— Ой, а что это за маленький мальчик! — говорит голос надо мной.

Я поворачиваюсь, чтобы пойти другим путем, но натыкаюсь на стену из других. Смотрю в лицо одному из мужчин из грузовика. Я помню шрам на одной стороне его лица, и, по-видимому, он уже завел друзей. Все мое тело напряжено, когда я смотрю на полдюжины злобных мужчин, окружающих меня. Они думают, что я подросток, и у них практически текут слюнки.

Они не могут узнать, что я женщина.

Сжимая кулаки, я поднимаю подбородок и выпрямляюсь. Я не думаю, что смогу справиться с ними всеми, может быть, с одним или двумя, но я чертовски уверена, что не сдамся без боя. Может быть, если я буду стоять на своем, они отвалят к чертовой матери.

— Дайте мне пройти, — говорю я незнакомому парню.

За спиной шрамолицего стоит блондин с татуировками на лице и пристально наблюдает. У меня такое чувство, что он следит, как реагирует незнакомый парень. Я с трудом выдыхаю.

Отлично, я что, чертова инициация?

— Я так не думаю, красавчик, — говорит он, и несколько мужчин смеются. — Почему бы тебе не позволить нам немного показать тебе окрестности? Нам всем здесь нужны друзья.

Я открываю было рот, но рука обхватывает мое горло, удерживая меня. Мой поток воздуха немедленно прерывается, и я борюсь всерьез, цепляясь за руку, удерживающую меня. Рука немного отпускает, чтобы я могла дышать, но держит меня полностью обездвиженной. Незнакомый парень хихикает и делает шаг ко мне, проводя рукой по моей щеке.

— Все, что нам нужно сделать, это отрастить тебе волосы, и ты будешь самой красивой малышкой, — шепчет он, наклоняясь вперед и проводя языком по моей щеке. Я рычу и поднимаю руку, ударяя его прямо в нос. Кровь брызжет из-под моих костяшек, и человек, держащий меня, настолько удивлен, что роняет меня. Я падаю на землю и путаюсь у них под ногами, пока меня больше не окружают.

Моя грудь вздымается, когда я быстро встаю и поворачиваюсь к ним, мои кулаки сжаты, а по предплечью течет кровь.

— Эта чертова дыра сломала мне нос! — Орёт лицо со шрамом.

Татуированное лицо, которое все еще стоит там, смотрит на мужчину без впечатлений. Он поворачивается ко мне, и я делаю шаг назад, все еще стиснув зубы.

Черт. Черт. Черт.

— Это было не очень приятно, рыба, — говорит мне мужчина, вытаскивая заточку и медленно направляясь ко мне. Он почти симпатичный, повсюду татуировки. Вокруг его глаза обернуто что-то похожее на змею, и я сопротивляюсь желанию содрогнуться. Детские голубые глаза и светлые, хотя и грязные, волосы. Он не такой высокий, как некоторые из них, может быть, пять футов десять дюймов или около того, но он выглядит сильным. Его улыбка неискренняя, почти маниакальная, а блеск в глазах говорит о муках и боли. Я медленно отступаю назад, понимая, что я полностью облажалась, когда позади меня раздается голос.

— Он мой, Коул.

Коул, он же татуированный, рычит на Акса, я скорее чувствую, чем вижу его, он подходит ко мне сзади. Мне следовало бы волноваться не меньше, но я думаю, что если бы это было то, чего он хотел от меня, он получил бы это раньше. Я не повернусь спиной к этим другим парням. За спиной Коула еще несколько человек настороженно наблюдают за происходящим. Сломанный нос, так я решила его переименовать держится за лицо и сердито смотрит на меня.

— Я думал, у тебя есть монашки, чтобы составить тебе компанию, — говорит Коул. — Почему бы тебе не оставить что-нибудь для остальных?

Мои глаза поднимаются к Акселю лишь на мгновение.

Монахини?

— Он мой, — это все, что он говорит в ответ, делая один шаг вперед, так что он едва впереди меня. Я смотрю, как Коул убирает оружие и ухмыляется жуткой улыбкой, от которой меня бросает в дрожь.

— Нет проблем, босс, — отвечает он, прежде чем кивнуть головой вперед. Я не шевелю ни единым мускулом, пока все они не пройдут. Когда их голоса, наконец, затихают, я осмеливаюсь снова взглянуть в чернильную глубину глаз Акселя. Они врываются в меня, требуя моих секретов. Мне не стыдно признаться, что я первой отвожу взгляд.

Аксель хмыкает и уходит, кивая головой.

Мне стыдно признаться, но я следую за ним.

Аксель

Я не знаю, что, черт возьми, со мной сейчас не так. Я был на пути, чтобы найти Дока, когда наткнулся на гребаного мальчишку, Джоша, загнанного в угол Коулом и его парнями. Обычно я не вмешиваюсь в их дерьмо, если оно не выходит из-под контроля. Как бы мне это ни было противно, это не мое дело. Я не смог бы поддерживать это место в рабочем состоянии все эти годы, если бы начал устанавливать правила и прочее дерьмо. Я держу вещи довольно открытыми, и в результате заключенные соблюдают это, когда я навязываю свою волю. Наши разногласия улажены в яме. Так было всегда.

Но по какой-то причине я не мог позволить им забрать этого пацана.

Что-то в нём есть, его смелость впечатляет меня. Может быть, он просто напоминает мне меня в том возрасте. Пока я не узнаю почему, я не отдам его этим животным на уничтожение. Как только я это выясню, решу головоломку, я брошу его в яму, если понадобится. Похоже, он нанёс, по крайней мере, один хороший удар, если судить по сломанному носу другой рыбы. Может быть, он был бы хорошим парнем.

Мы добираемся до моих покоев, я вхожу и, конечно, не держу занавеску открытой. Секундой позже я слышу свист позади себя и усмехаюсь про себя.

— Сядь, блядь, и ничего не трогай, — говорю я ему, указывая на угол со старыми тряпками. Мальчик кивает и идет прислониться спиной к стене, лицом к двери. Моя губа приподнимается в изумлении, прежде чем снова опускается.

Моя голова дергается, и я на мгновение начинаю чесать руку, прежде чем Итан входит, вальсируя. Он сразу замечает мальчика в углу и поднимает бровь на меня.

— Тебе уже недостаточно монахинь, брат? — Спрашивает он с намеком на улыбку. Я рычу на него и киваю головой в сторону двери. Он понимает намек и выходит на улицу.

— Не двигайся, черт возьми, — предупреждаю я мальчика, прежде чем выйти из комнаты. Итан стоит в пустой камере через две от моей. Никто не хочет быть рядом с дьяволом, поэтому я получаю большой двор. Его собственная камера находится несколько дальше, но все же одно из лучших мест в этой дыре. Несмотря на то, что у него нет официальной власти, все знают, что он мой номер два.

— Что?

Итан не двигается со своего места, наблюдая за ямой во дворе. У него странное выражение лица, и я не в настроении для этого.

— Что с мальчиком? — Он спрашивает снова, на этот раз без шутливого тона в голосе.

— Это, блядь, не имеет значения, — отвечаю я, угроза очевидна.

Я знаю, что он пришел не для гребаного социального визита, и я почти готов выпить в одиночестве. Сегодня я убил еще добрых трех или четырех человек, и у меня все еще есть ром из последней партии.

Или подождите, этот гребаный пацан там.

Черт!

— Коул убил еще одного, — говорит он мне, переводя взгляд на меня.

По крайней мере, это объясняет, почему они охотились за мальчиком.

— Кого?

— Тони, — говорит мне Итан со вздохом. — Так же как и других.

Я провожу рукой по лицу. Мне не нужно это дерьмо.

Я позволяю Коулу и его парням время от времени брать новую игрушку для секса, но иногда один из них решает, что им нужно немного больше, и находит случайного заключенного, хорошенько его потрепав. Другие заключенные уже жалуются мне на это. Учитывая здешние стандарты, тот факт, что это проблема, вероятно, о чем-то говорит. Они, блядь, воруют дерьмо, убивают людей и насилуют их. Я не могу этого допустить, но я также не могу убить их без гребаного восстания доброй трети заключенных.

— Что ты хочешь сделать, босс?

Он знает, что я ненавижу, когда он называет меня боссом. Черт.

Мы знаем друг друга с детства, выросли рядом друг с другом, но у него есть такая доброта, на которую я никогда не мог надеяться. Он убил много, это не имеет ничего общего с кровопролитием. Итану не хватает абсолютной склонности к насилию, которая, кажется, течет в моих венах.