать: уровень крепатуры был слишком высоким, а в отдельных группах мышц просто зашкаливал. Какими усилиями парень вообще держался на ногах, даже не смею предполагать. Воображение отказывает, хотя оно у меня… Но речь не обо мне. Так вот, что бы ни произошло между рыцарем и той самонадеянной девицей, лично я не стала бы его обвинять. Как минимум, состояние аффекта присутствовало. А может, он вообще перестал хоть что-то соображать, от такой-то боли.

Меня выслушали крайне внимательно, но без наводящих вопросов. Например, можно было поинтересоваться местом и обстоятельствами встречи, но Лео все это пропустил, словно уже был в курсе.

Словно…

Ну конечно же. Наблюдал. Или наблюдали, исследователи чертовы. И ни на секунду не задумались о том, каково вообще их лабораторному зайчику.

— Вы готовы были дать ему умереть, да?

— Такой исход событий был маловероятен.

— Но вполне желателен? Для вас?

Лео не ответил сразу. Откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди, изобразив что-то вроде: я здесь в своем праве. А потом повторил прежнее:

— Он чудовище.

Никогда не питала симпатии к ослам, видимо, именно из-за их пресловутого упрямства. Но сейчас передо мной все-таки сидит человек, не?