И даже наоборот, и сын о матери волнуется, и она о сыне безмерно по ночам трепещет, как сама высоко летящая здешняя горлица, как самая злая медведица заботится буквально пол зимы о своих подрастающих на её живительном молоке медвежатах.
И даже как эта анадромная красная рыба, войдя в наши камчатские реки всегда она, заботится о своей, отложенной самкой красной икорке, оберегая её и от гольчика, и от здешнего такого шустрого харитончика.
Современный камчатский интернат лишает детей той естественной исторической семейной преемственности, которой и славилась вся наша Великая и древняя Русь, так как только в преемственности поколений, бабка одновременно учит и дочь, и внучку свою, а дед – тот наставляет и сына своего, и внука его, а то и своего подрастающего родного ему правнука, только может быть, становящегося на свои слабенькие ножки…
И только, в настоящей преемственности поколений и рождается здесь на Камчатке и во всей Руси безмерной человек сильный, человек устойчивый, человек мужественный, да и семье своей он еще преданный…
Не может современный школьный камчатский интернат, вне дома, вне истинного поля семьи, взрастить настоящего семьянина, настоящего заботливого отца, преданную и верную внучку, дочь, еще и верную жену…
И теперь, читая и думая о пчелах, и думая об их проблемах, об их улучшающей селекции Уголев Александр Яковлевич, понял и осознал он, что те современные школьные интернаты на Камчатском полуострове, легко и буквально с корнями вырывали детей из их привычной среды, как и корни деревьев, которые в какую бы ты удобренную затем почву их не сажай не хотят приживаться вне своей естественной почвенной пусть и бедной, как нам кажется особой их родственной среды…
Он, это хорошо помнил и по той савинской сосонке, как школьником вырвал он её на Довгалевке с корешком из родного и, как бы для нас самих не плодородного песка и затем, попытался посадить её на невероятно плодородный, невероятно жирный до метра в глубину савинский чернозем и та юная сосна, не желая расти в такой жирной почве просто в его первом школьном опыте увяла и засохла, а вот груша, да и яблоня, то же рядом им посаженные, одной рукой, и одновременно им политые, те даже с обрезанными корнями уже через четыре или пять лет и легко укоренились они, дав новую поросль корням своим, и еще дали хорошие побеги, и даже первые вкусные свои плоды по осени принесли они.
И, он откуда-то из глубин своего сознания теперь вот додумался, теперь вот докопался, что именно благодатная семейная «почва» всему основа в нашей жизни. Именно «корни» наши человеческие должны быть так тщательно удобрены, так тщательно укоренены они, так же твоей семьей пусть и бедной, пусть и не совсем полной сдобрены, чтобы затем уже дать сам по-настоящему зрелый и сочный зрелый тот семейный плод. И, вот он явственной осознал, буквально ощутил своей шкурой, то о чём же хотел на самом деле он написать, начиная свой этот труд сначала как эссе, как повесть, а затем и как многостраничный роман об Алексее Ваямретыле, о друге своем младшем и, о таком верном, а еще и невероятно преданном своему хозяину камчатском самурае…
Он теперь хотел именно написать и описать о всех наших корнях, обо всех его истоках…
Он хотел написать, что у Алексея Ваямретыла именно его «корешки», именно его тонкие «корешочки» не были, как надо сдобрены той первородной нежностью его родной матери Татьяны, а еще может быть той полу отцовской заботой о нём его старшего брата Дениса, чтобы нисколько, самому не выгорая и самому в миг не сгорая, и ему самому затем все то же отдавать своим любимым детям, дочери Диане и его родному, и его любимому им сыну Александру, его супруге Айна и уже затем всем на кто шел рядом с ним по его узенькой камчатской тропе и тропиночке…
___
Глава 13.
Девять самых знаменитых японских самурая биографические данные, которых
были всегда в папке Алексея Ваямретыла:
АСИКАГА ТАКАЮДЗИ.
(1305-1358 годы).
Асикага Такаюдзи был одной из самых противоречивых фигур среди самураев своего времени. Всего за несколько лет он смог покончить с шиккеном Ходзё, восстановить императорскую власть, а затем вызвать раскол во дворе, который продлился еще тридцать пять лет уже после его смерти. Такаюдзи основал сёпунат династии Асикага, один из трех самых значительных сёгунатов в истории феодальной Японии. Его правление, начавшееся в 1338 году, открыло в Японии периода Муромати. Такаюдзи происходил из самурайского рода Сеива Гендзи, обосновавшегося в области Асикага в провинции Симоцуке (ныне префектура Точиги), и был потомком императора Сеива. Поскольку Такаюдзи происходил из императорского рода, он был одним из немногих японских лидеров, носивших полный титул хсэйи-тайсёгун.
Но прежде, чем подняться до этого титула, Такаюдзи являлся военачальником при сёгунате Камакура и в 1333 году был послан в Киото на подавление длившегося уже два года восстания Генко. Но затем Такаюдзи разочаровался в сёгунате Камакура, отказался выполнять приказы шиккена Ходзё и встал на сторону своего свергнутого императора Го-Дайго, Нитта Ёсисада и Кусуноки Масасигэ. Этому союзу удалось взять Киото.
В результате там был восстановлен императорский двор взамен военного правительства самураев.
Такаюдзи открыл в Киото свою канцелярию, называвшуюся Buygo-sbo. Она занималась управлением города, а Такаюдзи получил право раздавать награды, давать работу и производить повышения в подчиненных ему войсках. Го-Дайго щедро наградил Такаюдзи и сделал его суго Мусаши и сёгуном Cbiniufu – командующим северной миротворческой армии. Такаюдзи, однако, дал ясно понять, что он желает получить титул сёгуна, что означало бы, что он становится верховным главнокомандующим. Выходом из этого затруднительного положения стало присвоение ему Го-Дайго титула сёгуна Cbiniufu; это звание было рангом ниже того, которого Такаюдзи считал себя достойным, но зато такое решение позволяло не разозлить другого ключевого генерала, Нитта Ёсисада.
Восстановление императорской власти вызвало недовольство среди самураев, и ни Такаюдзи, ни император не смогли предотвратить восстания – выступление Накаксендаи началось в 1335 году и имело целью восстановление сёгуната Камакура. И тут Го-Дайго принял ошибочное политическое решение, послав усмирять восстание Нитта Ёсисада, а не Такаюдзи.
Последний воспринял это, как оскорбление и разбил Ёсисада в битве при Наконе Таке но Сита. Затем сей-и-тай-сёгун повел свою армию на Киото и на короткое время овладел городом, пока не был выбит оттуда войсками Ёсида и Кусуноки Масасигэ. Такаюдзи переправился на остров Кюсю, где набрал новых солдат из местных кланов, и начал второй поход на столицу. В 1336 году Такаюдзи победил Ёсисада и убил Масасигэ в битве на реке Минато, взял Киото и вознамерился посадить на императорский престол Комё. Этот выбор вызвал раскол в императорском дворе, поделив его на южный и северный.
Из книги: Льюис Т., Ито Т. Самураи: путь воина (Пер. с англ. –М.: Изд. «Ниола-Пресс» 2008. с. 88-87.
___
И размышляя о семье своего младшего друга Алексея Ваямретыла и теперь после проведенного им анализа, и разбора он всё сопоставляя, он всё вспомнил, как в 1969 году студентом, еще среднего специального училища был в туристической поезде в Ужгороде в Прикарпатье и, видел там как семья дед, отец, и внук в мастерской сидели и делали деревянные резные инкрустированные шкатулки. И тогда же он запомнил, как отец учил маленького сына делать маленькую шкатулку, а вот дед сам, режучи довольно большую и сложную шкатулку, учил уже и своего сына, и одновременно учил и наставлял своего любимого внука резать их и такую еще малую, и одновременно среднюю по размеру шкатулку.
Так как Александр Уголев понимал, что даже взрослому сыну не освоить за раз то особое их древнее особое мастерство, которым обладал и дед, и его родной отец одновременно.
И, в этом теперь, и есть та особая преемственность, когда династия и врачей, и учителей, и водителей-дальнебойщиков, и даже династия токарей, и тех же династия евреев часовщиков или династии уральских чудо кузнецов живут и развиваются бесконечно, совершенствуя своё то древнее их родовое мастерство.
