Совершенно очевидным оставался лишь один факт: раздевался рыцарь на ходу. Но разбросанные вещи неумолимо подтверждали, что траектория движения была крайне причудливой, да к тому же его настолько отчаянно мотало из стороны в сторону, что смог добраться до кровати исключительно в силу небольших размеров комнаты. Дошел, упал и умер, что называется. Но мне, если вдуматься, последнее обстоятельство очень даже…

Нет. Я так не играю. Это несправедливо!

Большинство терапевтических песенных вмешательств как раз и проводится в стадии сна, когда нужно наладить работу тела, не загружая мозг лишними решениями. Но у этого клятого…

Значит, нет никакой возможности добраться до него ни в обычном, ни в бессознательном состоянии. Если сам не позволит. Даже если нужна помощь и…

Ну что за кретин, а? Так ведь, действительно, недолго сдохнуть. После того разгрома, который учинил Лео, надеется все поправить, отоспавшись? Святая наивность! Песенник же бил на поражение, разворачивая все и вся так, чтобы наверняка. Чтобы насмерть. С другой стороны, белобрысый все ещё вполне жив, хотя и лежит сейчас без сознания и без движения, вцепившись в подушку так сильно, что аж костяшки побелели.

Что же там случилось, между ними и вообще? Неплохо бы выяснить. И для этого у меня есть одна интересная, сугубо неофициальная возможность. Но перед уходом, конечно, стоит прибрать разбросанные шмотки туда, где им положено быть. И попросить Марко проследить, чтобы никто посторонний не воспользовался текущей беспомощностью и, хм, беззащитностью «моего мальчика». Не зря же озабоченным народом так любимы сюжеты с участием горничных?

А все, что сейчас остается мне, это накрыть рыцаря пледом и погладить по загривку в надежде, что пальцы все-таки разожмутся.

— Господин, с которым мы намедни обедали, уже заходил сегодня?

— Нет, мадам. Но он непременно будет.

— Тогда принесите мне… Что-нибудь, что поможет скрасить ожидание.

— Как пожелаете!

Особой надежды на само событие встречи я, конечно, не питала. Уповала разве что на силу привычки неженатых мужчин к определенной кухне и обществу. С другой стороны, если верить словам Петера, а не верить повода нет, потому что во вранье он пока что замечен не был… В общем, если сказал, что с Лео все в порядке, значит, так и есть. Хотя бы по мнению рыцаря, а это дорогого стоит. А раз уж у меня ещё полно времени, полезно привести в порядок чехарду фактов, выводов и заключений.

Вчера, когда белобрысый отвалил по своим рыцарским делам, я ещё часа полтора обсуждала условия контракта, после чего стараниями Марко вернулась в гостиничку, сосватанную мне Сусанной, чтобы слегка посибаритствовать, а заодно порыться в Сети на предмет прояснения вновь открывшихся обстоятельств.

Подработка песенниц в полицейских кругах не представляла для меня тайны, просто никогда особо не интересовала. В том числе, и подразделения так называемой силовой поддержки. Но раз уж рыцарь счел возможным упомянуть о месте своей службы, следовало хотя бы определиться, с чем это едят.

Поскольку ведомственные источники информации словоохотливы только в победных реляциях и полотнищах нормативных документах, я первым делом обратила свой взор на фанатские форумы, гарантированно набитые всякой всячиной. Но здесь меня неожиданно настигло разочарование. Небольшое такое, легонькое совсем, зато противное на вкус.

Во-первых, выяснилось, что форсов много и что найти их можно, где угодно. Вернее, везде, где требуются усилия и возможности чуть большие, чем положено иметь среднестатистическому человеку. Подавляющая масса обсуждений посвящалась всяким чисто армейским придумкам. Наверное, потому что форумные болтуны сами даже не помышляли вставать под ружье, а приобщиться к прекрасному, то есть, к большому и сильному хотелось. Про полицию судачили гораздо меньше: в основном упоминали некую Дельту, где героическая боёвка и все такое, либо с особым придыханием грезили Ультрой, в которой человек — сам себе армия.

Про Сигму разговоров было в разы меньше. Все что мне удалось уяснить для себя: обычные рабочие лошадки, которых гоняют в хвост и в гриву туда, где не хочет пачкаться штатный патруль. Или же на места невеселых общегородских событий типа аварий и крушений. Как сухо описывало это дело официальное Уложение, специализированная поддержка деятельности регулярных полицейских подразделений. А уже когда-нибудь потом, по итогам службы и вообще, можно было попасть куда повыше. В другие греческие и не очень буквы.

Утомившись от мало плодовитых изысканий, засыпала я с острым чувством несправедливости. Потому что про людей, которые в действительности помогают и защищают, никто не считает нужным хотя бы рассказывать, а вся молва достается, по сути, просто легитимным убийцам. Вот им как раз и слава, и почет, и красивые картинки зазывательных плакатов.

А ещё, все то странное время, когда глаза уже закрыты, а сон ещё не пришел, меня мучило размышление о том, почему Петер задел тему службы по такой вот касательной, почти нехотя. Вариантов на ум приходило всего два. Либо он немножечко стыдится занимаемого места, либо давно уже перевел его в разряд вещей, которые просто есть или нет, а значит, не стоит без особой нужды трепыхать ими воздух, тем более, чужой.

Утром меня деликатно разбудил Марко с предложением возобновить рабочую деятельность и вернуть средство производства туда, где оно обязано быть. То есть, он. Рыцарь. Который по условиям заключенного мной контракта проходил именно как…

Честно говоря, я не особо задумывалась, когда все это подписывала. Наверное, потому, что была уверена: кидать меня со всеми моими заморочками белобрысый все равно не стал бы. Да и сейчас сомнений как не было, так и нет. Правда, наличие службы могло помешать, но мне упрямо верилось в лучшее. В то, что нет ничего невозможного, если пойти друг другу навстречу. Потому что это я недавно прочувствовала лично, всеми фибрами и чем-то там ещё, полагающимся душе и телу.

Всего лишь пойти навстречу. Даже если это означает проделать недолгий путь от входа в кафе до моего столика.

Когда Лео заметил моё присутствие в прикормленном месте, он остановился и с минуту или больше просто смотрел, ничего не выражающим взглядом. А может, это мне просто ничего не увиделось, потому что старость не радость, все-таки, и первой изо всех полагающихся проблем успешно стартовала близорукость.

Но пока я раздумывала, пора уже заводить очки или ещё чуть потерпеть, мистер Леонард Портер принял мужское решение и преодолел разделяющее нас расстояние. Для начала чисто геометрически. А потом задал сакраментальный, хотя сейчас и вполне уместный вопрос:

— Это, в самом деле, вы?

Я великодушно разрешила:

— Можете потрогать.

Потом внутренне хихикнула и добавила, хищно улыбаясь:

— Если не боитесь.

Зря сказала, конечно: вздрогнул всем телом. Но мужское самолюбие пересилило. Потянулся. Самыми кончиками пальцев к моей ладони, так обманчиво спокойно лежащей на столе.

Хрясь!

Не то чтобы я хотела сделать ему больно, но утреннее настроение отбить руку никуда не исчезло, а свою или чужую, или обе вместе, это уже детали. И боль — как раз то, что надо для обозначения, так сказать, установленных позиций. А мужчина в замешательстве — весьма изысканное зрелище, для истинных гурманов. Жаль только, что очень мимолетное.

— Вы…

Да, ещё и прижала. Настолько сильно, насколько смогла. Наверное, чтобы не дать вырваться и натворить ещё больших глупостей, чем уже успел.

— Сядьте уже. Пока не сядете, не отпущу.

Все-таки, с рыцарем проще. Петер в такой ситуации не раздумывал бы ни секунды, а безоговорочно плюхнулся на стул. С господином Лео пришлось повозиться дольше. Хотя, вполне возможно, его все устраивало и так. Особенно моя ладонь.

Ничего, потерпела. Слава богу, недолго: подумал-передумал и решил уступить. Или решился, что выглядело гораздо вероятнее, учитывая общий контекст.