Стараясь не смотреть на портреты, Драко осторожно прошел к окну. На улице бушевал ливень, только раз сверкнула молния через непроглядную чернь.

— Драко?! — голос матери заставил его вздрогнуть, когда она щелкнула пальцами и в тяжелых витых канделябрах зажегся неверный мерцающий свет. — Что ты здесь делаешь?

Нарцисса, высокая, худая, затянутая в светлое корсажное платье, напоминала призрака. Фарфоровая синева благородно очерченного лица только усиливала это сходство.

— Я искал Грей… Гермиону, — Драко пристально смотрел в глаза матери, на удивление, ничего не выражающие. Лишь на миг в них промелькнуло что-то, похожее на сожаление. Или жалость.

— Она ушла, Драко, — тихо, почти шепотом промолвила леди Малфой, беря сына за руку. От женщины пахло травами, лекарствами и чем-то сладким. Странно, в детстве ему казалось, что за матерью тянулся шлейф легкого парфюма, отцовского одеколона и лимона. Нарцисса любила чай с лимоном.

— Она не могла уйти, — жестко ответил Драко, чувствуя, как злость накрывает его.

Волнами, рывками.

Не постепенно, а залпом.

— Драко, она ушла. Она пришла ко мне, вся в слезах, и умоляла отпустить ее.

— Что за бред?!

— Драко! — возмутилась Нарцисса и продолжила: — Я проводила ее до ворот, и она ушла. Куда, почему – не объяснила. Но не могла же я ее насильно удерживать?!

Мать сидела с абсолютно непроницаемым выражением. Хотя, по идее, должна была его успокаивать, гладить по голове и жалеть. Она всегда так делала, когда… да всегда! Когда он уронил в реку свою любимую игрушку, когда погибла его любимая гончая, когда отца посадили в Азкабан… Мерлин, да тысячи раз! А сейчас она сидела с идеально ровной спиной и едва участливой полуулыбкой. Словно и не его мать.

— Ладно, мам, — устало вздохнул Драко, — я понял. Спокойной ночи. Сегодня был паршивый день.

— Я заметила, — Нарцисса окинула взглядом его полураздетую фигуру, — надеюсь, завтра будет лучше.

— Я тоже… мам, — задумчиво протянул Малфой, целуя Нарциссу в макушку и вновь поражаясь острому травяному запаху.

В комнате его ждал ужин на подносе и вечерний выпуск «Пророка», принесенные заботливым Хуки, но Драко чувствовал себя настолько уставшим и запутавшимся, что даже не взглянул на аппетитно поджаренный бифштекс. Запах еды раздражал настолько, что казалось, все его внутренности сейчас вывернет наружу вместе с глухо ухающим сердцем и сжимающимся желудком.

Малфой щелкнул пальцами, мысленно призывая домовика, но, на удивление, Хуки не появился. Никто не появился. И это тоже было странно.

Но думать об этом не хотелось, потому что злость и ненависть, приливами захлестывающие сознание, заставили его громко вышвырнуть поднос за порог комнаты. Пульсация в голове разрывала мозг, больно отстукивая в висках.

Деймон, черт, Стеллас, исчез. Гермиона исчезла. Даже мать ведет себя странно.

Впрочем, находясь в двух шагах от встречи с братом, он умудрился потерять то, что, кажется, стало ему внезапно дорого. Неожиданно, противоестественно, невозможно дорого.

И это не был человек, близкий ему по крови. Скорее, наоборот.

Это была девушка, которую он ненавидел всем сердцем. Которая раздражала его одним своим существованием, голосом, взглядом. Которая теперь отравляла его жизнь своим отсутствием.

Взгляд его бездумно скользил по комнате, когда, наконец, наткнулся на аккуратно сложенную газету. На первой полосе, обрамляя огромную живую фотографию, жирным шрифтом было пропечатано «Новая трагедия в семье Героев Войны».

Драко жадно вцепился в текст, заметив знакомые имена, впервые ощущая холодок в солнечном сплетении от прочтения знакомой фамилии.

«Сегодня днем, около четырех часов пополудни, страшный пожар в Косом переулке унес жизнь трех человек. Три человека получили сильнейшие ожоги, целители Мунго всеми силами борются за их жизни. Известно, что одним из пострадавших стал Рональд Билиус Уизли, вернувшийся в Великобританию, чтобы навестить своих близких.

Девушка, с которой он посетил небезызвестное кафе Мадам Паддифут, погибла в огне. Ее тело еще не опознано, но, опираясь на заявления некоторых очевидцев, можно предположить, что ею является бывшая невеста мистера Уизли — Гермиона Грейнджер.

Многочисленное семейство, а также Гарри Поттер, близкий друг и член семьи Уизли, отказываются комментировать случившееся…»

Малфой зажмурился, прогоняя наваждение.

«…Наши корреспонденты продолжат держать вас в курсе событий, а мы от лица редакции “Ежедневного Пророка” желаем скорейшего выздоровления пострадавшим, в том числе и мистеру Уизли, а также соболезнуем семьям погибших».

«Самая бездарная статья, которую я читал, — отстраненно подумал Драко,— даже Грейнджер писала лучше».

Писала. Лучше.

Смысл прочитанного доходил до него настолько медленно, что тело действовало гораздо решительнее и быстрее головы. Малфой и сам бы не вспомнил, как одевался, впопыхах натягивал пальто и покидал Мэнор. Перед глазами стояла только вспышка трансгрессии и адрес, всплывший в памяти лишь по счастливой случайности.

«Площадь Гриммо, 12».

Комментарий к 18 глава Милые мои, простите, что так редко( надеюсь на ваше понимание… и нашу общую веру в то, что автор-засранка исправится)))) Очень жду Ваших мнений по поводу новой главы)))

====== 19 глава ======

Конечно, он не смог бы попасть в дом номер двенадцать на площади Гриммо. Его словно и не существовало, ни на картах, ни в реальной жизни. Малфой мог сколько угодно ходить мимо плотно утыканных зданий, но ничто не говорило о том, что здесь должно быть еще одно строение. Погода разбушевалась окончательно, и колкий снежный ветер задувал за ворот пальто, пробирая до самых костей, но Драко, прошептав согревающее заклинание, терпеливо вышагивал неподалеку от дома номер одиннадцать, выжидающе поглядывая вокруг. Его мало интересовало то, что на часах было уже далеко за полночь, а вокруг, казалось, не теплилось ни единой души.

Рано или поздно кто-то из Поттеров покинет свое замаскированное гнездо, и тогда он… а что, действительно, он сделает? Конечно, каждый из ненавистной семейки примет его с распростертыми объятьями и ответит на все интересующие вопросы, а потом напоит горячим чаем и проводит к своему дражайшему рыжему братцу-алкоголику. Чтобы Малфой смог вытрясти из него, куда делась Гермиона. Пусть даже для этого придется применить Империус.

Мысль, что Грейнджер могла сбежать по другой причине, кроме как бывший жених, даже не посещала Драко. Зная сердобольную Грейнджер, он даже не сомневался, что она побежала вытирать ему сопли и слушать героические истории, привезенные из жаркой Румынии.

И от этого волны ненависти и злобы поднимались от самого желудка, заставляя кулаки нервно сжиматься. Ненависти, злобы и какого-то животного ужаса, ведь оставалась вероятность, что из-за своей жалостливости Гермиона погибла в огне. Настораживала причина смерти, которую указал «Пророк», — огонь.

— Что ты здесь забыл?

Голос за спиной, знакомый до нервного тика и вместе с тем столь ненавистный, заставил вздрогнуть. Резко развернувшись и убрав с лица промокшую челку, Малфой посмотрел в зеленые глаза, выжидающе и зло разглядывающие его.

— А как же приветствия старых друзей, а, Поттер? Рукопожатия, объятия, слезы счастья?

— Сразу после того, как ты выйдешь из Азкабана, Малфой. Ах, нет, ты ж не выйдешь, потому что если не откупишься — сидеть тебе там до самой…

Драко остановил его, почти примиряюще подняв ладонь.

— Остынь, Поттер, мне не доставляет удовольствия общение с тобой, поэтому давай уже я перейду к сути, ты ответишь на пару вопросов, а потом побежишь к женушке и малолетнему Поттерчику, идет?

— С чего я вообще должен тебе отвечать? — Разрумянившееся от холода лицо Поттера покраснело еще больше.

— С того, что я все равно узнаю все, что мне нужно. По старой дружбе можешь облегчить мне жизнь, я не против. К тому же я просто не хочу лезть в твою героическую голову.