Анна без труда поспевала за ним — она определенно была в хорошей форме, — и пока Бен работал с камерой, она отвлекала Бронкса, играя с ним в «поймай и принеси».

Пальцами ног Бен погладил ретривера, спящего в изножье кушетки. В самом начале психотерапевтических консультаций Зет посоветовал ему завести большую и дружелюбную собаку. Бена эта идея не привлекала. Так что однажды Зет просто подбросил ему щенка и уехал, не реагируя на протесты Бена.

Манипулирующий ублюдок.

Но после этого было невозможно все время киснуть дома, ведь щенка надо было выгуливать. И учить не грызть обувь и фоторамки. И кормить, и поить. Трудно было оставаться угрюмым, когда игра в «брось мне палку» или просто возвращение домой могли привести меховой клубочек в невероятный восторг.

Хотя Бронкс больше не был резвым щенком, он превратился в чертовски хорошего друга.

И Бронкс полностью одобрил Анну.

Я тоже, приятель.

Бен потерся подбородком о ее шелковистые волосы, вдохнув легкий цветочный аромат. Ее кожа была такой нежной, что он мог видеть слабые голубые линии на висках и под глазами. Сегодня она не пользовалась косметикой. Ее ресницы не были привычно черными, а оставались натурально темно-каштановыми. Ему нестерпимо захотелось почувствовать, как густая бахрома этих ресниц касается его щеки.

Она оказалась отличной спутницей на все выходные: с ней было интересно разговаривать, классно гулять, она брала на себя часть обязанностей, не спрашивая. Пока он упаковывал фототехнику для съемки, она сделала сэндвичи, которые они взяли с собой. Когда он приготовил ужин, она все убрала.

К его удивлению, она не носила доспехи Домины все выходные.

Конечно, она бы переключилась на эту роль, если бы он подтолкнул ее к этому. Или если бы ей показалось, что его разум в смятении.

И когда она доминировала, это еще больше возбуждало его. И он этим искренне наслаждался. О, да. Когда цвет ее голубых глаз менялся на цвет оружейного металла, а ее голос приобретал этот низкий командный тон, его кровь закипала, а член вставал по стойке смирно.

Потому что он был сабмиссивом. Это определенно был не тот термин, который, как он полагал, будет когда-либо иметь к нему отношение. Он рассмеялся над этой мыслью, чем разбудил свою женщину.

Свою Госпожу.

Что ж, как бы он ее ни называл, она принадлежала ему.

Анна моргнула, выглядя немного раздраженной, ее глаза все еще были затуманены сном, а губы чертовски манили своей привлекательностью.

Пока он ее целовал, раздражение улетучилось, и она окончательно проснулась.

Повернувшись и оседлав его, она обхватила его лицо ладонями.

— Над чем ты смеялся?

— Ничего особенного.

— Бенджамин, — она мгновенно переключилась в режим Домины. И тут же его тело отреагировало на это возбуждением, радостью… и невероятно сильным желанием сделать ее счастливой.

Сабмиссив. Блять.

— Думаю о доминировании и подчинении. Ты — Домина. Не уверен, что мне нравится называть себя сабмиссивом, — и совершенно точно не рабом, — даже при том, что это меня заводит.

— Ах, — она села ему на бедра. Упираясь руками ему в грудь, она не отводила взгляд от его лица. — Это оскорбительное слово в нашей культуре, особенно когда звучит в адрес мужчины.

Анна отвела взгляд в сторону. Задумалась.

— Все люди, особенно мужчины, стремятся к власти. В нашем обществе это обычно подразумевает занимать руководящие посты. Генеральные директора. Президенты. Но не всем нравится командовать.

— Ага. Я по большей части одиночка, и занятие фотографией дает мне это, — он поцеловал ее ладонь. — Но тебе нравится командовать. Я это вижу. — Она почти светилась, когда полностью перевоплощалась в Госпожу.

— Мне это действительно нравится. Я начала доминировать в последний год службы в корпусе морпехов. Старший товарищ из моего батальона ввел меня в Тему, так сказать. Что-то… щелкнуло внутри… и я поняла, что нашла то, чего не хватало в моей жизни.

— Ты в Теме уже более десяти лет. — Или ближе к пятнадцати годам. Неудивительно, что ей было комфортно в роли Домины.

— М-м-м. Знаешь, ты, конечно, не единственный солдат, которому нравится, когда им командуют. В армии у тебя возникало желание руководить войсками, или ты был счастлив подчиняться приказам?

— Быть главным для меня никогда не было всепоглощающей целью. Но так сложились обстоятельства, что мне пришлось командовать отрядом. — И он чертовски постарался оправдать возложенную на него ответственность. — В то же время я не против подчиняться приказам, если мой командир компетентен в своей области.

На самом деле было довольно легко выполнять приказы талантливого лидера. И в этом плане его многое восхищало в Анне. Она действительно была одаренным командиром.

В ее взгляде было понимание. Как бывший морской пехотинец, она отлично знала об этом не понаслышке.

— Итак, вместо «сабмиссива» нам нужно найти подходящее и емкое слово для «Госпожа, Вы можете отдавать приказы до тех пор, пока не надоест. Развлекайтесь».

— Ну, это уже звучит лучше.

— Хотя, может быть, не так сексуально, — она ухватила его за подбородок и поцеловала, властно взяв все, что хотела. Когда он попытался ее обнять, она издала такой звук, что он послушно вернул руки обратно на кушетку.

Сабмиссив. Какое мерзкое слово. Но сдерживаться и позволять ей наслаждаться его телом было чертовски приятно. Он мог бы одним движением подмять ее под себя, но инстинкты подсказывали ему дать ей все то, что она пожелает.

Она могла бы удержать его на месте одной лишь силой воли. Доминирующее животное в стае не всегда было самым крупным.

Он прошептал ей в губы:

— Раз уж я сабмиссив, и это мой дом, как насчет того, чтобы я приготовил ужин? И мы бы пораньше отправились в постель?

Ее гортанный смех заставил его пересмотреть порядок действий.

— Ты ненасытен.

Только с ней. Слово «сабмиссив» начинало соответствовать ему быстрее, чем это казалось возможным. Что дальше? Термин «раб»?

Это не про него. Но что он должен сделать, чтобы эта женщина осталась с ним?

Кто знает, может, он докатится и до этого, хватаясь за любой шанс удержать ее. И был только один способ выяснить это.

— Ненасытный, когда дело касается тебя — лучше и не скажешь, ага.

В четверг Бен припарковал машину у дома Анны.

Бронкс первым выпрыгнул из внедорожника. Помахивая хвостом, пес кружил по стоянке, обнюхивая все вокруг, а затем направился к дому. Бронкс быстро обнаружил, что Анна предпочитала наслаждаться чашкой чая или кофе на своей веранде, чтобы полюбоваться закатным небом. Услышав мелодию саксофона, Бен остановился и прислушался. Он моментально узнал старый-добрый мотив. В «Мелодии Артура» необычайно сочетались напряжение и вдохновение.

Анна была в прекрасном настроении. Язык тела не всегда отображал ее настроение, но музыка каждый раз выдавала ее с головой.

Огибая дом, Бен услышал, как ретривер резво скачет по веранде.

— Бронкс! — Анна рассмеялась. — Разве ты не самый красивый мальчик? Какая умная собака.

Бен ухмыльнулся. Эта женщина обожала детей и животных.

— Разрешите подняться на борт? — крикнул он, подойдя к лестнице.

— Поднимайся, Бен.

Он взбежал по ступеням.

— Похоже, тебе тут чертовски удобно.

Сидя в шезлонге, она отложила саксофон в сторону, чтобы погладить Бронкса. Шорты цвета хаки обнажали длинные загорелые ноги. На ней был расстегнутый топ без рукавов, под цвет ее потрясающих голубых глаз. Конечно, под ним виднелся бюстгальтер, но у его либидо немедленно сработал условный рефлекс. Женщина — особенно эта женщина — в расстегнутой рубашке вызывала у него страстное желание.

Бронкс прислонился к шезлонгу, наслаждаясь ее вниманием, любовью и лаской.

— Ты его избалуешь, Анна.

— У него отличные манеры. Пока они остаются таковыми, я буду его награждать за это.