Я снова попыталась вырвать руку из его хватки, но он не отпускал.

— Не пытайся сбежать, — пробормотал он. — Стой спокойно.

— Я не пытаюсь сбежать, — пробормотала в ответ. — Просто хочу освободить руку, чтобы дать тебе подзатыльник.

Он постарался скрыть свою улыбку, заметив:

— Другая рука свободна.

— Что ж, желание причинить тебе боль уже прошло.

— Да я счастливчик.

— Ты даже не представляешь какой.

— Я понял в ком проблема, — сказал Говнюк.

Проблема во мне? О, а это обидно.

— Я не принесу проблем, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Либо ты доверяешь мне, либо нет. — Эти люди были его друзьями, и они считали его лидером. Это означало, что его решение должны принять и смириться с ним. — Кроме того, что я могу сделать?

— Рассказать людям, кто мы такие, — сказала Маккензи.

Одновременно с ней Лёд сказал:

— Покажешь не тем людям, где мы храним наше оружие, и превратишь это в еще одну катастрофу.

Катастрофу?

Спайк сказал:

— Помимо этого, она втянет нас в кучу юридических проблем.

Следом последовало:

— Она выставит нас сумасшедшими и засадит за решетку навсегда. — Затем последовала еще одна фраза. — Превратит нас в посмешище. — И, наконец. — Приведет гнездо зомби прямо к нашему дому.

Лаадно. Очевидно, мои слова их не убедили. Поэтому, не стоит даже пытаться.

— Ее можно натренировать, — объявил Коул. — Она уже наполовину приличный боец. Мы можем использовать ее.

Наполовину приличный? Использовать? "Мило". Он знал, как заставить девушку почувствовать себя особенной, верно?

— А стану еще лучше. Вот увидите. Я быстро учусь, и я целеустремленная. Просто дайте мне шанс.

Что я только что сказала?

По дороге в дом я хотела навсегда забыть и никогда больше не встречаться с зомби. Но когда страх прошел, поняла, что имела в виду то, что только что сказала. Наблюдав за ребятами, зная, что они приносят пользу и я могу, хотела попробовать. Я была обязана сделать это для своей семьи.

Ребята засомневались.

— Ты не подходишь на роль охотницы, — сказала Маккензи.

— Подхожу. — Наверное. — Ты просто не видела меня в действии. — Ребятам нужно было время, чтобы обдумать это, иначе один… или все… сказали бы что-то, чего не хотели. То же самое было и со мной. Я поспешила сменить тему. — Пока не забыла, Кэт просила передать тебе, что она тебя ненавидит, — сказала я Льду.

Его темные глаза пригвоздили меня к месту. С его лица пропала приветливость, которую я видела в школе.

— Ты же не собираешься ей рассказывать о том, что сегодня произошло?

Отлично. Я только что открыла мешок с гадюками.

— Она ничего не собиралась рассказывать Кэт о зомби, и только это тебе нужно знать. — Несмотря на протесты Льда, Коул добавил: — Если тебе станет легче, я возьму на себя всю ответственность за Али. А теперь дайте нам поговорить наедине.

— Наедине? Не глупи, — огрызнулась Маккензи.

Не обращая на нее внимания, Коул повел меня мимо них, заставляя всех отпрыгивать с дороги или рискнуть получить удар. Он толкнул меня на диван. Нежно, конечно, но с достаточной силой, давая понять, что я не уйду, пока мы не поговорим.

Пододвинув кофейный столик ко мне, он использовал его как стул, сев прямо передо мной, и зажав мои ноги между своими. Его фиолетовый взгляд впился в меня.

— О чем ты хотела бы узнать в первую очередь?

Я подождала, пока Лёд и Маккензи вместе уйдут в одну из задних комнат, а Бронкс и два других парня выйдут на улицу. Дверь с грохотом захлопнулась за ними.

"Я докажу, чего стою, — сказала я себе. — Они не всегда будут так ко мне относиться".

— Али.

Вопросы. Точно.

— Почему никто, кроме нас, не видит зомби? Почему зомби не видели никого, кроме нас? — На парковке было много людей, которые приходили и уходили, но зомби видели только нас с Коулом.

Кроме… подождите. Они видели мою мать. Однажды она сказала мне, что никогда не видела их, только результаты их зла, но все же они увидели ее и вытащили из нашей машины.

— Зомби — это зло, — сказал Коул. — Абсолютное зло. В них нет доброты, и они хотят уничтожить все добро. Наверное, это напоминание о том, что они потеряли.

Мои брови нахмурились.

— Значит, мы добро?

— Ну, мы, конечно, способны быть хорошими.

— Но я могу назвать тысячу других людей, более хороших… — Пожалуйста, скажите мне, что я не сказала этого только что. — Я имею в виду, тысячу других людей, которые лучше нас по шкале "потенциал для добра", и все же они видят именно нас.

— Люди, которые могут их видеть, такие как мы, притягивают их как магнит. Они чувствуют наш запах, срабатывает инстинкт, и они выслеживают нас.

— Но они охотятся и за обычными людьми, — сказала я.

— Да. Они чувствуют страх так же легко, как и мы, независимо от того, кто его испытывает. Они чувствуют и другие негативные эмоции, хоть и не так сильно, как страх.

— Но страх — негативная эмоция, а ты сказал, что зомби хотят уничтожить только хорошее.

Он покачал головой, жалея что начал этот разговор.

— Они хотят уничтожить добро, но их привлекает зло. Хотя это не значит, что они не будут убивать то, что их привлекает. Понимаешь? Более того, добро не всегда легко уничтожить, как мы доказали сегодня вечером. Как ты думаешь, как зомби поддерживают свои силы в это время? Поедают всех подряд, хороших и плохих, тех кто видит их и нет, охотников и обычных людей.

Каждый раз, когда он отвечал мне, у меня появлялся новый вопрос.

— Но они не едят нашу плоть, тогда что именно?

— Они — души, и поэтому они поедают наши души. Все, что они делают с душой, проявляется на теле, вызывая, тем самым, распространение инфекции.

Вот почему, когда меня укусили, раны болели так сильно, будто я умирала.

— Значит, так появляются другие зомби? И где они живут? Почему они могут выходить только ночью?

Он задумался на мгновение, затем кивнул, как будто принял какое-то решение.

— Давайте пойдем по порядку. Первый вопрос, первый ответ. Да, именно так получаются другие зомби. У одних инфекция распространяется быстрее, у других медленнее. Некоторые люди могут бороться с инфекцией самостоятельно и выживают. Большинство умирают. Если они умирают, их душа воскрешает, и с каждой ночью она все сильнее принимают свою новую форму.

— И ничего нельзя сделать, чтобы спасти их?

— Нет.

— А как же противоядие, о котором ты говорил? — сказала я.

— Оно не поможет зомби, но, если его быстро ввести в организм человека, инфекция не успеет распространиться, и он не умрет.

— И ты уверен, что ввел мне его вовремя?

— Мы это уже обсуждали.

— И тебе, видимо, придется повторить это еще миллиард раз! Смирись с этим.

Он рассмеялся, и его лицо разгладилось.

— Смерть делает тебя раздражительной. Мне нравится.

— Коул! Я серьезно.

Продолжая улыбаться, он сказал:

— Да. Я уверен, что ввел его вовремя. Я всегда довожу дело до конца и никогда не терплю неудач.

Да, мне нужно обрести такую же уверенность в себе. Я расслабилась.

— Хорошо, а как лекарство попадает в наш души, и где начинается инфекция?

— Это не настоящее лекарство, это духовное лекарство, и оно было введено в твою душу. Вколов тебе лекарство, я смог вернуть тебя в твое тело. И прежде чем ты начнешь спрашивать о том, что произойдет, если тебе вдруг дадут лекарство после того, как твоя душа вернется в тело, позволь мне сказать, что на практике бывает и такое. Пока это все, что тебе нужно знать.

— Отлично, но я ничего не поняла.

Он вздохнул.

— Я говорил тебе, что то, что проявляется в твое душе, проявляется и в твоем теле, верно? Вот почему тебе было больно, хотя твое тело не пострадало. Вот как то, что я влил в твою душу, попало в твое тело.

Уже лучше.

— Ладно, а что это за духовное лекарство? — И что теперь текло в моей крови?