«Это тебе за то, что заставила меня оказаться в этой пылище, да еще и рядом с тобой, Грейнджер!»

Гермиона усилием воли попыталась поставить блокировку и подумать о чем-нибудь нейтральном. Ей вспомнились времена, когда они с Гарри и Роном ввязывались в приключения и нередко приходилось шпионить и прятаться. Но, даже оказавшись посреди ночи в запретной секции библиотеки, она не волновалась так, как сейчас. Сердце стучало где-то в глотке, а мозг отказывался фокусироваться на девичьих голосах, наполнивших комнату. Краем уха она слышала беседу о Слизнорте, вздумавшем завалить их огромным домашним заданием, но вникнуть в суть никак не получалось. Грейнджер даже подумала, что это Малфой как-то влияет на ее сознание, но он лежал на спине, сложив руки на груди и закрыв глаза, явно не обращая на Гермиону своего драгоценного внимания.

Под кроватью было действительно крайне пыльно, и больше всего Гермиона боялась чихнуть. Самым же «приятным» открытием стали не очень чистые носки, обнаружившиеся буквально у нее под носом. Гермиона брезгливо скривилась — ей уже не нравилась собственная идея, но отступать было поздно. А вот изначально возмущавшийся Малфой, изрядно измазавший свой дорогой кашемировый свитер, невозмутимо лежал рядом, казалось даже, что он уснул.

Неожиданно для себя самой Гермиона засмотрелась на него. Прошедшие несколько лет явно пошли Малфою на пользу — он стал чертовски красив, со всей этой аристократической бледностью и острыми скулами. Даже дурацкая, по ее мнению, челка не портила его — наоборот, было в ней что-то привлекательное и… сексуальное? На молочно-белой чистой коже шеи отчетливо выделялась вена, и Гермиона подавила желание зачем-то прикоснуться к ней, почувствовать ее ритм.

«Совсем с ума сошла, Грейнджер!» — слава Мерлину, что это ее собственная мысль, а Малфой, кажется, не копошится в ее голове. Казалось нереальной такая его близость к ней — вспоминались все обидные слова, сказанные за семь: грязнокровка, уродина… И хотя в своей внешности Гермиона научилась не сомневаться — былые комплексы давно исчезли, да и будем честны, мужчины не обходили ее своим вниманием, но чистота крови по-прежнему незримой стеной стояла в ее сознании между ней и Малфоем. Каждую минуту она ждала его фирменного пренебрежения, но почему-то он перестал задевать ее именно этим. Конечно, иногда его тон менялся по всему спектру издевательства от снисходительности до сарказма, но прежней ненависти в нем не было. В Малфое чувствовалась сила и бесконечная пожирающая усталость, словно за двадцать лет он постарел до седины. Падение его династии, самоубийство отца, сумасшествие матери — все это бесповоротно на него повлияло, превратив из самоуверенного ребенка в расчетливого мужчину, которому не на кого надеяться, кроме себя.

В какой-то степени он напоминал Гермионе себя, ведь у нее, по большому счету, тоже никого не было. Гарри Поттер, ее лучший друг, счастливо женился на Джинни Уизли, и они вместе воспитывали замечательного сына. Конечно, они не прекратили общения, но постоянная занятость в аврорате поставила Гарри перед выбором — семья или дружба, и, как любой нормальный человек, он выбрал первое. Теперь они лишь изредка виделись по праздникам, хотя Гермиона знала, что в случае острой необходимости семья Поттера будет первой, кто протянет ей руку помощи. Рон же… казалось, что их дружба, переросшая в романтические чувства, однажды тоже станет крепкой семьей с кучей маленьких рыжеволосых детишек, но огневиски решило по-другому. Смерть Фреда сильно повлияла на младшего брата — настолько, что однажды Гермиона застала его, в стельку пьяного, в голых объятьях какой-то девицы с огромными буферами. Непонятно, что он собирался с ней делать, так как у него не стояли даже ноги, не говоря уже, простите, о чем-то другом, но самым страшным открытием для Гермионы стало другое — она не почувствовала ничего, кроме жалости и желания помочь. Нет, помочь, конечно, не с девушкой и ее грудью, а с проблемой алкоголизма и нежеланием принять гибель брата. Так или иначе, Гермиона поняла, что, кроме как родственных и дружеских чувств, ничего к Рону не испытывает. Узнав об этом, Молли Уизли приняла решение отправить Рона, а заодно и Джорджа, в Румынию к Чарли, где они и по сей день находились. Это было правильно, так как там им стало не до скорби и выпивки — Чарли нашел для них неплохую, и, самое главное, занимающую все свободное время работу, и теперь о глупостях младшим Уизли некогда было даже думать.

Что же касалось самой Гермионы, ее деформировавшийся характер никак не позволял ей завести серьезные отношения: кто-то был слишком для нее глуп, кто-то — мягок, кто-то — навязчив. Больше всего досталось последнему ухажеру — он никак не мог понять, почему эта удивительно самодостаточная девушка раздражается от его внимания и заботы — за что и получил очередным букетом по лицу. Как-то не вовремя он заговорил о своих солидных намерениях, при этом слишком активно наглаживая ее бедро все выше и выше…

И теперь странное, почти нереальное стечение обстоятельств привело к тому, что она, Гермиона Грейнджер, лежит под одной кроватью (хорошо, хоть не в одной постели) с Драко Малфоем и при этом находит его привлекательным как мужчину. Она может протянуть руку и коснуться его мягких, слегка взлохмаченных и пыльных волос, провести ладонью по щеке и, спустившись ниже, ощутить частоту пульса на его шее. На секунду ей показалось, что еще чуть-чуть, и она не удержится и сделает это, но увидела, как Малфой, прищурившись, смотрит на нее.

Гермиона покраснела настолько, что казалось, ее щеки действительно загорелись.

«Только бы он не…» — она лихорадочно пыталась хоть как-то блокировать свое сознание, но Малфой взглядом приказал прислушаться к разговору уже забытых ею Ханны Дэвис и Кары Деми.

— Ты серьезно считаешь, что Эверли сама во всем виновата? — Возмущенный высокий и звонкий голос. — Кара, но она твоя подруга!

— Не говори ерунды, Ханна. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Если бы она не пошла на встречу с тем человеком… — будь Кара Деми маглом, то Гермиона заподозрила бы ее в курении, настолько хрипло и тихо она говорила. — Именно после этого они исчезли.

— Но почему ты ничего не сказала МакГонагалл?

— Потому что это ничего бы не дало, а только навлекло неприятности на Эверли. Откуда я знаю, что ее связывало с этим таинственным чуваком и в каких там они друг перед другом обязательствах… Его или ее никогда бы не нашли, и Эва сама бы все расхлебывала!

Девушки замолчали. Мгновенно сосредоточившись, Гермиона впитывала каждое слово, чтобы потом, в спокойной обстановке, проанализировать услышанное.

Слышно было, как шумно дышит Кара — она определенно была зла на собеседницу, только вот причина ее гнева Гермионе была несколько непонятна. Единственное, что она могла утверждать, так это то, что Беннет встретилась с неким человеком, вернулась в Хогвартс и пропала. И Кара Деми об этом умолчала.

Грейнджер взглянула на Малфоя, и тот легонько кивнул, словно говоря, что ее рассуждения верны. Он снова бессовестно подслушивал ее мысли, но сейчас это не особо волновало. Ей не хватало полученной информации, и это раззадоривало ее. Словно пазл, растерявший кусочки, вдруг начал собираться в картинку, но и этого было катастрофически мало.

«Угомонись, Грейнджер! Я дам тебе пищу для размышлений, как только выберемся отсюда!» — вот только Малфоя ей и не хватало!

«Как давно ты?..»

«Достаточно, чтобы хоть немного прояснить ситуацию». Больше он не посылал ей мысленных сообщений, и Гермиона вновь прислушалась к разговору студенток.

— Так зачем она вообще решила встретиться с этой… или этим? Она даже не сказала, мужчина это или женщина, но уж причину ты знаешь, я уверена. — Ханна что-то с хрустом жевала, и у Гермионы предательски заурчало в животе — она вспомнила, что со вчерашнего дня пила только кофе, а время медленно приближалось к ужину. К счастью, Деми и Дэвис ничего не услышали, зато Малфой насмешливо на нее уставился. В его обычно равнодушных глазах плясали чертики, словно он вот-вот глупо засмеется. Гермиона исподтишка показала ему кулак.