Она молчала, только жалобно и заискивающе улыбалась. Верно, думала, что Северус простит, всегда же прощал, когда Лили защищала Мародёров или предпочитала общество подруг прогулке с ним. Но память услужливо подсунула воспоминание, как он молил о пощаде, чуть ли не на коленях стоя возле гриффиндорской гостиной, и как Лили, оскорблённо вскинувшись, всякий раз проходила мимо. Она не простила его за то, на что сама спровоцировала.
— Северус, пожалуйста… — Лили всхлипнула, уцепилась было за его руку, но Северус уже встал.
Его долгом было успокоить Лили. Не волновать её на смертном одре, а обмануть, сказать, что всё это неважно, он по-прежнему любит её и, конечно, прощает. Ещё несколько минут назад Северус бы так и поступил, однако открывшаяся правда подействовала на него хуже самого страшного яда: убила последние крохи великодушия.
Только он вывалился из спальни, как в коридоре возник Поттер.
— Снейп, зелья на крови лучше обычных? Сильнее ведь, да? Ты сваришь их для Лили, сваришь же? Они должны помочь! Лили не умрёт! — Его колотило как в лихорадке, Поттер схватился за голову и, не прекращая бормотать, опустился на пол. — Мерлин, я не верю, это какой-то кошмар. Лили так немного осталось!
Северус обошёл скорчившегося недруга по дуге. Как же он хотел оказаться подальше отсюда! От предательницы Лили, от убитого горем и совершенно невменяемого Поттера, от собственных мыслей… хотя от них как раз не убежишь. Под раздававшиеся на весь дом причитания Северус нетвёрдым шагом всё шёл и шёл, пока не спустился в подвал.
Там было до отвращения чисто и светло. Домовуха Малфоев расстаралась: убрала осколки и кровь, вернула на место столы, восстановила лабораторную посуду, расставила банки и бутыли с ингредиентами. Северус решительно подошёл к котлу, который надраили чуть ли не до зеркального блеска, замер над ним на несколько секунд и одним ударом отправил ёмкость в стену. Следом, под грохот котла, полетела и первая попавшаяся под руку склянка, оставив на серой краске буро-болотное пятно. За ней другая, третья… когда лабораторный стол опустел, Северус рухнул рядом, сжимая кулаки с такой силой, что из-под ногтей должна была пойти кровь. Глаза щипало и жгло, но слёзы на щеках казались ледяными. Эти несколько лет после расставания Северус не жил, а существовал, ненавидел себя, корил и наказывал за содеянное. Он никогда и никого не любил так яро, как Лили, и, правда, готов был на что угодно, даже на преступление или темнейший ритуал, стоило ей только попросить. Лили была его всем, она держала Северуса на плаву и давала смысл двигаться дальше. Сколько он мечтал, что однажды они станут семьёй, что Лили будет удивительно красива в свадебной мантии, краснея, представлял, какими родятся их дети. Лили должна была видеть его чувства, так Северус думал, потому и представить не мог, что она после единственного прозвучавшего обидного слова не простит. Он думал… думал, что если Лили, выздоровев, и не полюбит его после случившегося, то хотя бы снова назовёт своим другом. Только этот самый друг, с которым Лили гуляла по Коукворту, изучала магию и боролась с вредной старшей сестрой, оказался не просто не нужен ей, а недостоин даже узнать об этом. Северус бы понял, скажи Лили прямо — смирился же он с её свадьбой с Поттером! — но она решила иначе. Решила выставить виноватым его! Как умно: глупый Нюниус ввязывается в драку с Мародёрами, наплевав на просьбу Лили не подставлять её, как старосту, и вуаля, можно смертельно обидеться и игнорировать его. Ведь виноват же будет Снейп, а не Лили, умница, красавица, любимая младшая дочка, со всех сторон правильная староста Гриффиндора! Воспоминания вспыхивали всполохами, складываясь наконец в единую картину, объясняя всё то, что Северус прежде не понимал. Письмо Петуньи Дамблдору, где она просила принять её тоже в Хогвартс, — его Северус вытащил из шкатулки в общей спальне сестёр, потому что Лили попросила. Потрясающе вкусные булочки пекаря Дэниэлса — Лили их просто обожала, но ей не всегда хватало карманных денег, так что Северус, понемногу их «заимствовал». Домашние задания по зельеварению и чарам, с которыми он помогал Лили в Хогвартсе, а то и вовсе подсказывал ей на уроках в надежде, что подруга оценит помощь и перестанет обращать внимание на гриффиндорских придурков. Да и сколько ещё подобного было! Лили нравилось быть лучшей, получать внимание, восхищение и всеобщую любовь и при этом оставаться чистой и непогрешимой. Не она украла письмо у сестры или булочки у пекаря, а Северус. Не она испортила свадьбу Петуньи — Поттер с Блэком это сделали. Не Лили разорвала многолетнюю дружбу, то Северус испоганил её чудовищным, непростительным оскорблением! Из них двоих это ей самое место было на Слизерине. А он, как дурак, до последнего верил в исключительную доброту Лили… и теперь оплакивал её нерождённого ребёнка, о котором ещё вчера и не знал, свою любовь к Лили, которую неприглядная правда о ней выжгла Адским пламенем за считанные секунды. И не осталось больше никаких вопросов, почему родовая магия так яро уничтожала Лили, «наградив» Поттера всего лишь печатью Предателя крови. То, какой на самом деле оказалась Лили, что она творила, — не забывается и не прощается.
— Эльф Малфоев!
Явившаяся на зов домовушка всплеснула руками, но щелчком пальцев убрала погром и так же быстро исчезла. Северус посмотрел на котёл, вновь занявший своё место. Зелья! Те, о которых просил одуревший Поттер, Северус сварил, ещё ожидая приглашения к Малфоям. Только чем они и могли помочь, так это ненадолго отсрочить неизбежное. Сделать же новые… он сделает. Статус Мастера зельеварения и обязательная клятва колдомедика просто не позволят отказаться, да Северус и не стал бы. Пускай он слизеринец и тёмный маг, а значит, по определению подлый и ужасный, но он человечнее тех храбрых и великодушных гриффиндорцев, которые сейчас находились в его доме. Только взяться за дело Северус не успел. Когда он поднялся на ноги, в подвал аппарировала домовуха и запричитала:
— Гостье мастера совсем плохо!
Бросив всё, Северус протянул руку, и эльфийка переместила его наверх, в спальню, но оказалось уже поздно. Лили умирала.
Началась настоящая агония. Магия рода Поттеров, накопленная веками и поколениями, не собиралась дарить лёгкую смерть волшебнице, лишившей её будущего. От стонов Лили всё замирало внутри, скручивалось и одновременно било током, как если бы на Северусе испытывали Круцио, а нечеловеческие, какие-то животные крики ощущались ударами кнута. Принесённые домовухой зелья Лили не смогла выпить, её вырвало, и вместе с желчью горлом пошла кровь, долго не останавливавшаяся. Северус сидел на краю кровати, держал Лили за почти ничего не весившую руку и старался смотреть куда угодно, только не на неё. Измождённый Поттер, уже который час не покидавший своего места у изголовья, походил на свежеподнятого инфери, но уговаривал Лили потерпеть. Дрожащим голосом, улыбаясь и одновременно плача, твердил и твердил, что осталось немного и скоро всё закончится.
Этот кошмар в какой-то момент стал совсем невыносим. Сорванный, хрипящий голос Лили, полный муки, звучал в ушах, даже когда она, обессилев, окончательно затихла. То, что Лили до сих пор жива, понять было нельзя, Северус просто знал это, как и то, что рассвет они с Поттером встретят в этой комнате уже вдвоём. Говорить впавшая в бессознательное забытье Лили не пыталась, лишь изредка беззвучно шевелила губами. Наверное, просила прощения, а у кого — какая теперь разница?..
Вдруг Лили, смотревшая куда-то мимо них с Поттером невидящими глазами, счастливо улыбнулась. Её тоненькие пальцы в руке Северуса совсем расслабились, но он не сразу осознал, почему.
Оцепенение и тишину нарушил Поттер: сдёрнул с носа очки и закрыл лицо ладонью. Северус слышал его рыдания и всё равно не мог поверить, что это конец. С трудом он перевёл взгляд на Лили: она по-прежнему смотрела вдаль, и её губы ещё были приоткрыты как для вдоха, но её душа уже находилась не здесь. Протянув руку, Северус закрыл ей глаза и подумал, что вот так легко обмануться и решить, что Лили просто спит.
