– Но даже если мы одолеем велингов , то у Фостера больше людей, чем у нас. И леранцы не бросят его в беде, – осмелился возразить Дулан, остальные вожди молчали.

– Мы перерезали ущё не всех глондарцев, нам нужно закончить, – спокойно ответил король. Веллинги, леранцы. Это не имеет значения пока с вами я!

Присутствующие в зале переглянулись.

– Да, продолжал Шелт. Где все эти императоры и короли? Тьорские, крестианские, леранские. Где этот Пикар и его бастард Кирч? Все, они в земле. А я здесь, сижу перед вами и половину этих горе королей именно я отправил на тот свет. Со мной бог. Бог мести. Никто не сможет мне помешать. Мы закончим начатое, и ни одного глондарца не останется на белом свете. И ни веллинги, ни Фостер мне не смогут помешать. И что потом? Этот сопляк Сорпан? Я поступлю с ним также, как когда-то с его отцом, отрублю голову и надену на шест.

Шелт снова обвел зал глазами. Его лицо было искажено гримасой злобы.

– Никто мне не сможет помешать, никто, – он посмотрел в глаза Дулану. А теперь идите! Готовьтесь!

Дулан вышел из зала. В его сердце горел гнев. Здравый смысл боролся с оковами вассальной верности. Они совершили чудовищное преступление – уничтожили глондарцев, стариков, женщин, детей. При этом поставили свой собственный народ на грань вымирания. Шелту нет оправдания. Неужели никто кроме него не видит, что король сошёл с ума. Или просто все запуганы? Десятки, тысячи людей боятся одного человека!

Дулан пришёл в свой отряд. Он видел потухшие взгляды воинов, равнодушные лица изможденных женщин, варивших практически несъедобное варево в огромных котлах. Он присел рядом с одним из котлов, автоматически взяв тарелку с похлёбкой. Дулан отправлял ложку за ложкой в рот, но не чувствовал мерзкого вкуса, его мысли были далеко. Он думал, что ему делать. Мимо, радостно смеясь, пробежала группа детей и тогда он решился. Нужно действовать. Больше нельзя плыть по течению в угоду желаний маньяка.

Дулан отставил тарелку, поднялся и пошёл искать своих адъютантов.

Они встретились в церкви. Массивный Лоборд с заросшим лицом, худощавый Майках с бегающими глазками, полный достоинства Хаан, старый хитрый Клентворн и многие другие. Дулан видел перед собой мрачные недоверчивые лица вождей шелли, которым свет, исходящий от свечей, придавал достаточно зловещий вид.

– Я собрал вас здесь, чтобы обсудить одну нашу общую проблему. Большую проблему, – Дулан замолчал.

– Переходи к делу, не ходи кругами, – басовито сказал Лоборд.

– Мы все здесь понимаем, что мы не сможем победить в войне, которую затевает король?

– А зачем ты спрашиваешь, Дулан, ты же его правая рука? – спросил Клентворн.

– Я понимаю, что вы можете думать, что это ловушка. Но это было бы возможно в какой-то другой ситуации. Но сейчас нет. Завтра мы все погибнем, народ шелли перестанет существовать. Этого нельзя допустить.

– Что ты предлагаешь нам? – спросил Хаан.

– Мы не можем воевать, но и здесь не можем больше оставаться. Мы умрем либо от мечей, либо от голода и болезней.

– Я выбираю мечи! – перебил его воинственный Лоборд.

– Подожди, – остановил его Майках, – давай дослушаем, что он предлагает.

– Ты хочешь умереть, Лоборд, – продолжил Дулан, – а твои дети тоже хотят, сколько их у тебя, пять?

– Шесть.

– Шесть! У нас здесь несколько сотен детей. Это наше будущее, мы не должны принести их в жертву амбициям свои или чужим.

– Но что ты предлагаешь? – повторил вопрос Хаан.

– Нам нужно сдаться!

– Что? Да, Фостер перережет всех вместе с детьми, – возразил Лоборд.

– Но мы можем сдаться велингам, – предложил Дулан, – на нас нет их крови.

Вожди замолчали, обдумывая слова Дулана. Было видно, что они понимают ситуацию. Но видят ли они выход, готовы ли бороться.

– Короля и нас с вами всё равно могут выдать глондарцам, – резонно заявил Клентворн.

– Но вряд ли велинги будут выдавать женщин и детей, понимая, что с ними сделают глондарцы, -сказал Дулан.

– Вряд ли, – согласился Клентворн. Но у нас нет уверенности.

– Мы можем отправить переговорщиков.

– Но в таком случае, нам нельзя завтра отплывать, – сказал Майках. И главный вопрос, что делать с королём?

Вопрос повис в воздухе. Воцарилась гробовая тишина, которую прервал голос из дальнего темного угла.

– О каком короле вы говорите? Не обо мне?

Из тени вышел Шелт.

– Я так и знал, что это предательство! – воскликнул Лоборд, хватаясь за меч.

– Да это предательство, – Шелт обвел всех мрачным взглядом, остановив любые движения. Да, Дулан?

– Если бы я пришёл к тебе, с таким предложением, ты бы не понял.

– Почему же? Твой король глупее тебя? – Шелт ходил вокруг Дулана.

– Нет, но месть затмила твой разум. Надо остановить войну. Вспомни, что сказал Кирч, Стюнда отравила его детей и сама покончила с собой.

– Но виноват он! – завизжал Шелт, подскочив вплотную к Дулану. Двоеженец! Как он посмел жениться на моей девочке. Обвел её вокруг пальца, заставил предать отца!

– Тем не менее, это всё уже в прошлом, – ответил Дулан. А сейчас нужно выбирать между жизнью и смертью нашего народа. Господа, – продолжил он, вынимая меч, вам нужно принять решение прямо сейчас. С кем вы?

Из окна был виден дворцовый остров. Ослепительные замки, словно насмешка над их положением. Окно забрано решеткой. В небольшой комнате их восемь человек. За дверью гвардейцы. Вернее, называются они также, но это уже совсем не гвардейцы Лоттлэнда. Тех гвардейцев давно уже пустили в оборот. Нынешнее это те, кто не хочет стать едой новым хозяевам города и страны. Те, кто доносит на других, ловит их, сторожит и уводит на смерть. Город захвачен людоедами. Верниан никогда не верил в сказки, которые рассказывали ему, когда он был маленький. Те, в которые верит его маленький сын. Но оказывается, в них есть доля правды. Людоеды существуют. Только вот не существует героев, которые побеждают людоедов.

Он работал в порту. Хотя работы там в последнее время почти нет. После того, как все богатые семейства и те, кто мог, сбежали. Мало кораблей заходит теперь в гавани Лоттгарда. Только совсем отчаянные контрабандисты могут решиться на такое. Да и торговля в целом умирает. Что-то происходит в мире. На северные страны обрушилась зима, восточные поглотила тёмная территория, а в Лоттлэнде воцарились людоеды.

Верниану бежать было некуда, денег у него тоже не было. Он работал в порту, ремонтировал корабли, плотничал, а когда не было такой работы, не гнушался подработать грузчиком. Дома у него остались жена и маленький сын. Он знал, что тесть, который его ненавидел, не оставит их в беде. От этого ему было немного спокойнее. Тесть держал дешевую забегаловку для моряков. Времена были плохи, но всё равно на кусок хлеба хватало. Тесть считал себя белой костью порта и думал, что его дочь совершила ошибку, выбрав себе недостойного мужа, человека низкого происхождения. Хотя все знали, что отец его тестя тоже начинал портовым грузчиком. Ну да ладно.

За Вернианом пришли вчера. Он не знал, по какому принципу выбираются жертвы. Хорошо, что людоеды не едят детей. Хотя почему так, тоже понятно. Выращивают людей, как скот.

Плотник Верниан знал, что таких мест, как это, несколько в городе. Запасы пищи. Он невесело ухмыльнулся.

Его сокамерники, простые лотты, такие же, как и он сидели молча. Обсуждать было нечего. Они все понимали, что им предстоит. Это было не удивительно. Странным было другое. Когда стражник приносил им еду, они могли броситься на него и убить. Попытаться выбраться. Возможно, что шансов нет. Но это была бы попытка. Они же все знают, что скоро умрут. Почему не сделать попытку освободиться? Что мешает? Надежда? Её нет. Скорее самообман, удивительная природа человека, который внушает себе ложные надежды, даже зная правду. Нежелание знать эту жестокую правду. Отодвинуть её на задворки сознания. Все эти люди умрут, как умерли другие до них. Но каждый из них сейчас думает, что это произойдёт со всеми, но только не с ним.