Чуть стемнело следующим днем, Азриал снова незаметно покинул дом. Лель тем временем, дождался, пока старик Хоаким спустится по едва скрипящей лестнице, и вошел к учителю, почти не различая ничего в полумраке. Лишь чуть прикрытый облаками серп луны источал легкий свет и освещал спальню колдуна через небольшое окошко.
Осторожно ступая, Лель прошел мимо спящего, и взял с верхней полки большую книгу, увенчанную тяжелым чугунным замком. Так он вынес ее из спальни колдуна, поднялся к себе и сел с книгой за стол. Приятным светом горела одинокая свеча в почерневшем от времени подсвечнике, что стоял рядом с баночкой чернил.
С трепетом юноша снял с шеи цепочку, на которой висел заветный ключ Азриала. Найдя скважину и покопавшись недолго, он снял увесистый замок. Страх и волнение охватили Лелеттера и, сделав глубокий вдох, он раскрыл книгу на первой странице. Тут же яркий свет ударил ему в лицо, и Лель быстро захлопнул обложку. Отдышавшись от испуга, он взял книгу и забрался с ней под одеяло. Когда привык к свечению, он разглядел в книге встроенную железную оправу на первой странице, из которой сиял чарующий камень. Будучи почти белоснежным, он все же переливался всеми цветами радуги, поражая взор своим мерцанием и умиротворяя душу этим светом.
— Так…. Вот он… Камень жизни… — молвил Лель восторженно, но едва слышно. — Дар Бога…
Долго глядел он на него, желая, но боясь прикоснуться. Казалось ему, этот свет становился немного ярче, хоть уже и не слепил глаза, однако же, юноша быстро понял, что исходил этот свет откуда-то еще. Наклонив голову, он увидел, как что-то слегка тускловато светит из-под его рубашки. Расстегнув верхние пуговицы, Лелеттер взглянул на свою грудь — светилось его сердце. Едва различимы становились очертания белоснежного осколка, вернувшего его к жизни когда-то. Этот осколок теперь сиял так же, как и сам камень, откликнувшись на его зов. Лелеттеру казалось, он стремиться вновь стать с ним одним целым, отчего становилось даже страшно, но страх этот пересиливало дикое необузданное любопытство.
Лель перевернул страницу и увидел аккуратно выведенные на ней письмена, дополненные причудливыми рисунками. Были в той книге и рецепты снадобий, которые Лелеттер знал уже давно, и вовсе неведомых ему зелий и отваров. Рисунки напоминали диковинные растения, странные предметы, животных, но Лелеттер искал не их — он перелистывал страницу за страницей, надеясь увидеть там феникса.
О птицах этих Лель слышал немного: крупные, гордые, горят у них в ночи глаза и пылают огнем огромные крылья. Умирая своей смертью, выгорают они дотла, и из пепла возрождаются птенцами. Но если же погибнут они от чьих-то рук, то не воскреснуть им уже никогда.
Вот уже на середине книги появились птицы, и феникс огненный был среди них. Долго вглядывался в их изображения Лелеттер, и все больше казалось ему, будто прав был Азриал. Что-то трепетом отдавало в сердце при виде этих птиц, даже нарисованных. Но как бы Лель не старался, но не мог найти в книге заклятий, способных запереть сущность в теле, уж тем более, зачаровав волосы. Уже на последней странице, отчаявшись, Лель решил закрыть книгу и спуститься вниз, чтобы вернуть ее на место, но вдруг на простынь выпал небольшой, сложенный вдвое, пожелтевший от времени листок. Развернув его, Лелеттер и не думал найти что-то важное, но на этот раз ему суждено было ошибиться в своих догадках. На бумаге рукой Хоакима было выведено заклинание:
Больше не летать тебе в небе птицей
Вольно не парить, милый, над землею.
Крыльям из огня я не дам раскрыться —
В теле твоем новом я навек сокрою!
Руки человека их тебе заменят,
Локоны златые в косы заплетаю.
Пусть проходят годы, утекает время.
И отныне люди станут твоей стаей.
Смотрел на это Лелеттер, стараясь унять дрожь, но в памяти все отчетливее всплывал голос Хоакима, в ночи шепчущего заклинание. Зубья гребня легко касались рыжих волос, локоны вплетались в длинную косу. Все это было тогда взаправду, почти 10 лет назад, и теперь, вспомнив те моменты, Лель ничуть не сомневался, что правду говорил ему Азриал.
Захлопнув книгу и заперев замок, Лель тут же спустился к Хоакиму, поставив обратно то, что взял тайком. Один шаг от сделал к лестнице, желая быстрей укутаться в теплое одеяло и забыться во сне, но что-то потянуло его в комнату Азриала. Колдун проснулся, стоило юноше переступить скрипучий порог. Увидев в тусклом свете, что бил из окна кухни, силуэт ученика, Азриал привстал на локти.
— Г… господин Аз… — произнес Лель, и вот, слезы подступили к глазам. Припав к кровати учителя, он тихо заплакал, боясь разбудить Хоакима, что мирно спал за стеной, не подозревая ни о чем.
— Ну, что ты дитя? — взволнованно прошептал Азриал, наклонившись к нему. — Что случилось?
— Вы… Вы были правы, — всхлипывая, ответил ему Лелеттер. — Учитель Хоаким все это время… все это время…
Спустившись на пол, Азриал приобнял разбитого юношу, и лишь спустя полчаса слезы его высохли, а сам он так и уснул на руках черноволосого колдуна.
Проснулся он уже в полдень и понял не сразу, что лежит в своей кровати. Впервые за долгие годы он проснулся так поздно с ощущением тяжести в голове и на душе. Сев, он ее долго вспоминал все прошедшие годы, все, что смог запомнить: как учил его Хоаким, как после его дело продолжил и Азриал. Он вспоминал, так пытался вспомнить хоть миг из той жизни, когда человеком еще не был… что же теперь?
Взяв в руки острый нож, Лелеттер встал перед зеркалом и в последний раз взглянул на свои длинные рыжие кудри, заплетенные в зачарованную косу. Вздохнув, чтобы убрать дрожь по телу, он уверенно схватил волосы в одну руку и резким движением отсек их по плечи! Отрезанная коса упала на пол, и юноше стало будто бы легче дышать. Уронив нож, он посмотрел на себя, как в первый раз. Теперь он чувствовал некую свободу и был точно уверен в правдивости слов Азриала.
Схватив в охапку отрезанные волосы, Лель тут же кинул их в печь и те мигом разгорелись ярким пламенем! До последнего смотрел Лелеттер, как дотлевали они до последнего локона, ничуть не жалея об этом.
Выйдя на крыльцо, он по-новому ощутил на себе дуновение свежего ветра, спустившегося с гор. Нигде не было видно ни Азриала, ни Хоакима, и это, казалось, был лучший момент, чтобы окончательно убедиться во всем самому.
Уверенным шагом Лелеттер вышел за калитку, непривычно не ощущая тяжести длинных волос. Юноша будто парил над землей, приближаясь к обрыву по крутому склону, поросшему густой травой.
В двадцати шагах от пропасти Лель резко остановился. В сердце закрались сомнения: «А что, если все ложь? Что, если мне лишь кажется?» — думал он. В груди колотило, по коже пробегали мурашки от предвкушения, трепета и страха.
— Если не взлечу и об землю разобьюсь я, то Азриал повинен станет в том, — думал Лелеттер перед отчаянным шагом. — Коли взмою к нему вольной птицей — позор тогда Хоакиму!
Сорвавшись с места, он кинулся навстречу неизвестности, отдавшись полностью на волю судьбе. С каждым шагом Лель понимал все сильнее — назад дороги нет. Уже без всяких сомнений он оттолкнулся от края обрыва, раскинув руки… Жар пробежал по венам, будто текла по ним не кровь, а огонь, пробиваясь светом сквозь кожу и одежду. Пламенем в крылья обратились руки, отвыкшие за годы, они трепыхались на ветру, пока юный феникс не взял свою волю в кулак и не вздохнул с новой силой и прежде, чем коснуться телом земли, огненной птицей он взмыл к низко плывущим облакам! Потоком ветра его уносило все дальше и выше. Лель пролетел над облаками, касаясь их кончиками крыльев, и те раздвигались под ним, будто острые перья разрезали их пополам. Ярче пламени в ночи сияли золотые крылья на солнце.
Свернув к земле, Лелеттер пронесся над лесом, в котором еще вчера ходил в облике человека. Он видел полянку, где тренировал его Азриал, все грибные места, все тропинки. А вот и деревенька под горой — люди занимались своими делами: кто в поле, кто в огороде, кто во дворе. На бреющем полете он миновал озерцо и, окончив пробный полет, такой волнительный и желанный, возвратился домой.
