Точно такой же запах, по мнению Алины, у всех современных питательных кремов. И есть у нее подозрения, что делают их из тех же ингредиентов, что и сто, пятьдесят, двадцать лет назад.

Аромат напомнил красивую маму, воспоминание одновременно успокоило и вызвало тревогу. Появилось сильное желание быть лучше, стараться старательней, лезть из кожи вон, чтобы мама заметила и похвалила.

Алина одернула себя. Мамы давно нет – уже не похвалит. И нечего об этом мечтать.

В учительской разговаривали математик Леонид Анатольевич и химичка Татьяна Игоревна.

Математик напоминал отважного витязя: мягкая русая бородка, рост под сто девяносто, большие руки и ноги, нос с благородной горбинкой.

Но впечатление не соответствовало истине. Благородство в красавце-математике полностью отсутствовало. Леониду Анатольевичу недавно стукнуло шестьдесят и всю жизнь он жил с мамой – строгим бухгалтером. Мама уже не выходила из дома и все хозяйственные дела падали на плечи лже-витязя.

Математик имел склочный бабий характер, брался за все подработки и кружки, какие могли принести лишнюю копейку. Вел шахматный кружок, за который платили родители школьников. И, как рассказывала Алине ее подружайка – Татьяна Игоревна, чтобы купить лампочку подешевле, обходил все ближайшие электротовары в радиусе двадцати километров.

Длинные ноги в истрепанных по низу брюках математик-шахматист вытянул в проход. В этих штанах он ходил последние двадцать лет осенью и весной. Зимой менял их на суконные, крепкие, несносимые.

– Так что, кто будет покупать на Новый год ананасы – верхушки мне, – Услышала Алина, входя в учительскую.

– Да, что вы, Леонид Анатольевич, какие ананасы? – Татьяна Игоревна, лучшая ее подружка, глянула на Алину и закатила глаза.

Преподавательница химии обладала пышным бюстом и большими коровьими глазами с нарощенными ресницами. Все перемены она проводила в учительской, потому что здесь наличествовали чай и сладости, до каких она была великая охотница.

Обычно ногти у нее имели устрашающий размер, но последнее время она стригла их коротко и покрывала розовым лаком.

Это весьма странно, потому что для ловли женихов Татьяна использовала их, как приманку. Однажды на почте ее закадрил фетишист, для которого ногти были триггером.

Он жарко нашептывал ей в ухо, как мечтает, чтоб она впилась ему в спину своими ногтями. И она отдалась ему в кустах, о чем рассказывала Алине в подробностях, закатывая огромные глаза. Алине везет на таких подружек. Интересно, почему?

С момента встречи с фетишистом ногти были постоянным оружием Татьяны Игоревны. Но уже несколько месяцев, как у нее появился новый кавалер, и, видимо, ногти он любил вот такие – розовенькие.

Татьяна Игоревна как раз пережевывала очередную плюшку и подмигнула вошедшей Алине, продолжая троллить математика.

– Мы уж по старинке, Леонид Анатольевич: оливье, селедка под шубой, торт «Наполеон».

– Но ведь нужны же фрукты на праздничный стол! – воскликнул шахматист-онанист, как Татьяна Игоревна величала математика в разговорах с Алиной с глазу на глаз. Бледная кожа математика чуть порозовела,

– Я уникальный состав сделал, специально для ананасов, в интернете вычитал!

Он пустился в подробное описание состава, но Алина приложила все усилия, чтоб не слушать о растениях и составах из нескольких частей перегноя и нескольких частей еще чего-то. Потому что, если вслушаться, мысли начинают сворачивать к пруду, где из мертвой головы растет прекрасная лилия. А корень ее в разорванном полиэтиленовом пакете, тоже небось со специальным составом, для выращивания лилий.

На ее дачном участке, что вместе с коллегами получен в садовом товариществе, растут желтые чайные розы по периметру, малиновые кусты в глубине участка, одна яблонька и несколько ореховых деревьев.

Осенью она сгребает палую листву под деревья, время от времени срезает желтые розы для дома – чтобы в вазу поставить.

А ее коллеги из полученных участков сделали настоящие оазисы, Сажают овощи, делают закатки – отрываются по полной.

Татьяна Игоревна внимала математику, подперев щеку. И в ее глазах плескалось столько презрения, что только залюбленный мамин сын Леонид мог его не заметить.

Алина, чтобы не слышать бормотание математика, принялась перечитывать «Щелкунчик и мышиный король», то место, когда Мари впервые увидела Щелкунчика:

«А на самом деле Мари потому не отходила от стола с подарками, что только сейчас заметила что-то, чего раньше не видела: когда выступили гусары Фрица, до того стоявшие в строю у самой елки, очутился на виду замечательный человечек. Он вел себя тихо и скромно, словно спокойно ожидая, когда дойдет очередь и до него. Правда, он был не очень складный: чересчур длинное и плотное туловище на коротеньких и тонких ножках, да и голова тоже как будто великовата. Зато по щегольской одежде сразу было видно, что это человек благовоспитанный и со вкусом».

Алина в очередной раз удивилась – как же так, она сравнивает себя не с прелестной девочкой Мари, не с ее старшей сестрой Луизой. А с вот этой странной уродливой игрушкой. А ведь у Алины нормальные руки, ноги, лицо. Она даже, наверное, красивая. Ей дети частенько об этом говорят.

Вспомнилось, как они идут с мамой и она задает ей такой важный для девочки вопрос: «Мама, я красивая». И мама искоса смотрит на нее и говорит: «У тебя хорошая кожа».

Ах, Алине не надо бы читать так много, она бы тогда могла обрадоваться. Но она читает с четырех лет и из какой-то книжки узнала, что, если молодой человек не знает, какой сделать комплимент некрасивой девушке, хвалит ее кожу. И это утверждает ее в мысли, что она – Щелкунчик.

Не те воздушные и милые девочки из сказок – а нелепый, с короткими ручками и ножками, деревянный истуканчик, спасший всех от Мышиного короля. Он большой молодец! Только очень некрасивый.

Алина принялась освежать перед уроком биографию Гофмана. Да, биографии нужно знать, но читать сказки гораздо интересней. Скорей всего, то, что она сейчас расскажет на уроке о жизни сказочника, то и останется в головах, редкий ученик будет читать обязательную литературу. Потому что обязательная, а не по любви.

В дверях учительской появился Олег Алексеевич, их директор и алинин любовник уже лет семь. Он скользнул по ней взглядом, обратился ко всем:

– Завтра в двенадцать педсовет. Все должны быть. Вот фамилии – он назвал несколько. По мнению Алины, нормальные пацаны, умненькие даже.

– Каждый подготовьте, какие у вас претензии к ним, будем разбирать.

Ох, как же ей не нравились эти педсоветы! Директор-любовник Олег ее постоянно шпынял, что нет у нее претензий к детям.

Максимум, на что она решалась, когда ребенка все ругали, это посоветовать, чтобы он побольше читал, это полезно для общего развития.

Приходя к ней на вечер, Олег давил на нее, подсказывал, что и про кого говорить. Но она не сдавалась, не жаловалась на детей, даже если они что-то не так делали. И этим бесила Олега. Непослушания он не принимал. И наказывал.

Постоять за себя Алина не решалась. А вот за детей! Откуда-то брались, и решимость, и силы. Она-то знала, как их шпыняют родители, и не собиралась включаться в общий хор.

Она любила детей, а они, наверное, ее. И, если заглянуть глубоко, это было единственное настоящее, что она имела.

Олег закрыл дверь. Он настолько отстранённо себя вел, что никто из учителей не догадывался об их многолетних отношениях. Она никому не рассказывала, он никогда не оставался на ночь.

Отношения строились так. Если что-то ему не нравилось, а это случалось постоянно, он наказывал Алину длительным молчанием – не звонил, холодно смотрел при встрече.

Первые годы она очень переживала. Звонила, даже письма писала. Рыдала в подушку, заглядывала в глаза.

Потом появился интернет и статьи психотерапевтов. Она теперь все знала о газлайтинге. Даже фильм «Газовый свет» посмотрела. Название подобного насилия над психикой партнера от этого фильма и пошло. Кино старое-старое, с красивыми женщинами и холеными мужчинами.