Затем Ярослав осуществил второй этап подготовки – каким-то образом сумел убедить остальных русских князей (своих братьев Судислава Псковского и Мстислава Тмутараканского, а также племянника Брячислава Полоцкого) не участвовать в конфликте между Новгородом и Киевом.

Как уже рассказывалось, в следующем 1016 году новгородско-варяжская рать разгромила киевско-печенежское войско. Святополк бежал, Ярослав ненадолго утвердился в столице, но два года спустя ему пришлось отражать польское нашествие. Полководцем Ярослав был невеликим, Болеслав Храбрый разгромил его наголову. Пришлось хромцу спасаться в Новгороде.

Летопись повествует, что князь «хотяше бежати за море», но новгородцы его не отпустили – они боялись мести Киева. Торговый Новгород обложил сам себя огромной податью, «от мужа по четыре куны, а от старост по десять гривен, а от бояр по осмидесять гривен», так что Ярослав смог начать всё заново: нанять варягов, снарядить ополчение. Князю очень помогла ссора между Святополком и его тестем, после которой Болеслав ушел назад в Польшу, а Окаянный остался один.

В 1019 году Ярослав наконец избавился от конкурента, одержав победу на реке Альте, и занял великокняжеский престол, но междоусобицы на этом не закончились. Еще несколько лет ушло на то, чтобы окончательно утвердить свое первенство на Руси. Это оказалось очень непросто, и успех Ярославу принес не меч, а ум.

Как уже говорилось, было еще три сильных князя, за время смуты фактически обретших независимость. В свое время Ярослав пообещал им за нейтралитет щедрое вознаграждение, но, одержав победу, свои обязательства не выполнил.

Судислав Псковский с этим смирился (он был тихим), но Брячислав Полоцкий и Мстислав Тмутараканский, оба воинственные и предприимчивые, доставили старшему родственнику немало хлопот. С обоими Ярославу пришлось воевать. Силой оружия добиться покорности он не сумел, и, как обычно в подобных ситуациях, решил проблему при помощи компромисса. Племянник Брячислав получил новые земли. В конце концов в 1026 году после неуспешной войны сторговался Ярослав и с тмутараканским князем.

С этого момента на Руси надолго установилась спокойная жизнь.

Гроза прогремела лишь однажды, десять лет спустя, когда боевитый Мстислав, охранявший восточные рубежи, умер, и печенеги, осмелев, собрали войско «бещисла», чтобы идти на Киев.

Но за время мирной передышки Ярослав укрепил свою власть, обустроил войско и в решающей битве у стен стольного града нанес степнякам поражение, от которого те уже не оправились. Летопись сообщает, что после 1036 года остатки печенегов куда-то «пробегоша» и больше на Руси не появлялись «до сего дни». (Орда перекочевала в придунайский край и стала проблемой для Болгарии с Византией, Русь же от печенежской напасти отныне избавилась.)

В том же году Ярослав взял под свою власть днепровское Левобережье, отобрал Псков у тихого Судислава и в дальнейшем правил Русью безраздельно.

Походы Ярослава

Середина XI столетия была золотым веком Киева. Окраинная европейская страна вышла в разряд важнейших держав. Теперь Ярослав вел только наступательные войны, расширяя пределы своих владений, и существенно раздвинул границы за счет польских и балтийских соседей. На востоке завоевывать было некого, там простиралась дикая степь, которая сама периодически насылала завоевателей, но великий князь отгородился от опасности еще одной длинной оборонительной линией, состоявшей из крепостей и дозорных пунктов. Эта мера предосторожности очень пригодится преемникам Ярослава.

Доходы от торговли и обильная дань, поступавшая с подконтрольных территорий, позволили Мудрому превратить Киев в богатый и пышный город, подражавший Царьграду, притом в буквальном смысле. Ярослав завел у себя Золотые Ворота, храм Святой Софии и монастыри точно с такими же названиями, как в греческой столице.

Отношения с Византией для Руси по-прежнему оставались внешнеполитической, экономической и культурной доминантой. Этому способствовало временное усиление империи после долгого периода раздоров и военных неудач.

Ярослав соперничал с базилевсами на равных. Один раз, в 1043 году, дело дошло до военного конфликта. Русский государь послал на Константинополь войско (сам он в пожилые годы в походы уже не ходил). В морском сражении, как не раз случалось и прежде, киевский флот потерпел поражение, но могущество Ярослава было столь велико, что и после неудачи он сумел заключить выгодный мир, причем одним из «трофеев» стала дочь императора Константина Мономаха, которую князь сосватал за своего сына.

Другим знаком выравнивания позиций с Византией стала автономия киевской церкви. В 1051 году киевским митрополитом впервые стал не архиерей, присланный из Константинополя, а подданный Ярослава, избранный русскими епископами.

Весьма активно князь действовал и в Западной Европе. Он вмешивался во внутрискандинавские дела, пытаясь (иногда успешно, иногда нет) посадить на трон выгодных ему претендентов. Три норвежских короля – Олаф, Магнус и Харальд – пользовались поддержкой Ярослава. Своих сыновей и дочерей князь сосватывал только с иноземными августейшими особами, и брак с членами русского правящего дома считался выгодной партией.

Детей у Мудрого (он был женат на шведской принцессе Ингигерде) было много – не меньше десяти.

Сын Изяслав женился на дочери польского короля. Святослав – на австрийской принцессе. Всеволод – на «трофейной» византийской царевне. Игорь – на германской принцессе. Илья (по некоторым сведениям) – на датской принцессе.

Дочерям достались: Анастасии – венгерский принц и будущий король Андраш; Елизавете – норвежский король Харальд; Анне – французский король Генрих; Агафье – английский принц Эдуард (впрочем, информация об этом браке и вообще об этой дочери фрагментарна).

Дочери Ярослава Мудрого. Фреска Собора святой Софии. Киев

При Ярославе киевское княжество приобрело черты развитого государства, во многом опережавшего среднеевропейский уровень. На Руси впервые появился свод письменных законов, так называемая «Ярославова правда». Кодекс был недлинным, в нем содержалось всего 17 статей, но они удовлетворяли двум главным требованиям общежития: защищали собственность и личную безопасность.

Другой приметой развития стало распространение грамоты, которая, как мы помним, появилась на Руси совсем недавно. В отличие от европейской традиции, читать и писать учили не только будущих клириков, но и многих городских детей, даже девочек, что было диковиной. Когда Анна Ярославна прибыла к мужу во Францию, всех поражало, что девица владеет грамотой. Реликвией французской короны потом являлось частично написанное кириллицей «Реймсское Евангелие», по преданию его привезла киевская принцесса.

Один из первых и самых ярких образчиков древнерусского литературного стиля – духовное завещание, которое Ярослав перед смертью оставил наследникам: «Вот я покидаю мир этот, сыновья мои; имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и от одной матери. И если будете жить в любви между собой, Бог будет в вас и покорит вам врагов. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли ее трудом своим великим; но живите мирно, слушаясь брат брата».

Летопись сообщает, что «Ярославу приспе конець житья» 20 февраля 1054 года, после 35-летнего правления. Приняв обширную, но худо устроенную и ослабленную междоусобицами страну, князь превратил ее в сильную державу, управлявшуюся из единого центра.

Впрочем, после смерти великого государя Русь оставалась великой недолго – и виноват в этом отчасти недостаток мудрости Ярослава Мудрого. Прочувствованное завещание князя, по выражению В. Ключевского, было «отечески задушевно, но очень скудно политическим содержанием», а главное – содержало в себе мину замедленного действия. Памятуя о кровавой борьбе с собственными братьями, старый князь решил установить на Руси нечто вроде династического закона, чтобы кончина правителя не приводила к междоусобной войне. Идея была совершенно резонная, но избранный Ярославом принцип наследования таил в себе роковые опасности.