— О да, когда-то здесь были женщины. Охранники все еще были здесь тогда, и для нас здесь было пустынное время. Что бы ни происходило снаружи, это приводило к притоку новых заключенных всех возрастов и вероисповеданий. До этого Гробница была другим местом. С тех пор, как охранники оставили нас наедине с нашим собственным устройством, все было нелегко, но во многих отношениях это лучше.

— Как лучше?

— Охранники были жестоки, — просто отвечает он, — и хотя Гробница не является убежищем, во многих отношениях она безопаснее, чем была тогда. По крайней мере, теперь мы можем дать отпор.

Я киваю ему, чтобы он продолжал.

— Аксель был маленьким для своего возраста и был практически кожа да кости, когда пришел. Дерзкая штука. Он сразу понравился мужчинам. Он был со своей матерью, когда приехал, хотя я не знаю, что сделала бедная женщина, чтобы они оба оказались здесь. В те времена даже быть женщиной было небезопасно. Я полагаю, что это не сильно отличается от сегодняшнего дня, но ты лучше меня знаешь, каково это там. Те первые ополченцы, совершавшие обход после Раскола, были безжалостны, изверги, о которых даже мы не слышали.

Я немного съеживаюсь при мысли об этом. Темные, темные времена в нашей истории. Я сделала все, что могла, чтобы выцарапать это из своей памяти.

— Прошло не более нескольких недель, после того, как Акс попал сюда, когда все это произошло, бунт, в результате которого охранники покинули нас.

Я увлечена рассказом Тео о Гробнице и историей Акселя.

— Что, черт возьми, происходит? — Сонно спросил мой сокамерник Пип, когда я прислонился к решетке нашей камеры.

— Не знаю, — ответил я, сжав губы в тонкую линию. — Какая-то суета продолжается.

Пип встал и подошел ко мне, вглядываясь в темные коридоры. Издевательства и насмешки были слышны из нескольких коридоров, тяжелые шаги и время указывали на то, что это были охранники. Характерный звук ключей и открываемой ячейки заставил меня и Пипа посмотреть друг на друга, беспокойство и замешательство отразились на наших лицах.

— Мама! — закричал тихий голос, и даже мое закаленное сердце треснуло.

Сквозь издевательский смех донесся женский крик, детский голос утонул. Мы услышали, как захлопнулась камера, когда молодой голос выл и звал свою мать.

— Черт, — сказал Пип.

Мгновение спустя звуки борьбы приблизились, и я посмотрел в конец коридора, чтобы увидеть, как несколько охранников тащат за собой женщину-заключенную. Когда они подошли ближе, я увидел, что по лицу женщины текут слезы, хотя она, казалось, не сопротивлялась. Я задавался вопросом, угрожали ли они мальчику, чтобы добиться ее сотрудничества.

Вздохнув, я вернулся к своей кровати и прислонился к стене. Звуки криков и плача эхом разносились по Гробнице. Это была одна из самых длинных ночей, которые я провел здесь, в Гробнице, и даже сегодня крики этой бедной женщины снятся мне в кошмарах.

На следующее утро атмосфера изменилась. Охранники долгое время были проклятием для заключенных еще до Раскола, и даже насильники среди нас, казалось, были возмущены тем, что охранники украли, изнасиловали и убили одного из нас.

Пип решил остаться в нашей камере, когда пришло время завтракать, и я не винил его. Воздух потрескивал от напряжения. Уверенное знание, прямо под поверхностью, что что-то очень скоро даст результат. Когда я шёл по коридору, я увидел маленького мальчика, который сидел в своей камере, уставившись в землю перед собой. Хотя я и хотел что-то сказать ему… Боже, он был так молод, я не знал, что говорить и делать и просто прошёл мимо.

За завтраком было тише, чем обычно. Обычный шум заключенных утих, и было легко заметить, что охранники были на взводе. Около полудня над головой прозвенел звонок, оповещая о новых прибытиях. Поскольку развлечений не существовало, заключенные часто толпились на уровнях по всему двору, чтобы посмотреть, как свежая рыба знакомится с ними, как они делают это сейчас. Я не видел мальчика с самого утра, хотя и присматривал за ним.

Пришло около дюжины вновь прибывших, на этот раз снова в том числе женщина и ее маленький мальчик, примерно того же возраста, что и другой. Слишком далеко, чтобы расслышать, о чем шла речь, я наблюдал, как один из охранников начал оттаскивать женщину от ее ребенка. Реакция на лицах вокруг меня была очевидна, возмущение и гнев. Крики и насмешки посыпались на охранников, но безрезультатно.

Это продолжалось до тех пор, пока маленький мальчик не выскочил из толпы заключенных и не бросился на охранника, держащего новую женщину. С криком мальчик вонзил заточку в икру охранника, нырнув на него, когда он упал. Прежде чем другие охранники успели помочь, заключенные запрыгнули внутрь. Годами подавляемый гнев, наконец, доведенный до кипения, поднялся.

К концу дня погибли восемь охранников и добрых две дюжины заключенных. Оставшиеся несколько охранников убрались и заперли нас здесь.

В течение трех дней ничего.

Ни слова извне или от охранников, ни еды, ни новых заключенных. Они даже не пришли, чтобы забрать тела погибших охранников. Один человек, Бренан, выступил вперед и начал организовывать некоторых других заключенных на второй день. Мы разблокировали каждую камеру, отнесли тела к внутреннему забору во дворе, а затем стали ждать.

Это было утром третьего дня, когда пришло объявление. Охранники не возвращались. Они попросили одного человека выйти, чтобы обсудить договоренности, и Бренан был тем, кто выдвинулся на эту работу. Я так ясно помню, как все мы сидели во дворе и ждали его возвращения. Между нами не было никаких драк, несмотря на то, что мы все были голодны и на пределе. Мы ждали, затаив дыхание, чтобы узнать, что с нами произойдет. Ближе к вечеру Бренан вернулся и рассказал, что в стены D1219 охранники не вернуться.

Охранники будут регулярно, по расписанию доставляли припасы и еду, которые мы должны будем распределять. Пока мы остаёмся внутри, им все равно, что здесь происходит.

Реакция была разной, но большинство заключенных приветствовали эту систему и Бренана. Охранники насиловали, избивали и убивали нас одного за другим. А теперь? Мы брали все под свой контроль. Однако один маленький мальчик вышел вперед, чтобы раскритиковать переговоры Бренана.

— Эти ублюдки убили мою маму! — выкрикнул Акс, — Им это не сойдет с рук!

Бренан усмехнулся мальчику, и я услышал, как несколько голосов вокруг меня согласились с мальчиком.

— Когда ты сможешь победить меня, парень, ты сможешь решить, как мы будем действовать, — сказал ему Бренан. Акс выглядел разъяренным, его крошечные кулачки сжались, когда он кричал на Бренана, который был внушительным мужчиной.

В тот день он завоевал большое уважение.

Анна

— Примерно десять лет спустя мальчик преуспел в этом, вызвав Бренана на бой в яме. Конечно, он победил. Другой маленький мальчик быстро подружился с юным Акселем, эти двое устраивали в этих стенах настоящий хаос, когда были маленькими. — Тео слегка улыбается. — И когда Акс взял верх, Итан стал его вторым номером.

Тео остановился, чтобы немного прокашляться, и пошел за водой.

— Что случилось с другой женщиной? — Спрашиваю я, впечатлённая рассказом Тео о том, как Гробница стала тем, чем она была.

Снаружи мы знали только, что это небезопасно для охранников, поэтому они и закрыли её. Конечно, ни один из правдивых слухов не просочился наружу.

Тео на мгновение замер, прежде чем ответить.

— Она умерла вскоре после беспорядков. Как бы ни были взбешены заключенные тем, что охранники убили одного из своих, это не помешало им погубить бедную женщину.

Я печально киваю, теребя рукава своей толстовки. Через мгновение я поднимаю глаза и вижу, что Тео смотрит на меня со странным и понимающим выражением на лице.

— Вот так Аксель пришел сюда, — говорит Тео, не отрывая от меня взгляда, — но это все еще не объясняет, почему он помог тебе… Так ведь?