Северус выругался. Магический брак! Почему он сразу не подумал?! Развод — вот самое очевидное решение проблемы. Лили перестанет быть частью рода Поттер, и магия отпустит её. Но Хмелкирк, стоило озвучить драгоценную догадку, печально спросил:

— Расторгнуть? Как, мастер Снейп? Магический брачный союз разрушит лишь смерть. Да и то, Поттерам это не поможет, слишком уж жуткий проступок. Такое родовая магия не простит.

Не простит. Эта бессмысленная надежда спасти Лили вытянула из Северуса последние силы, и он покачнулся, осел и еле устоял на ногах. Хмелкирк осторожно просочился к выходу, напоследок пробормотав что-то сочувствующее, но Северус слышал только то, что Лили осталось не больше нескольких дней.

В гостиной, когда он добрался туда, хозяйничала домовушка в наволочке с монограммой Малфоев. Видимо, её в помощь прислал Люциус. Эльфийка утащила Северуса наверх, отчитываясь чуть ли не за каждую минуту своих действий; он снова машинально кивал, но не слушал, морально готовясь к тому, что предстояло увидеть. От открывшегося в спальне зрелища сердце у него едва не остановилось. Магический откат пожирал Лили безжалостно. Похожая на пергамент кожа натянулась, чтобы вот-вот лопнуть, глаза запали ещё больше, и под ними залегли отчётливые жёлто-фиолетовые круги, а приоткрытые губы Лили кто-то покрыл слоем воска. Она походила на мумию из магловского учебника истории, который когда-то, в далёком детстве, сама Северусу показывала. Лили тогда мечтала (пусть и очень недолгое время!) тоже найти какую-нибудь древнюю мумию и прославиться, а Северус рассказывал ей, как в волшебном мире занимались археологическими раскопками. Рассказывал про гоблинов, про разрушителей проклятий и был так горд этим! Мерлин, а руки… руки Лили! Ещё когда Северус брал у неё кровь, он боялся навредить, так истончились хрупкие запястья. Теперь же вместо нежных рук поверх одеяла лежали практически кости, словно завёрнутые в старые, грязные бинты. Но страшнее всего было то, что, когда Лили слабо повернула голову на звук шагов, на подушке осталась прядь её длинных волос.

Сидевший у кровати Поттер повернулся и испуганно прошептал:

— Снейп, у неё волосы выпадают.

— Вижу. — Северуса начала бить дрожь. — Это значит…

Конец скоро. Поттер всё понял правильно: сгорбился, закрыл лицо руками и не по-мужски всхлипнул.

— Я пошёл к Дамблдору, как только появилась эта эльфийка. Я… Он сказал, что мне солгали и Лили наверняка проклял кто-то из Пожирателей. Он не поможет, Снейп.

— И не помог бы, даже если бы сказал другое. Родовую магию нельзя обмануть. Я сегодня только это и слышу. Поттер, скажи мне: какого драккла вы заключили магический брак? Ты же в наши традиции не верил. Поженились бы в Министерстве, и… Лили бы не пострадала.

— Будешь смеяться, Снейп, — глухо проговорил тот, — деньги. В родительском завещании обнаружилось условие, что наследство я получу, только если женюсь по всем правилам. А нам нужны были деньги: жить, дом содержать, Дамблдор просил помогать финансово — все богатенькие-то на вашей стороне. Но я теперь видеть эти проклятые деньги не могу. Из-за них я потерял Лили. Снейп, — Поттер встрепенулся, — Волдеморт… что он сказал?

Северус отвёл глаза.

— Что не поможет.

Оба вздрогнули от стона Лили. Северус вновь отважился на Диагностические чары и помертвел. Чернота, поглотившая весь живот Лили, буквально на глазах жуткими щупальцами заползала в её грудь, вгрызалась в ноги. Ни одного органа не осталось, который бы не задел откат. Как же Лили не кричала в голос? Боль должна быть чудовищной. Взмахом палочки Северус отменил заклинание. Хмелкирк ещё приукрасил жестокую правду, обещая Лили пару дней жизни. С тем, как распространялась гниль магического наказания, дай-то Мерлин, чтобы Лили дотянула до завтрашнего утра. Невероятно. Невероятно! Им так мало времени осталось вместе, а у Северуса этого времени ещё меньше, потому что грёбаный олень не отходил от Лили ни на шаг.

— Поттер, выйди.

— А?

— Ты оглох? Выметайся отсюда, я сказал.

Кретин непонимающе хлопал глазами и, хотя и поднялся на ноги, уходить из спальни явно не собирался. Этот Поттер! Он всегда оттягивал внимание Лили на себя, в конце концов, украл её у Северуса и что, присвоит даже последние часы её жизни?! Он, не сделавший для спасения Лили ничего! А Северус так и не сумеет сказать, что до сих пор любит Лили, что пытался её спасти, но не смог, и спросить… спросить про нерождённого малыша. Хмелкирк прав, слишком уж быстро пожирал Лили откат, и в голову после встречи с Люциусом и милордом лезло всякое. Нужно всё выяснить, пока не стало поздно. Потом наверняка найдутся люди, которые обвинят в случившемся одну Лили, и как Северус защитит её доброе имя, если сам будет сомневаться?

— Что ты задумал, Снейп?

— Я? Всего лишь хочу поговорить наедине с женщиной, которую люблю, если до твоего пустого черепа ещё не дошло. Или что? Ты станешь по-прежнему утверждать, что героически спасёшь её? А гадкий Нюниус панику разводит на пустом месте? — Северус сделал шаг вперёд, нависнув над ненавистным Мародёром. — Ты — в моём доме, Поттер, и если не хочешь, чтобы я спустил тебя с лестницы, убирайся сам. Дай нам побыть вдвоём.

Взгляд оленя из недоумевающим стал откровенно ненавидящим на этом многозначительном «нам». Когда Поттер наконец выпрямился рядом, Северус внутренне возликовал: враг завёлся и был уже в одном шаге от нового нападения. Его как никогда хотелось убить, ведь должен же кто-то ответить за смерть Лили! А Северус… хренов Блэк однажды сказал верно: Северус слишком трус, чтобы в первую очередь спросить с себя.

Из-за разницы в росте угрожающе Поттер не выглядел, а ещё сопел, как двурог перед атакой: громко, шумно, стараясь казаться значительней и сильнее. Вышло наоборот, Северусу стало… смешно? И жутко. Как зельевар, он порой делал отвратительные вещи, но это веселье — на костях, рядом со смертью… Хоть бы Поттер, что ли, наконец кинулся, но нет. Тоже тот ещё трус. Правда, насчёт него Северус никогда не обманывался. Позёр, нарцисс с непомерно раздутым эго и с таким же большим страхом облажаться в чём-нибудь, даже по мелочи; отсюда и компания побратимов-подхалимов, без которых Поттер старался не ходить по Хогвартсу. Слабак и слюнтяй, не меньше самого Северуса. Не будет никакой драки.

— Джим. — Мерлин, это голос Лили? Северус едва его расслышал. — Джим, дай нам поговорить. Пожалуйста.

Она ещё просила. Человека, который фактически убил её. Не приказывала, не требовала — просила! Как? Северус не мог уложить это в голове. Пока он силился сообразить, Поттер, надломленно сделавшись ниже ростом, побрёл к двери, шаркая ногами, словно старик. Дверь закрылась за ним, тихо скрипнув, и только тогда Северус отмер, осторожно присел на край кровати и, поколебавшись, взял Лили за прозрачную руку.

Его решимость всё выяснить рассыпалась трухой практически в одно мгновение, настолько плоха была Лили. Казалось, один-единственный неправильно заданный вопрос мог её убить. Так ли нужна эта чёртова правда? Что она изменит? Кому что докажет? Лили ведь уже и на собственную тень не походила, и не только внешне. Прежде она была как дивный волшебный костерок или ослепляюще яркое солнце, озарявшее собой для Северуса его беспросветную жизнь в Коукворте. Теперь Лили, иссушенная мстительной магией рода, превратилась в золу, под которой даже не тлело ничего, никакие чувства или эмоции. Ни намёка на страх, отчаяние или горькую, но естественную попытку торгом и обещаниями облегчить свою участь. Всё как будто затянуло смирением.

Лили с заметным трудом улыбнулась.

— Не убейте друг друга, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты стал убийцей, Сев. Обещаешь?

— Обещаю. — Северус дрогнул в ответ на своё детское прозвище. Прошло больше десяти лет, как Лили в последний раз называла его так. Тогда она ещё была Лили Эванс, нежная, хрупкая, невинная… И его прорвало: — Прости, я не смог. Я не спасу тебя. Это нельзя вылечить, Лили. Я… прости. Я обещал, но не смог. Ты — самое лучшее, что было в моей никчёмной жизни, ты… а я…