========== 3. И тому была причина ==========
Уже почти поднялось над миром дневное светило. Оно бросало свои лучи на луговые травы, журчащие ручьи, склоны высоких гор и их снежные шапки, когда по высокой траве в сторону спуска промчался юный Лелеттер. Его глаза сверкали в лучах солнца, словно два изумруда, а волосы переливались, будто золотые. Каждый день он спускался так к цветочным лугам и улыбался всему, что встречало его, как в первый раз.
Там, под горой, вдалеке, были видны крыши городских домов, чуть ближе возле озера из небольшой деревушки доносились голоса ремесленников, встававших так же рано, как колдун Хоаким, и не уходящих на отдых до самого обеда. Здесь, где на горе у самого леса распростерлись зеленеющие дикие поля, росли, одни из самых редких в Замирье, лекарственных трав и море красивых цветов, что рассыпались по горным лугам, как звезды рассыпаются в ночи по небу.
По грудь в траве, Лель сидел, ближе к обрыву, под которым проходила дорога — по ней не редко отвозили товары из деревни в город. Не каждый раз, но юноша, приближался к самому краю и, притаившись, глядел сверху на груженые повозки и запряженных лошадей.
В этот раз, он, как обычно, с головой погружался в свои мысли, выискивая нужные травы в густых зарослях. Травинка к травинке ложилась на шелковый платочек, расстеленный на земле. Собрав, сколько нужно, Лелеттер завернул его и аккуратно положил в сумку, что висела на его поясе. Там же забренчали стеклянные бутыльки с настойками, засушенными цветами и ягодами.
Взглянув еще раз на горы на горизонте, он мысленно пообещал себе вернуться вечером, чтобы, как часто бывало, попрощаться на ночь с солнцем. Сейчас оно светило не так ярко, чтобы слепить глаза, не пекло землю как в лютый зной, а ветер, что дул с вершин легкой прохладой обдавал тело.
Встав с травы, закрывая рукой глаза от солнца, Лель блаженно вздохнул. Юноша подошел к самому обрыву и присел, глядя вдаль — там, где он никогда еще не был, кипела жизнь. Обняв колени, Лелеттер часами мог сидеть так и представлять себе людей, земли, город, оживленные улицы, бегающих по ним детей. Из всех людей, что населяли этот мир, видеть он мог лишь тех, кто жил неподалеку и приходил к Хоакиму в гости или по делу.
— Ле-ель! — донесся со двора на пригорке голос колдуна.
— Я уже иду, учитель! — ответил ему юноша и, взглянув на горы еще раз, поспешил вернуться. У самой калитки его едва не сбила с ног курица и Лелеттер, тут же ловко схватил ее и поднял на руки. — Эй, ты как выбралась? — удивленно он посмотрел ей в глаза и та лишь недовольно прокудахтала. — Эй, ты… — начал он, но что-то клюнуло его в ногу. — Ау! — оглянувшись, он понял, что, видимо, не до конца запер курятник на заднем дворе и шанс, что пернатые наседки уже успели поклевать посевы, был довольно велик. — Ох, учителю это не понравится! — суетливо, он подхватил вторую курицу и, забежав за дом, быстро закинул их в курятник, закрыв тот уже на щеколду. — Так-так-так, это надо быстрее, — он огляделся по сторонам и увидел одну из наседок, что шустро забегала за угол дома. — Ну, погодите у меня! — юноша кинулся туда и выбежал в огород. Там он огляделся снова, высматривая курицу среди цветов и капусты. — Вот ты где! — тихо воскликнул он, заметив шевеление в смородине. Он быстро подбежал туда и прыгнул в траву, но лишь спугнул дроздов, решивших поживиться садовой клубникой. Бодрое кудахтанье послышалось прямо над правым ухом, и курица клюнула Леля в лоб. — Ай! Попалась! — Лелеттер живо схватил пернатую, но та, бешено прокудахтав, замахала крыльями и выскользнула из его рук. — Куда?! — подскочив, Лель побежал за ней через весь огород.
Не разбирая дороги, птица бежала по засаженным грядкам, и Лелю едва-едва удавалось не наступать на них в погоне на ней. Тем временем курица заскочила в теплицу, пробежала в малине, сделала по огороду еще один круг и, затормозив у забора, наконец-то попалась в руки Лелеттера.
— Вот теперь точно не убежишь! — выдохнул Лель и вернул ее на место, в курятник.
Пересчитав всех куриц, он с ужасом понял, не хватало еще трех. Шлепнув себя по лицу, Лелеттер снова огляделся. Надежда, что куры не успели выбежать за ограду, не оставляла его. Он обошел весь двор, слегка поникнув, заглянул за дом. Встав у калитки, раздосадовано он произнес со вздохом: «Учитель Хоаким превратит меня в швабру…»
Он уже думал, что скажет учителю и не пошлет ли он его искать птиц по всему лесу, но вдруг с заднего двора послышалась приятная мелодия. На свой страх и риск, Лелеттер направился туда, откуда она исходила. Он завернул за угол дома и увидел удивительную картину: тот странный черноволосый мужчина сидел на скамейке перед огородом и наигрывал что-то на необычной дудочке. Те три пропавшие курицы ходили вокруг него, то и дело, запрыгивая на скамейку и спрыгивая обратно, клевали рассыпанное под ногами колдуна пшено и вовсе не собирались разбегаться по огороду. Лелеттер сделал еще шаг, и гость заметил его. Он прекратил играть и посмотрел на юношу с улыбкой.
— Потерял их? — спросил Азриал, кивая на кур.
— Ох, благодарю Вас, — виновато произнес Лель, хватая птиц в охапку. — Учитель Хоаким очень разозлится, если они убегут.
Взяв двух куриц в одну руку, свободной рукой он попытался ухватить последнюю, но уже понимал, что всех троих не унесет. Тогда Азриал взял ее сам и спросил у юноши так, будто сам ничего не знал: «Ну, и куда их нести? Веди».
Вернув всех трех в курятник, Лелеттер вздохнул с облегчением. Зайдя, он пересчитал всех еще раз, а на выходе гордый зазнавшийся петух клюнул его в темечко.
— Птицы тебя не жалуют? — усмехнувшись, спросил Азриал.
— У нас с Итаром не самые простые отношения, — развел руками юноша, недовольно поглядывая на пернатого. — Если я не ошибаюсь, он чувствует во мне соперника.
— Может, не зря? Такой красавец, еще всех наседок уведешь, — колдун слегка хихикнул и пошел дальше за Лелем к крыльцу.
— Мы с ним даже подрались как-то.
— Да ладно?! — восхитился Азриал. — И кто победил?
— Победила дружба, — ответил Лель, разуваясь и отряхиваясь перед входом. — Я принес ему в два раза больше пшена, и он отстал он меня на неделю.
— Тогда, возможно, победил именно он?
Лель и Азриал вошли в дом, и последний встретился лицом к лицу с все еще недовольным старым другом.
— Что за шум был во дворе? — спросил Хоаким своего ученика, не сводя взгляд с колдуна.
— Все хорошо, учитель, — Лелеттер снял с пояса сумку и, достав из нее собранные на лугу травы, разложил их по местам на столе, что стоял у стены, справа от входа. — Господин… — Лель посмотрел на едва знакомого ему колдуна, пытаясь вспомнить его имя, — Азриал очень хорошо играет на флейте.
— Ох, кто бы сомневался, — пробурчал Хоаким, отворачиваясь от лучезарной улыбки друга. — Садитесь оба, завтрак готов.
Недолго тишина сохранялась за столом. Быстро съев все, что было в тарелке, Азриал посмотрел на Леля, на которого незаметно косился все время до этого, и улыбнулся, будто видел после стольких лет разлуки своего родного сына.
— И как живется тебе, Лелеттер, со стариной Хоакимом? — спросил он внезапно, от чего сам постаревший колдун нервно дернул рукой, так что ложка со стуком ударилась о край тарелки.
Удивленный таким вопросом юноша долго не знал, что ответить. Он смотрел на Азриала, будто и не понял, что тот сказал, но про себя думал, что именно тот имел под словом «живется»?
— Эм… — прошептал он, готовясь ответить хоть что-то, но Хоаким перебил его.
— За столом не разговаривают! — той же деревянной ложкой он стукнул друга по макушке. — Не обращай внимания, Лель. А ты, Азриал, если доел, выйди из-за стола!
— Ох, только прибыл — уже гоните! — с усмешкой колдун встал и отошел к двери, присев так на небольшую скамейку, продолжив любоваться парнем оттуда.
— Азриал, выйти, будь добр! — прикрикнул на него Хоаким, видимо, чуя затылком этот пристальный взгляд и, дождавшись, пока тот, нехотя, покинет избу, вздохнул. — Ох, не к добру он вернулся.
