Привычно стянув перчатки с рук, подобрала под себя ноги и, пристроив артефакты-накопители перед собой, до хруста размяла пальцы. И, глубоко вздохнув, выравнивая дыхание и успокаиваясь, вытянула ладони над камнями, закрепленными на тонкой ткани в районе запястий. Три ровных ряда больше напоминали браслеты, простенькие, незатейливые, с грубой, почти топорной огранкой. Но простота, как известно, бывает обманчивой.

Стоило мне только выпустить наружу собственную силу и заставить ее тонкой струйкой политься в ближайшие белесые камушки, как они мгновенно начали преображаться. Заполняясь изнутри магией золотисто-радужного цвета с ясными изумрудно-зелеными отливами, камни начинали сиять, словно драгоценные, шлифованные, самого лучшего природного происхождения и мастерской огранки. Моя сила заполняла части артефакта равномерно, один за другим, играя всеми красками, мягко озаряя пространство вокруг разноцветными лучами.

Честно? Я улыбалась глядя на это. Уж слишком красивым, красочным и завораживающим был сам процесс. Да, я проделывала это не впервой, но редко когда выдавалась возможность насладиться им в полной мере. Вообще, среди подобных мне это процесс интимный, и почти каждый маг мечтает нырнуть в чужую силу «с головой» ощутить ее, впитать, почувствовать… Конечно, если сила другого схожа с твоей. Передача сил напрямую — вообще редкость, это не только не принято, это считается даже чем-то неприличным!

Даже у некромантов, которым, в общем-то, плевать на все запреты, устои и условности.

Твоя магия — только твоя. Что-то свое, родное, теплое, окутывающее тебя полностью, укачивающее тебя в своих ласковых объятиях, дарующее нежность и власть, спокойствие и прилив сил, уверенность и безмятежность… Ну и кто, скажите, по доброй воле отдаст все это?

Идиотов почти не находилось, знаете ли.

Увы и ах, но за все приходится платить. Я знала, на что иду, ни на миг не забывала о последствиях, и все равно, снова оказалась не готова к обязательным и скорым последствиям. Засмотрелась, наверное.

Сначала как-то вдруг внезапно накатила духота. Браслеты были заполнены чуть больше половины, а у меня уже по вискам градом стекал пот. Особо крупная капля скользнула со лба и повисла на носу — ее я стерла о плечо, не прекращая при этом сливать силу в накопители. И зря — от такого простого движения позвоночник тут же сковало противной, тянущей болью. Выругавшись сквозь зубы, чуть усилила поток, желая побыстрее закончить… и снова зря — мышцы под лопатками стянуло судорогой, заставившей закусить губу. И самое страшное то, что это было только началом.

Минута, две, три, пять, десять.

С каждым последующим ударом сердца накопители заполнялись все сильнее, а мне становилось только хуже. Судорога резкими скачками перемещалась по разным частям тела, нещадно выламывая их, голова кружилась, меня мутило, пот застилал глаза. Ладони тряслись, их с трудом удавалось удержать над перчатками, а внутренности жгло каленым железом, выкручивая и выламывая, будто органы попеременно сжимала и отпускала чья-то безжалостная, невидимая рука. Быстрее, жестче, сильнее…

На колено, на гладкую кожу еще не потертых штанов давно уже капала кровь из прокушенной губы.

Последним штрихом к невыносимым, адским мучениям стала огненная игла, впившаяся в висок, дикий звон в ушах, разноцветные пятна перед глазами и… после того, как ярко вспыхнули и погасли до конца заполнившиеся камушки-кристаллы, я наконец-то потеряла сознание, мешком рухнув на пол.

Наверное, это дико — любить такую боль. Но в чем-то я ее действительно любила. Хотя бы потому, что во снах, которые больше походили на полузабытье, я могла увидеть то, что наяву вряд ли осуществимо…

Огромный пруд, раскинувшийся среди живописного парка, мягкое покрывало из пестрой листвы, замшелый камень у самой кромки воды и двое подростков, устроившихся на нем спина к спине. Шутливая перебранка, звонкий смех, дружеские тычки и вот уже от одного неосторожного движения девушка неловко летит на землю.

— Алькая, ты в порядке?! — над девушкой тут же склонился паренек с взъерошенными темными волосами. Глаза его сверкали разноцветными искрами, как это всегда бывало у магов, не определившихся со своей стихией. Высокий уровень дара, приличные способности в разных направлениях, но увы, отсутствие профилирующей стихии — такие маги были не то, чтобы редкостью, но они были. Немного, но вполне хватало для того, чтобы каждый год-два формировать из них подготовительный курс. Как правило, наиболее сильная стихия благодаря специальному обучению довольно скоро давала о себе знать.

— Что б тебя, Ран! — девушка не сердилась, только смеялась, смахивая со щеки прилипший кленовый лист. — Каждый раз одно и то же!

— Извини, — помогая сесть, снова покаялся парень, смущенно улыбаясь, являя очаровательные ямочки на щеках, которые его совсем не портили. Совсем наоборот, вместо детской непосредственности они придавали ему какое-то мальчишеское и хитрое выражение лица, на которое можно было смотреть бесконечно.

— Хорошо хоть никто не видит моего позора, — вместо того, чтобы встать, девушка неожиданно для обоих удобно устроилась, опираясь спиной на пока еще узкую, подростковую грудь юноши. И не удержалась, чтобы легонько не ткнуть ему локтем под ребра. — И не слышал! Ну сколько раз тебя просить не называть меня так? Меня зовут Дикая!

— Твое мне нравится больше, — осторожно обняв ее за талию, молодой человек наклонил голову, от чего тонкие пряди челки упали на один глаз, придавая его лицу еще больше очарования и хитрый прищур. — Алька-я-я…

— Хватит, — фыркнула девушка, хотя на самом деле ей нравилось, как он произносил ее имя, чуть нараспев, растягивая гласные. — Знаешь же, как это опасно.

— Потому мы и тут, — парень пожал плечами, не видя особой проблемы. — Здесь никого не бывает.

— Так-то оно так, но…

— Ты мне не доверяешь? — всего одно быстрое движение, и девушка уже лежит на земле, замерев, а парень нависает сверху.

— Доверяю, — ее голос неожиданно охрип, когда его лицо оказалось слишком близко, а взгляд от его глаз почему-то отвести уже не получалось. Руки сами обвили мужскую шею. — Тебе — доверяю.

Настоящая, искренняя улыбка коснулась уголка его губ, и парень наклонился ниже…

— Ран, — тихий шепот невольно сорвался с моих губ в полу бреду, в полу сознании, вместе с непрошенной слезой, скользнувшей по щеке. Вроде бы на миг я приоткрыла глаза, и мне показалось, что я снова вижу моего друга… Затем мутная картинка сменилась на незнакомое вроде бы лицо, в голове хором заплясали бессвязные мысли, и я снова потеряла сознание, безвольной куклой обвиснув в чьих-то других, чужих руках.

И это точно был не Ран, ведь мой друг, почти брат и тот, кого я когда-то любила, давно уже не отзывался на свое настоящее имя.

Он был мертв.

Возвращение в этот бренный мир не было таким же красочным, как мои сны… но и сдохнуть уже не хотелось.

Правда, если б некоторые личности не настолько громко звенели стеклянными пузырьками и не шипели эльфийские ругательства сквозь зубы, было бы вообще замечательно!

— Очнулась, наконец? — шипение стало громче и злее, как и раздражающее звяканье, тысячами слишком звонких колокольчиков отдающееся в ушах. — И чем ты занималась всю ночь, позволь тебя спросить, что находишься теперь в таком состоянии, да еще и с пустым резервом?!

— С мертвяками танцевала, — собственный хриплый голос распознавался с большим трудом. Кровавая корочка на губах слепила их напрочь, так что пришлось пожертвовать куском отмершей кожи за возможность говорить. К противному привкусу во рту добавился характерный металлический, но ломота в теле позволила даже немного пошевелиться. — А ты что думала?

— Все вы, некроманты, на голову ушибленные, — размашистым шагом преодолев разделяющее нас пространство, Ирисэль с размахом шлепнула мне на лоб кусок мокрой влажной, отвратительно воняющей ткани. — Что ты, что Ворон твой. Лежи, куда собралась, труполюбка?