Я повернулся и пошел искать фургон, когда услышал за спиной какой-то хрип. Какой-то слепой мужчина стоял за спиной Эльвы с лицом, направленным в небо, а та оседала ему в ноги с перерезанным горлом. Вот и Гарри, он нашел ее.

А что я хотел. Эта драма началась еще до меня, и только закончилась на моих глазах. Что было началом этого, – я не знал.

Я всё же нашел тот раскрытый фургончик и перегрузил к себе его содержимое. Я не собирался это делать после просьбы Эльвы. Но после увиденного убийства решил, что для Гарри не будет никакого значения, умрет ли он на несколько дней или недель раньше или позднее, с водой и едой или без них. Главное, что такая потенциальная любовница умерла на моих глазах, а могла бы составить мне компанию в течении нескольких дней и ночей.

Проезжая мимо какого-то здания, услышал хоровое пение. Трансляция местного хора по радио исключена, – все радиостанции перестали работать в первое же утро после катастрофы. Если кто-то из них выходил в эфир, то не для трансляции концерта, а для передачи информации, просьбы о помощи или прощания перед самоликвидацией. И это были не санкционированные, а личные обращения отдельных сотрудников передающих станций. Надо будет в будущем найти такое оборудование и специалистов. Так, заметочка для себя…

А сейчас я остановился у какого-то здания с разбитой на половину вывеской, на которой я только смог разобрать, что это общежитие какой-то или женской общины или чего-то подобного. Оттуда и звучал явно женский хор, хотя явно не профессиональный.

Машину, как обычно, я оставил в отдалении в зоне прямой видимости. Прошел к зданию и стал тихо подниматься по широкой лестнице крыльца. На верхней ступеньке сидели три дамы, которые явно одевались в темноте своей слепоты: одежда подобрана не по цветы, часть одета наизнанку, туфли разного цвета и формы, чулки и колготки рваные.

– Ша, девки! Тут кто-то есть, – громко прошептала одна из них. – Слушаем внимательно.

Я замер в одной поднятой ногой, и очень медленно опустил ее на ступеньку рядом с другой ногой. Теперь я понял, что приближаться тихо мог только зрячий, и они потому и оставили пост на ступеньках. Я понял, что на меня, – точнее, на любого зрячего, – идет охота. Моя малейшая оплошность, и я окажусь в плену того самого хора, пение которого меня же и привлекло подойти ближе. Я почти перестал дышать. Может быть, они и дыхание мое слышат? Я же не знаю.

– Да, кто-то дышит. Слева от меня, – раздался шепот другой дамы.

Я вообще задержал дыхание. Но не дышать долго я не умею, потому при попытке сделать новый вдох увидел, как в мою сторону дамы выбросили сеть и рванулись сами. Звякнули наручники в руках одной из них. Неприцельно брошенную сеть удалось, присев, пропустить над головой. Одну из пробегавших дам пришлось сбить подножкой, чтобы не наскочила на меня. Та покатилась по ступенькам с оглушающим матом. Остальные стали водить руками вокруг себя, ощупывая пространство. Вот знал бы раньше, пришел бы босиком!

На звуки примчался замолчавший хор.

– Девушки, где-то здесь затаился зрячий. Он пока здесь. Ищем, ищем, – произнесла одна из первых.

А это было уже опасно. Они стали медленно спускаться мне навстречу, точно так же ощупывая руками пространство перед собой. Но теперь их было уже не трое, а толпа. Я рванул в сторону и побежал зигзагами в сторону машины. С разных сторон пролетели еще две сетки, но уже далеко от меня. В одной из них почти рядом с машиной запутались две преследовательницы и заверещали.

И я решил поозорничать. Открыл грузовую заднюю дверь броневика и постарался затолкать их в него. Они и не сопротивлялись, я захлопнул дверцу и рванул по дороге. Выехал куда-то за город, нашел группу брошенных домов и остановился в одном из дворов.

– Не обосрались? – спросил я, открывая заднюю дверь. – Вылезайте.

– Сам ты засранец, – ответила одна из них, рыжая, как медный провод. – Хуже, чем в общаге уже не будет, потому хоть какое-то разнообразие. А зрячий может и покормить, и напоить, а если понравлюсь, то и трахнуть напоследок.

– И прирезать или поиздеваться, – грустно произнесла вторая, крашеная блондинка.

Я распутал на них сеть и провел к дому. Привязал порознь к перилам крыльца. Обыскал.

У Рыжей на спине за поясом нашел очень даже интересный охотничий или боевой – это как трактовать – нож в ножнах. Острый, как бритва. В карманах джинсовой куртки нашел две пары наручников, колоду карт (и как она собиралась играть вслепую?) и маленький томик библии. На поясе кобура с миниатюрным дамский пистолетом. Хорошо экипировалась.

У Блонды, – так я кратко для себя назвал блондинку, – оружия не было, зато я нашел в карманах несколько пакетиков презервативов и какие-то конфеты-леденцы. Оригинально и понятно, к чему готовилась.

И своеобразная разница в мышлении и вкусах у разных дам.

Отвел их порознь в разные сараи, пристегнул наручниками к ОЧЕНЬ крепким крюкам и решил допрашивать порознь. à la guerre comme à la guerre.

Без пыток и других физических воздействий я узнал, что это общежитие электронного завода, собирающего и ремонтирующего различное электронное оборудование. Что разобраться в таком оборудовании не сложно, надо только иметь схемы и описания. Ну, и мозги, и знания. И специалисты такие были, конечно, на заводе с мозгами и знаниями, вот только вопрос в том, кто из них остался зрячими. Читать схемы или паять без зрения нереально.

Как выяснить адреса прошлого проживания таких специалистов дамочки отказались отвечать.

Угроза просто кинуть их на обочине дороги, даже порознь, даже связанных, что означало бы мучительную смерть от жажды и от голода, или от триффидов, они высмеяли мне прямо в лицо.

– Голодом мы уже подкованные, – рассмеялась Рыжая, – битая-перебитая, – как аргумент сказала Блонда, – потому хрен ты что узнаешь. Но можешь купить информацию.

Цена: отвязать и трахнуть.

– Я подумаю, кто мне больше понравится, кто, как скоро и больше даст информации. Чем трахать ваши грязные письки, я лучше прокачусь до общаги и привезу несколько человек еще, посговорчивее. Сетка есть для ловли на живца, так что справлюсь.

И они заговорили. Обе! Конкуренток ведь никто не хочет иметь рядом. Они, шипя от злости, рассказывали, а я записывал дословно, как добраться в общежитии к двум зрячим специалисткам экстра-класса. Те остались зрячими потому, что работали в каком-то экспериментальном цеху в подвале завода. Или лаборатории. Их берегли, как зеницу ока. Но не как специалистов, а как зрячих. Выходили с ними, прикованные наручниками, по магазинам, чтобы принести оттуда еду и выпивку. Искали с ними других зрячих.

– Но я думаю, что они, наверно, знаками могли дать другим зрячим сигнал, что за ними охотятся, – выдала Рыжая. – И дураков приблизиться так и не нашли. Нашли только пару мужчин, – тоже слепых. Их забрали на верхний этаж для офицеров, – они даже не стали придумывать, как обозначить своих верховодящих. Так и звали, – офицер. – Все бабам хотелось мужского члена, никто не скрывал. Но два мужика много ли в день нас смогут обслужить? Вот то-то ж. Так ты меня будешь трахать, или нет? Я всё сказала, что знала.

Да и много ли ей надо? Привязал ее лицом к столу, задрал рубашку, спустил пониже джинсы и трусы, протер мокрой тряпкой промежность, смазал себя и ее наружные губы вазелином.

– У-У-у-у-ууу! – взвыла она, когда я начал входить в нее. – Сильнее можешь? И глубже? А то писька истосковалась по такому. Ну надо же было так случиться, что для целой когорты баб не нашлось десятка-другого мужиков? А ведь хотелось… – и она начала болтать без умолку, вперемешку с охами и ахами. Уж я тоже немного изголодался, несколько дней ехал один и по практически пустынной местности. Никуда не спешил, но и не выискивал себе приключений ни на жопу, ни на член. Потому вот такое привязанное голодное тело было мне вполне вовремя. В рот ей засунуть не рискну, а в письку – да за милую душу. По вазелину член пробуравился на самую глубину, как она и просила, в несколько толчков, а потом стал тереться в ней вперед-назад. Ничего особенного сказать о влагалище Рыжей не могу. Так, середнячок, даже вспомнить нечего разгрузился, – и хорошо.