Нарцисса осторожно запустила тонкие пальцы в волосы спящего сына, нежно перебирая светлые шелковистые пряди. Драко спал, свернувшись прямо на маленьком диванчике в библиотеке, поджав под себя длинные ноги. Она уже и не помнила, когда последний раз видела сына спящим, пусть и не в своей постели, а вот так — неудобно скорчившегося на крохотной оттоманке, забывшего даже разуться. Ослабленный галстук сбился набок, светлая рубашка расстегнулась, обнажая грудь, покрытую тонкими розовыми рубцами. Нарцисса вздохнула — бесполезно было спрашивать взрослого сына о том, о чем он не желал рассказывать.
Леди Малфой готова была часами сидеть так, ласково гладя волосы своего рано повзрослевшего ребенка. Несмотря на то, что он был так похож на своего отца — те же надменные серые глаза, светлые, до прозрачности, волосы, упрямая линия губ, — в чем-то, Нарцисса надеялась, он был совсем такой же, как и она сама. Женщина верила, что он умеет любить, хоть немного, но умеет. Защищать то, что ему дорого. Бороться за то, чего он хочет. Хранить то, что ему важно. И тогда, возможно, она сумеет убедить себя, что эти шрамы — просто результат того, что в нем есть частички живой души, способной броситься в омут с головой ради того, что действительно значимо.
Драко вздохнул во сне, даже не пытаясь пошевелиться. Нарцисса чувствовала его напряжение, словно он дышал им. Ее маленький Драко. Только он, и только ее.
Непрошенные воспоминания нахлынули, заставляя слезы горячими каплями выступить на глазах. Память услужливо подсунула картинки, словно черно-белое кино, возвращая леди Малфой на два десятка лет назад.
…Нарцисса изможденно устроилась на подушках, глядя, как семейный доктор, мистер Олтон, бережно передает в руки молодого Люциуса Малфоя сверток с младенцем, уютно сопящим своим крохотным носиком. Новоявленный отец с гордостью всматривается в лицо малютки, не в силах вымолвить и слова. Вокруг деловито снуют озабоченные домовики, не смея раздавать советы, но очень умело справляющиеся с подготовкой всего необходимого. На груди самой Нарциссы пускает пузыри второй мальчик — только что их семья, семья Малфоев, пополнилась на двух маленьких человечков. Сегодня, пятого июня, Нарцисса произвела на свет двух здоровых крепких мальчишек, и ничто, казалось бы, не могло омрачить ее горделивой радости. Ничто, кроме…
— Нарци…
Едва эльфы скрылись за дверями спальни, лицо Люциуса посерьезнело. Он жестом попросил доктора Олтона удалиться, оставив их наедине. Молчаливый старик понимающе кивнул и, подхватив свой чемоданчик, трансгрессировал. Действие напоминало замедленную съемку, и ее напряжение током ударило по молодой матери.
— Нарци, я не могу его отдать, — шепотом произнес Люциус, нежно прижимая к себе головку сына. Старшего сына.
Женщина похолодела, чувствуя, как страх и что-то еще, необъяснимое, сжало ее душу цепкими пальцами — что-то, не позволяющее дышать, заставляющее волосы на голове шевелиться. Младенец в ее руках, словно ощущая ужас матери, беспокойно завозился в кружевных пеленках.
— Может быть, он позволит… — почти беззвучно проговорила она, поглаживая малыша, чтобы он успокоился. Но он только недовольно закряхтел, приоткрыв маленький ротик, собираясь закричать.
Люциус горько опустил голову, так, что светлые растрепанные пряди почти скрыли его лицо.
— Ты же знаешь, что нет. Но у нас есть несколько лет, чтобы придумать хоть что-то.
Придумать хоть что-то…
Не было и дня, чтобы Нарцисса Малфой не вспоминала о том, что у нее есть еще один сын. Всю свою любовь, которой бы хватило и на десяток детей, она подарила единственному, кто у нее остался. Но, в то же время, она молила всех богов, которые только ей представлялись, чтобы ее старший, имени которого она теперь даже не знала, прожил счастливую жизнь, не виня своих родителей, не сумевших уберечь его хрупкого мира. Его настоящего мира.
Также она всегда знала, что Люциус, ее любимый, но такой слабый Люциус, так и не смог пережить потерю старшего сына. Именно это превратило его, как сказал сегодня Драко, в боггарта. В боггарта Драко Малфоя. Нарцисса осознавала, что он, в детстве боготворивший отца, позже практически возненавидел его. За разрушенное детство. За годы страха, контроля, постоянных упреков. За все ту же Черную метку, в шестнадцать лет изуродовавшую его предплечье. За погибших друзей. За нее, Нарциссу, за ее разбитое сердце. И пусть Драко не знал истинной причины материнской боли, он так же, как и в самом крохотном своем детстве, чувствовал все, что ее тревожило.
Дни складывались в месяцы, месяцы — в годы. Позади — змееподобный Лорд, Черные метки, оставшиеся уродливыми напоминаниями, кровавая война, репрессии. Люциус гнил в могиле, бросив ее одну, наедине с тяжелым бременем. Даже Драко, не сумевший ничем ей помочь, на какое-то время похоронил ее рядом со своим отцом. Мудрая леди Малфой не обижалась — ей казалось, что Мерлин дал ей крохотный шанс на спасение, спасение в самой себе. И именно тогда, в одну из одиноких молчаливых ночей, Нарцисса поняла, что ее главное, единственное желание — любым способом найти и вернуть сына, много лет назад названного мертвым для всех, кроме нее и Люциуса.
Комментарий к 13 глава Как всегда прошу прощения за столь долгое ожидание новой главы. Не буду оправдываться, просто скажу спасибо всем, кто ждал ее. Спасибо огромное тем, кто читает, комментирует, исправляет ошибки. Это очень важно для меня.
Очень хочется радовать читателей чаще. Буду стараться*****
====== 14 глава ======
Комментарий к 14 глава Неожиданное вдохновение и удачное стечение обстоятельств помогли этой главе “родиться” раньше) Queen N – для тебя (можно на ты?)), и всем, кто читает мой фанфик) спасибо вам)
— Правда или желание? — Гермиона лихо разлила огневиски по кружками, магией направляя одну из них в сторону Малфоя. Тот с кривой ухмылкой переводил взгляд с кружки на нее и обратно.
— Правда, Грейнджер, только правда, — хрипло хмыкнул Драко, принимая правила игры и заливая в себя обжигающий напиток.
— У тебя было счастливое детство? — Неожиданно для самой себя выпалила Гермиона, растерявшись от его столь быстрого соглашения.
Малфой напрягся.
— Черт, у тебя было столько шикарных вариантов спросить меня о чем-нибудь действительно интересном, а ты хочешь услышать о моих, пардон, обделанных пеленках?! — Он в недоумении грохнул кружку на тумбочку. — Ну, слушай, если так любопытно…
Гермиона с интересом всматривалась в эти непроницаемые серые глаза, следила за движениями тонких губ, за тем, как он спокойно сложил на коленях сцепленные в замок тонкие пальцы. Она, наверно, еще долго так на него смотрела, замирая и прислушиваясь к ускоряющему свой стук собственному сердцу, если бы не поняла одной простой истины — она не услышала ни слова из его рассказа, замерев взглядом на бледном красивом лице Малфоя. Тот, по-видимому, тоже это понял и состроил шутливо-обиженное выражение.
— Зачем спрашивать, если не слушаешь? — Он жестом заставил огневиски снова разлиться по кружкам. — Тем более теперь твоя очередь. Правда или желание?
— Правда, конечно, — наигранно опасливо протянула Грейнджер, салютуя своим напитком, — а то кто тебя с твоими желаниями знает.
— Я свои желания хорошо знаю, — рассмеялся Драко, делая здоровенный глоток. Алкоголь определенно неслабо ударил ему в голову.
— Например?
— Кажется, моя очередь задавать вопросы! Беспардонность всегда была отличительным свойством гриффиндорцев.
— Сказала бы я, что отличает слизеринцев, — вспыхнула Гермиона.
— И что же?
— Наглость, самоуверенность, высокомерие…
— Ты хотела сказать — красота и обаяние? — Драко засмеялся, мечтательно обнимая подушку и умиленно прижимаясь к ней щекой. Огневиски делал из него совершенно другого человека.
— Нет, я сказала то, что хотела сказать, — отрезала Гермиона, понимая, что они осушили уже вторую порцию.
Малфой снова засмеялся, отставляя кружку. С него давно уже слетели остатки холодности и тщеславной спеси, и сейчас он был похож на самого обычного парня, слегка пьяного и чертовски обаятельного. Гермиона даже не заметила, как вновь засмотрелась на его хитрую улыбку. Драко это заметил и, лукаво усмехнувшись, обхватил ее лицо ладонями.
