- Смотри, какой красавец!

- Тихо, разбудишь!

- Нет, сестрицы, не разбудите, он почти уже умер.

- Тогда возьмём его себе. – хихикнула одна девушка – Превратим в лешего.

- Или водяного. – засмеялась другая.

Алёна тихохонько выскользнула из шатра и неслышно подобралась к говорящим, опустившись в траву. В свете звёзд появились три девушки, совершенно нагие, только волосы до пят, у одной – почти что серебряные, словно лунный свет окружил её тело, локоны второй ветер ласково шевелил и тогда они отливали зеленцой, а третья накручивала на палец невероятно белые, словно цветки ландышей, пряди. Слабое свечение исходило от их тел.

- Водяным? Сестрица, ты хочешь подарить его русалкам?

- Тогда – лешим.

- Каким лешим? – из листвы вышла ещё одна девушка, с волосами, будто вымазанными смолой, но на взгляд текучими, словно вода, сразу затмившая остальных своей красотой и величием – Вы что совсем ослепли? Посмотрите, как на жителя леса!

Девушки уставились на лежащего. Одна вскрикнула – Оборотень! – и они принялись водить хоровод, напевая незамысловатую песенку:

Оборотень, оборотень, лесной человек,

Наш брат.

Тебе в дремучем лесу каждый кустик

Рад.

Тут зеленовласка, прервав пение, спросила:

- Но что может довести оборотня до такого?

- А ты, как думаешь? – вместо ответа буркнула старшая.

- Неужели зверь может так любить?

- Я знаю его с младенчества. Он не всегда был перевертнем.

- А ты знаешь, почему он седой? – заинтересовалась серебряноволосая - Расскажи.

- Это грустная и страшная история, а ты слишком молода.

- Я люблю грустные истории, расскажи.

- Ну слушай. – Алёна навострила уши, сейчас она узнает о жизни самого странного человека. Но, чем дольше слушала, тем сильнее её душили рыдания, а лесные девы давно вопили в голос. Девушка оказалась хорошей рассказчицей, и перед глазами вставали красочные картины из его жизни. Когда история закончилась, младшая спросила:

– Значит, это его Радогост мечтает веками жарить у Ящера? Поделом! Этот шестирукий урод смел приставать ко мне! Но, сестрица, за что Бэру такие страдания?

- Пошто я знаю, но даже Перун признаёт его силу и пытается уничтожить.

- А эта девушка, какая она вероломная! Давайте ей отомстим.

- Это не в нашей власти, сестра. Мы можем только вернуть его к жизни, хоть он и не хочет жить. Нужно только чтобы он забыл её, нужен поцелуй бессметной, и он оживёт.

- А кто поцелует? – ревниво спросила беловолосая сестра.

- Он не обычный человек, и память его слишком сильна, так что самая старшая и могущественная.

- Ну вот так всегда!

Пока сёстры спорили, младшая баловница стремительно бросилась к оборотню и коснулась его губ, старшие пытались оттащить, но не успели. Бэр открыл глаза, вскочил, отпрыгнул, глаза сверкнули в темноте, руки метнулись к поясу, зашарили в поисках оружия. Наконец, полностью придя в себя, он проговорил неожиданно рычащим голосом:

- Лесные девы, я думал, вы не подходите к смертным ближе, чем полёт стрелы.

- Мы пришли не к ним, а к тебе Бэр.

- Я так и понял. Зачем вы меня разбудили? Я хотел умереть.

- Зачем она тебе, Бэр, - перебила младшая – живи с нами, в тебе достаточно сил, чтобы стать бессмертным, мы спрячем тебя от Перуна.

- Глупая маленькая берегиня, я не от кого не прячусь, потом я уйду, но я знаю лесные законы и этой ночью буду с вами, это мой откуп за жизнь.

Алёна задержала дыхание – Бэр сбросил одежду. Могучая спина, узкий таз, большего она не успела рассмотреть, его тело покрылось густой шерстью и вот уже не человек, а порождение ночи. Берегини довольно захихикали. Волк потянул воздух, посмотрел умным взором прямо в глаза Алёне, девушка задрожала от страха, но он обращая на неё не больше внимания чем на муравья под дальним дубом, умчался в лес.

Боярская дочь вернулась к себе, слезы всё ещё текли по щекам. Понятно, почему он избегал меня – билось у неё в голове - женщины и боль для Бэра – одно и тоже. Конечно, любовь убить не просто, но лечить раны я умею. Интересно, что же это за Наталья? – С этими мыслями она и уснула.

Безкосой снился сон. Бэр плясал в лунном свете с русалками и берегинями. С каждым движением его глаза светились в ночи всё сильнее, наконец, всё растворилось во мраке, только два горящих глаза жгли её.

На заре Алёну разбудил счастливый рёв множества глоток. Дружинники мотались по лагерю, все в мыле, чуть не падая от усталости, но то, что Бэр снова на ногах словно придавало сил. Они поднимали тяжёлые камни, рубили секирами сухие деревья, изображающие врагов, бегали, держа на плечах соратника в полном вооружении. Волчонок сиял, гордясь тем, что правильно усвоил уроки воеводы, но это сияние терялось в струйках пота, пальцы уже не держали секиру. Бэр, в награду, научил его нескольким тайным ударам и их отражению, всё бы ничего, но сила удара воеводы, была такова, что секиру вышибало из рук, едва не отрывая пальцы.

Девушка прикрыла полог, привела себя в порядок и павой вышла в надвигающийся день. Подождав пока Бэр закончит учить Волчонка, она подошла к воеводе. Больших усилий стоило выдержать ломающий волю взгляд оборотня и не потупить взор.

- Бэр, ты обещал научить меня стрелять.

После небольшой паузы, воевода вымученно произнёс:

- Я помню. – и добавил с надеждой, что еще сможет отвязаться – Лук нашла?

- А ты свой не дашь?

- Ты мой поднять не сможешь, не то что выстрелить. – и с ехидцей добавил – Возьми у Волчонка, он самый лёгкий… из наших.

Через мгновение она уже стояла с хазарским луком в руках, но на лице изумление.

- Это легкий?

- Я предупреждал.

Бэр взял один из кругов, обтянутых воловьей кожей, повесил на дерево. Вообще-то они предназначались для дружинников и специально утолщены, чтобы не всяким выстрелом вогнать стрелу – сойдёт.

Алёна ждала, что он подойдёт к ней сзади, обнимет, прижмётся, возьмёт за руки она видела, как дружинники князя учили девок стрелять, и видела что бывает потом, хотя боярской дочери не след быть такой любопытной, но что могу сенные девки то сможет и она. Пока она представляла жар его объятий и уже ощущала пылкие поцелуи, Бэр достал свой лук, выглядящий вблизи довольно устрашающе, набросил тетиву, взял учебную стрелу, без зазубрин на наконечнике.

- Запоминай. – он наложил стрелу, показал, куда ложится тетива, как захватить расщеп, медленно оттянул тетиву, отпустил. Древко затрепетало уже в центре круга. – Здесь двадцать шагов, попробуй попасть.

Немного смущенная Алёна повторила все действия Бэра и, к своему удивлению, сумела вогнать стрелу, правда в самый край, но, похоже, Бэр удивился ещё больше.

- Неплохо, очень неплохо.

Девушка зарделась, хотела отложить лук, но воевода заставил стрелять ещё и ещё, чтобы больше не приставала с глупыми просьбами.

К вечеру у неё жутко болели руки, грудь и спина, но с двадцати шагов попадала в кружок размером с яблоко. Все старались держаться подальше, не мешать её и Бэру, похоже, боярин подсуетился.

Когда стемнело, а дружинники валялись в изнеможении, не имеющие сил даже отмыть пот, Алёна и воевода расположились в шатре девушки и разговаривали.

- Ты вчера следила за берегинями и теперь всё обо мне знаешь. Ты не боишься?

- Я люблю тебя ещё больше.

- Оборотня?

- Хоть лешего.

- Тебе придётся забыть, мне жить только полгода.

- А ты не ходи, зачем тебе этот бой?

- Месть!

- Но ты погибнешь!

- Зато не будет позора.

- Перед кем, Бэр? Какого позора? Ты уже сразил одного бога, перед кем позор отказаться от боя с сильнейшим из богов?!

- Перед собой, Алёна.

- Я никогда не встречала подобных тебе. Отказаться от всего ради чести!

- Я последний и род прервётся.

- Не прервётся Бэр, я не позволю. – он ничего не успел сообразить, а ласковые руки обвили могучую шею, губы поцеловали, сводя с ума.