— Прости, Сев, но я не понимаю.

— А всё, на самом деле, просто, Люц. Мне не нужно уезжать. Ничего страшнее того, что я узнал от Лили, в газетах не будет.

— Сев, я твой лучший друг и желаю тебе только добра. Поверь, чтобы пережить…

— Я пережил смерть Лили в тот же день. А оплакивал всё это время, — Северус горько усмехнулся, — не знаю, наверное, себя?

Люциус выглядел так, словно собирался вытащить палочку и отправить Патронус в Мунго за кем-нибудь из колдомедиков-мозгоправов. То ли это сыграло свою роль, то ли стало жаль давнего друга, искренне переживавшего за него, то ли Северус устал уже хранить тайну, — но он заговорил. А заговорив, рассказал всё: как считал Лили несчастной жертвой, искал для неё помощь и готов был умереть, и как его чувства и та любовь, которой он жил, оказались убиты всего лишь несколькими фразами Лили. По ощущению будто целые сутки вычищал из самых потаённых уголков души гной от предательства, использования и обмана. Но когда поток слов иссяк, Северус неожиданно вздохнул свободно. Он отпустил Лили, отпустил с её грехами и последним единственно мужественным поступком — признанием.

— Ну а теперь можешь говорить, что я был упёртым придурком, не видевшим ничего дальше своего носа, и что вы меня предупреждали. Не бойся, я не оскорблюсь. Это же правда. Все видели, что я был не нужен Лили, все, кроме меня.

— Северус, — ошеломлённый Люциус прижал ладонь к груди, — я клянусь: мы делали всё, чтобы до тебя достучаться. Но ты…

— Я не стал бы слушать, даже если бы вы Сонорусом кричали мне в ухо.

— Да, наверное, да. Мерлин, как я рад, что ты наконец прозрел! Жаль лишь, что пришлось столько перенести.

— Ничего. Лучше сейчас, чем никогда. Это не тот случай, когда лучше не знать. Иначе, в конце концов, я бы сам себя уничтожил. Ещё и думал бы, что недостоин прощения и нормальной жизни.

Весь передёрнувшись от картины своего возможного будущего, Северус крепче обхватил ладонями чашку и принялся за позабытый и потому остывший кофе. У кресла моментально возник домовик, предложивший новую порцию, но Северус отказался, подумав ещё, что получилось как-то символично: нужно было закончить со старым, прежде чем начать что-то новое. Выговорившись, он чувствовал себя неожиданно спокойно, словно сбросил наконец оковы, которые добровольно надел. Мысли об обмане, потере, собственном неблаговидном поступке наконец приглушили свои голоса; начали затягиваться, освободившись от грязи, нанесённые Лили раны. Захотелось выпрямиться, расправить плечи и действовать. Да хотя бы вычистить дом от подвала до чердака и с новыми силами приняться за любимые зелья. Северус… нет, ещё не справился окончательно с этим ударом судьбы, но уже раскрыл свою жизнь на новой странице, без чувства вины и безоглядной, никому не нужной любви, на той странице, где остались только его друзья.

— Ты более чем достоин нормальной жизни, Северус, — проговорил Люциус, отсалютовав ему бокалом. — Вот и не оглядывайся, живи.