Саша рыдала, захлебываясь, пытаясь объяснить. Щеки горели, синие разводы под глазами становились ярче.

– Чего не случится?

– Я видела во сне, как у Светы Сергеевой младшая сестра попадет под машину. Сказала ей, чтоб они ходили домой не через дорогу. Там есть другой путь, но длиннее. Она не послушалась. И вот ее Оля мертвая, а я виновата.

По сине-фиолетовому лицу Саши текли слезы. Смотреть на это было невыносимо.

– Кто тебя избил?

Саша назвала три фамилии. Конечно, второгодники полным составом.

Предельно ясно, что недоросли просто нашли безответную жертву, а не справедливость восстанавливали. И с этим нужно что-то делать и немедленно. Второгодников редко песочат на педсоветах. И на сегодняшнем разбирать не будут.

– Так, стой здесь и сумку мою держи.

Алина сама себя не узнавала. Что это? Откуда такая решимость? Она всегда сглаживала углы, старалась не обострять отношения с учителями и учениками. И это ей очень не нравилось.

Она часто представляла по вечерам дома, как разбирается с наглыми второгодниками, посылает подальше Олега. Но все заканчивалось мыслью: «Я никому не могу помочь. Я и себе не могу помочь, не то что детям».

Это грызло ее, ну ладно, на себя она махнула рукой. Но дети!

Она усилием воли прекращала эти терзания, когда сердце начинало колоть и приходилось рассасывать валидол. Старательно убирала мысли о несправедливости, на утро обязательно что-то делала для ребенка, которого обидели. Хотя бы просто разговаривала, улыбалась, шутила. У нее по всей школе бегали дружочки, сияющие при встрече. А она сияла им в ответ.

Алина взяла Сашу за плечи. Взгляд у девочки настолько прозрачный, что сердце сжимается. Угораздило же ее родиться вот такой… Жертвой…

– Никого не бойся, больше они тебя не тронут, слышишь? – она потрясла Сашу за плечи. Та кивнула.

– Водопьянов, иди на минутку, – Алина заглянула в четвертый «Б», позвала одного из троицы.

Парень нехотя оторвался от карт. Ему почти четырнадцать, усы растут, но бриться еще не начал. Подошел вразвалочку.

– Пойдем-ка, что скажу… – Алина пропустила его вперед. Он выше нее, с покатыми плечами, рыхлый, наглый. Но злости у Алины столько, что она сейчас с драконом справится.

Она завела Водопьянова за угол, где туалет для мальчиков, стала напротив, почти не размахиваясь, резко и сильно ударила в солнечное сплетение. И с гневно раздутыми ноздрями наблюдала, как он хватает ртом воздух.

Да, жесть, да, непедагогично! Но другого языка он не понимает. Она бы хотела вцепиться в его лоснящуюся физиономию длинными ногтями, вывернуть уши. И он, таращась на нее, понял это, потому что на лице появились капли пота и разлилась бледность.

– Ублюдок. – прошипела она, зрачками, как крючками, вцепившись в перепуганные глаза Водопьянова,

– Еще раз прикоснешься к Жезловой, – изуродую на хер, кровью ссать будешь! И не вздумай жаловаться, не поверят! Уяснил?

И вот тут она была стопроцентно права, ему не поверят. Никто и никогда не поверит, что тишайшая Алина Сергеевна ударила его. Она сама не верит.

Она уходила от Водопьянова в шоке, со сжатыми кулаками и распахнутыми глазами. Откуда слова такие гадкие взялись? Откуда такая ловкость – четко под дых?

Она вдруг, неожиданно для себя, захихикала,. Надо же! Ее детство в бандитском районе, в окружении взрослых и юных бывших сидельцев неожиданно дало свои плоды.

Ты должен сделать добро из зла,

потому что его больше не из чего сделать.

Р.П.Уоррен

Забирая сумку у Саши, Алина улыбнулась,

– Не бойся ничего, я с Водопьяновым поговорила.

Веры в то, что ее страдания закончились, в глазах Саши она не увидела. И это так – закончились страдания тут, а жизнь-то длинная. Из-за подаренных ей Богом, высшими силами, природой вещих снов, о которых Саша не может молчать, ее ждут большие неприятности. А не идти им навстречу она не может – они же ждут!

Алина бодро зашагала по коридору, улыбаясь на ребячьи «здрасьте». Внутри поселилось и росло странное чувство. Она никогда и никого не била. Отчаянно оборонялась в детстве, когда мальчишки нападали.

До той самой ночи, когда поняла, что сопротивление бесполезно.

И вдруг, сегодня, ударила, да еще и удовольствие от этого получила.

Ах, как это ужасно, недопустимо, Алина Сергеевна!

Разве послушные девочки так поступают? Тем паче, солидные педагоги. Все, что прочно вбито с детства, сейчас вставало дыбом, возмущалось.

А в глубине кто-то сидел и подбадривал: «Все правильно сделала»!

«Ну, как же правильно»? – спорила хорошая Алина. И не могла сдержать довольной улыбки.

«Что со мной»?! Она покачала головой, поражаясь тому, что произошло. Этот удар в солнечное сплетение, перепуганные глаза рыхлого ублюдка отодвинули на задний план даже ее утреннюю находку. Она впервые в жизни дала дорогу чувствам, и это будто сдвинуло лавину.

Подтаявшее от умных роликов интернет-психологов убеждение, что она – полное ничтожество, исчезало, размывалось ее неожиданными поступками. Алине стало страшно, она будто потеряла себя. Но, подумав, решила, что ту, какой она была, не грех и потерять. Давно пора!

Лавина оторвалась и понеслась, легко преодолевая препятствия, сметая все на пути. От этого шумело в ушах и горели щеки.

Ах, ребенку же больно! Этот ребенок, если б посмел, мог ударить ее так, что она бы надолго запомнила. Это что за всплеск? «Добро должно быть с кулаками»? Именно! Желание подставлять другую щеку, всю жизнь ее донимавшее, исчезло. Как же долго она терпела гадости в своей жизни! Больше не будет.

По коридору, навстречу ей, шел Олег Алексеевич. Смерил ее сверху вниз холодным взглядом. Но она не съежилась, как обычно, смотрела на него спокойно. И это вызвало недоуменную складку между бровями директора. Он тоже увидел в ней что-то новое, что она сейчас раскладывала по полочкам, еще не веря, что это происходит с ней. Он заметил раскрасневшиеся щеки, сияющие глаза. И это его забеспокоило, сбило с толку.

Алина зашла в учительскую. Перемена большая и Татьяна Игоревна, классная 4-Б и ее подружайка, как всегда, пила чай со сгущенкой вместе с Вась Васем, который налегал на сдобу, что полагалась к чаепитию.

– Слушай, у тебя там Водопьянов Жезлову избил. – сказала Алина.

– Откуда знаешь? – Чай был горячим, щеки Татьяны пылали.

– А ты не видела, что она в синяках?

Обычно Алина разговоров о драках между учениками не заводила. Татьяна удивленно подняла брови.

– Ну, не обязательно Водопьянов.

– Это он. Сам признался. Ты уж последи, чтобы не лез к ней. Если что – мне скажи. – отчеканила Алина.

Брови Татьяны поднялись выше, глаза округлились

– И что ты сделаешь?

– Поговорю, конечно, что ж еще, – ухмыльнулась Алина.

– Вот это правильно, Алина Сергеевна, – поддакнул Вась Вась.

– Чо-то ты подруга, какая-то не такая, – сказала Татьяна.

– Думаешь? Сама в шоке.

– Может, у тебя личная жизнь какая началась? А мне не говоришь.

Сплетник Вась Вась навострил уши.

Эта тема до недавнего времени живо интересовала Татьяну Игоревну. Постоянные поиски жениха стали смыслом жизни, ее драйвером. Кандидаты, коих она вылавливала, где только возможно, отсеивались один за другим. Только последние полгода подружка успокоилась, найдя кого-то. Но никого знакомить с женихом не стала. Алина и не настаивала.

– Да ну, что ты! – отмахнулась она. «Кончилась моя личная жизнь, а не началась» – подумала она. Да если б у нее и были отношения, о которых не стыдно рассказывать, при Вась Васе она откровенничать не стала бы.

– Все, я домой, у меня сегодня один урок. А завтра все расписание забито.

– А педсовет?

– А не пойду! – Алина притопнула туфелькой, будто танцуя, и ушла, провожаемая изумленными глазами Татьяны.