Азриал мужчиной был, хоть и, малость, сумасбродным, однако наученным горьким жизненным опытом. О людях знал он главное — они были неисправимы. Люди сменяли друг друга со временами, но сами в лучшую сторону не менялись ничуть. Плохой человек, как считал колдун, плохим и останется. Щедрый еще мог стать скупердяем, если испортят его деньги. Светлые помыслы человека могли обратиться во тьму. Но тот, кто обидел кого-то единожды, сделает это снова. Опасаясь о том, что вновь Амарис поднимет руку на Леля, Азриал отправился вслед за ним.
Как прошлым днем юноша вошел в шумный город через главные ворота. Было на улице громче, чем раньше, ярче, чем прежде. Ленты из цветов тянулись вдоль дороги на фасадах домов и поперек: от окна к окну, от балкона к балкону. Разноцветные флажки колыхались от легких дуновений ветра и блестели на солнце, которое светило так ярко и приятно. Дети бегали по улице, весело тащили родителей за собой к площади, с которой все так же доносилась музыка: теперь он была еще громче и задорней. Фокусники, циркачи и скоморохи расхаживали по улице я ярких нарядах, пели песни и частушки.
Кто-то из толпы надел большой венок на голову Леля и тут же скрылся. Амарис все время шел рядом, не давая юноше снова потеряться, как вчера. С балкона выглядывал кто-то и мальчик кричал им, чтобы те спускались к нему. У одного из домов он остановился на несколько минут.
— Лета! Лета! — закричал он, и на балкон вышла женщина, протирая полотенцем тарелку. — Тетя Роза! Лета дома? — снова крикнул Амарис.
— Ушла еще час назад. На площади помогает, — ответила та.
— Спасибо! — Амарис взял Леля за руку и побежал вперед. На площади было как вчера, многолюдно, и, пробивались через эту толпу, Амарис искал кого-то, глядел по сторонам, не отпуская Лелеттера ни на миг. — Лета! — крикнул он, пробиваясь к сцене, которую украшали несколько человек. На его голос обернулась одна девушка, чуть старше самого Амариса на вид. В ее русых длинных волосах красовались цветы, а глаза девушки светились океанами на солнце. — Лета! Гляди! — Амарис подвел Леля ближе и представил подруге. — Это Лелеттер. Ученик колдуна. Он у нас впервые. Покажем ему вечером фейерверки?! — увидев юношу, девушка улыбнулась и поклонилась. — Лель, это Лета, мы росли вместе.
Лелеттер шагнул вперед и поклонился Лете в ответ. Девушка отчего-то рассмеялась, что слегка его смутило. Он улыбался, глядя на нее, и думал, что еще нигде не видел такой красоты. Ее чистая улыбка, ее ясный взгляд, легкая походка и плавные движения! Ее яркое платье, украшенное узорами и белыми манжетами, ее туфельки на невысоком каблуке, отстукивающие ритмы сердца — все в ней поражало и восхищало с первого взгляда. И бедный Лелеттер сам не понял, как заворожился ею — первой красавицей, с которой познакомился. Лета, ее звали Лета, и Лель старался, во что бы то ни стало, не забыть это имя от волнения.
Пока Амарис представлял Лелеттера своим друзьям, среди которых оказались и те мальчишки, что были с ним вчера в переулке, колдун Азриал все так же следил за ним со стороны уже в привычном человеческом облике. Стоял поодаль, выглядывал из-за угла и жалел, что не слышит разговора. А говорили те о всякой мелочи: о снах, об украшениях на площади, о песнях, о танцах. Лель с интересом рассказывал о своей жизни и уроках Хоакима, о боевом неугомонном петухе, который не жил и дня без драки с ним, о лесе, о поле, о лечебных травах. Все слушали его внимательно, запоминая самое важное.
— Но самое интересное, — говорил он, не умолкая, — когда отвар готов, нет ни запаха, ни вкуса, хотя по отдельности все очень сильно пахнет, взять хотя бы мяту! А еще я знаю, как сделать из трав краски для рисования. Всех цветов! В отместку петуху я научился рисовать его перьями!
— А Богов ты видел? — спросил кто-то из мальчишек.
— Не доводилось, — ответил Лель, — но учитель Хоаким рассказывал, что видел одного. Он приходил к его учителю, когда он был еще молод. С виду они совсем не отличаются от лю…
— Лета! — перебил его мужчина, работавший на сцене. — Помоги наверх повесить, — он показал девушке яркую гирлянду из цветов. — Боюсь, меня эта стремянка не выдержит.
— Хорошо, — кивнул та, и поспешила помочь.
— Она всегда, везде и всем помогает, — улыбнулся Амарис, глядя на нее.
Девушка забралась на высокую стремянку, которая слегка покачивалась от ее движений, взяла гирлянду и прищепки и потянулась наверх, чтобы зацепить ее за одну из перекладин над сценой. Нескольких сантиметров не хватало ее росту, чтобы дотянуться. Лета привстала на цыпочки, но все равно. Она подалась вперед, придерживаясь за стремянку, и в тот миг старые деревянные ножки не выдержали. Пошатнувшись, лесенка надломилась у основания и, вскрикнув, девушка полетела вниз с пятиметровой высоты. В одно мгновение все взгляды устремились на нее, но Лета так и не упала. С грохотом на сцену брякнулась сломанная стремянка, а девушка замерла, зависнув в двух метрах над ней.
Когда все поняли это, то переглянулись, разинув рты. Один лишь Лелеттер стоял почти неподвижно, держа руки так, будто держит девушку на своих руках. Через секунду все обратили на него внимание и изумились куда больше. Сделав глубокий вдох, юноша взошел на сцену, и Лета опустилась ему на руки плавно и осторожно. Поставив девушку на ноги, Лель выдохнул с облегчением. Он тут же убрал руки за спину и отошел на два шага назад.
— Ведьма! Ведьма! — в образовавшейся тишине раздался крик ребенка. — Мама! Гляди, ведьма! — радостно вопил маленький мальчик, стоявший недалеко от сцены. — Рыжая девочка — ведьма!
— Потише, сынок, нельзя так кричать, — шепнула ему мать.
— Ах, я не девочка, — засмеялся Лелеттер, обернувшись на их голоса.
— Колдун! Колдун! — закричал тогда мальчик еще громче. — Мама! Мама! У дяди-колдуна длинные волосы! Дядя-колдун фокусы показывает! — вырвавшись из рук матери, он подбежал к юноше и потянул его за длинный подол. — Фокусы! Фокусы! Покажи фокусы! Дядя-колдун!
— Ах, я… — замешкался Лель, но тут к малышу присоединились все на площади.
— Поколдуй! Покажи чудо! Чудо! Чудо покажи, колдун! — кричали все наперебой.
— Хорошо, хорошо, я… — Лелеттер в испуге отступил назад, невольно согласившись, и толпа утихла. — Хорошо… я покажу, — выдохнул он и огляделся.
Все пристально следили за каждым его движением, ожидая увидеть нечто невообразимое. Наконец, Лель нашел, что искал — маленький росточек, пробившийся сквозь каменную кладку площади. Присев, юноша коснулся его одним пальцем и, резко поднявшись, взмахнул рукой к небу! В тот же миг огромный стебель вырос вслед за движением его руки, разрастаясь все дальше. Он ветвился и на каждой маленькой веточке распускался огромный яркий бутон.
Зрители взорвались бурными овациями! «Еще! Еще!» — кричали они, и Лель решил продолжить. Один взмах его руки — и цветы обратились мерцающими кристаллами, что падали на землю нескончаемым потоком и, разбиваясь о белые камни, разлетались искрами по площади.
Все больше и больше людей собирались поглядеть на чудеса. Они становились вокруг Лелеттера, пытались подойти поближе, ухватить себе часть этого колдовства. Стараясь не смотреть зрителям в глаза от стеснения, Лель продолжал, вкладывая всю душу во все сотворенное. По щелчку его пальцев по площади закружили тысячи розовых лепестков. Они преображали все, чего касались: обращались в яркие венки на головах девушек, окрашивали в разные цвета серые здания, прорастали чудесными растениями из земли, куда падали.
Сорвавшись с места, Лель подбежал к сцене и взял большую кисть, которой кто-то выводил с утра надпись на стене. Взмахнув ею, колдун рисовал в воздухе птиц, что оживали в то же мгновение. В небо устремлялись воробьи и голуби, становясь там легкими облаками. Еще один взмах — и брызги краски, разлетевшись по сторонам, превратились в ограненные рубины, падая к ногам людей.
Лелеттер подул на кисть и краска на ней из красной обратилась в белую. Ей он рисовал облака, плывущие в метре над землей. Они напоминали кроликов и кошек. Одного из них Лель погладил по спинке и тот, ожив, промчался по всей площади, испарившись под конец.
