– Неужели? – Рита начала громко смеяться. У нее был глуповатый смех, чем-то напоминающий ржание больного коня.

Берта зарделась румянцем, она смутилась, предполагая, что эта женщина смеется над ее низким, деревенским происхождением.

– О нет, дорогая, не бери в голову, я просто вспомнила один веселый анекдот, – сменила тему Рита, заметив, что ее друг Владимир заметно напрягся. – Так вы, милая, из Сокольского?

– Не совсем, – ответила Берта, осмелившись поднять глаза на свою собеседницу. – Из соседнего… эм… поселка, – добавила она смущенно, понимая, что это слово звучит не к месту в такой помпезной обстановке, на крыше шикарного пентхауса.

– Как я уже догадалась, поселок ваш называется Куртюга? – заговорщически глядя на Владимира, огромной силой воли сдерживая смех, язвительно спросила Рита. Было видно, что ей не терпится поупражняться в своем остроумии. И уже было совершенно очевидно, что сейчас одна за другой польются саркастические шутки и подколы. Эта тайна была известна ей одной.

– Заткнись, Рита! – резко бросил Владимир. – Не приставай к бедной девочке со своими расспросами. Пошли отойдем, я бы хотел выкурить сигарету. Давай не будем отравлять девушке организм своим дымом. Она ведь ни разу еще не видела сигарет и всей прочей ерунды, которую ты употребляешь.

Владимир нервно взял Риту под руку и неровным шагом повел ее на другой конец террасы, в углу которой в кадке росло унылое, наполовину зачахшее лимонное дерево с высохшим плодом недоразвитого лимона. Это дерево странно напоминало Владимиру его душу. Некогда здорового, молодого мужчину с добрым сердцем и открытой душой сейчас сменил засохший черствый старик, не умеющий чувствовать ничего, кроме удовлетворения своих эгоистичных потребностей за счет других людей.

До Берты в это время доносились приглушенные обрывки фраз Владимира.

– Не надо тут говорить об этом… Ты многое знаешь, но не надо об этом здесь…

Пытаясь вслушаться и понять суть разговора, подогреваемая женским любопытством, Берта не сразу обратила внимание на Руслана, который пытался завести с ней разговор и в очередной раз переспросил:

– Он обижает тебя?

– Что? – вскинув левую бровь, обернулась на него Берта, наконец уловив суть вопроса.

– Он обижает тебя? – более уверенно спросил юноша. – У тебя на запястье синяки.

Берта посмотрела на руку, заметила предательски расплывшееся сине-желтое пятно на левой руке и тут же поправила плетеный браслет, который не снимала с момента приезда из поселка.

– Нет, что вы. Простите, мне нужно отойти, я сейчас вернусь, – вскочила она и направилась к выходу.

Владимир заметил, что Берта собралась уходить. Он резко метнулся к ней, с бокалом в руке.

– Моя красавица. Куда собралась? – уже изрядно надравшийся Владимир, властно обнял юную девушку за талию. – Сейчас мы пойдем с тобой гулять и развлекаться. И ты будешь всем нравиться. Все будут завидовать мне, какая у меня жена. Или тебе, может быть, нравится Рита? Смотри, она по девочкам. Отвечай! Что ты все время молчишь? Давай покажем Рите, какая ты красивая…

– Все, хватит! – защищая Берту, резко одернула Владимира Рита и попыталась взять ее за руку.

– Ну да нет… Ты посмотри, тебе же нравятся девушки. Помнишь, мы в Амстердаме снимали их вместе. Помнишь, я тебе одну подарил? – Владимир тем временем запустил руку под платьице Берты и наглаживал ее киску через белые трусики. – Ну просто посмотри, мое милое создание не знает, что такое эпиляция, сводила бы ты ее, что ли… – Он по-хозяйски демонстративно отодвинул беленькую полоску, и на всеобщее обозрение высвободилась курчавая светлая поросль, образующая нетронутый треугольник между ног молодой девушки. – Это можно показывать. Ведь Берта – вещь. Я ее купил.

У Берты катились слезы. Она смотрела на Руслана, но как бы тот ни хотел, он не мог ее защитить.

– Пошли, милая. – Рита взяла под руку ослабевшую девушку и повела ее в дом. – Вальдемар, все, отвали, иди покури и успокойся, тебе лечиться надо! Мы сейчас вернемся, мы с Бертой сходим на кухню и наколем лед, очень жарко, невозможно пить виски безо льда. – Рита обняла сотрясающуюся от молчаливых рыданий Берту и повела ее с террасы вон.

Владимир вернулся к столу, взял в очередной раз свой айфон, открыл мобильное приложение, нашел контакт по имени «.» – когда-то он записал ее точкой. Посмотрел на аватарку в виде улыбающегося эмодзи-инопланетянина и в очередной, уже, наверное, сотый, раз перечитал содержание сообщения, все пытаясь найти в нем какой-то скрытый смысл и каждый раз находя его совершенно иным, чем в предыдущий.

«Не думай обо мне, пожалуйста. Я ведь все чувствую. Тогда мы оба все решили отрицательно. Что теперь жалеть».

Это непонятное сообщение было оправлено в 05:51 утра чуть менее двух месяцев назад. Тупо вглядываясь в неяркий экран в разное время дня и ночи, он часто задавался вопросами: «Что она делала в этот момент, когда отправляла мне это сообщение? Ведь давно же не писала. Значит, думала обо мне. А спала ли? А может, уже проснулась? Одна ли она была? Скучала или просто напилась и решила посмеяться с подругами? А может, была с ним? Зачем написала это? Хочет ли забыть или, наоборот, хотела донести, что все еще любит и ей без меня сложно?» Потом ему казалось, что она хочет забыть, чтобы не мучиться.

А ровно в тот же час и в ту же минуту на открытой террасе шикарной виллы в городе Убуд острова Бали виднелась фигура молодой женщины в простеньком хлопковом платье цвета оливы. Она смотрела с загадочной улыбкой на небо, на «Млечный Путь» из мерцающих звезд, на луну и знала, что он тоже на нее сейчас смотрит. Вспоминала тот момент, когда он позвал ее в первый раз погулять, и они ездили в этот вечер покупать с рук гитару. Возвращаясь домой в теплых летних сумерках на его старом джипе, они заехали к заливу реки. Вспоминала она, как в тот момент она мечтательно рассказывала ему, глядя в его добрые, заботливые глаза, обращая его взгляд в небо на бледный желтый лунный диск: «Знай, что луна для нас двоих одна. Вот давай договоримся, как-нибудь будем мы в разных странах, мы созвонимся, будем одновременно смотреть на луну и думать, что мы с тобой рядом, что смотрим с тобой в одну сторону, видим одно кино. Ты будешь чувствовать, что я рядом, я с тобой». Эти слова буквально врезались в его память. И он чувствовал тот момент, когда она смотрит. Бледная, тускло мерцающая луна – теперь это единственное, что их объединяло.

Как часто вспоминал он их совместные вечера, когда она приезжала к нему. Они много пили, заказывали еду в ресторанах, занимались любовью. Потом она уходила курить на балкон и оставалась наедине со своими мыслями. Знал бы он, что чувствовала она в такие моменты, одна, в прохладе ночных огней. Ее терзало всепоглощающее чувство вины и безумного плотского влечения к нему одновременно, граничащее с нотками безразличия и равнодушия.

Как часто вспоминал он тот последний месяц лета, истекший год назад. Тогда встречали они закаты и рассветы под сенью лесов, под крышей домика, который достался его подруге по наследству от дальних родственников. Они жили на природе, в деревенском доме, в том самом поселке Куртюга, где он чуть позже познакомился с Бертой. Ей вдруг внезапно захотелось пожить в местах своего детства, и она предложила ему провести это время вместе. Она часто уходила гулять, возвращаясь с венком из полыни на голове, забавно рассказывала, что полынь помогает от глистов, и шутила над Владимиром, что тому срочно надо бы ее поесть. Или приносила с собой ароматную алую лесную землянику и каждый раз рвала новый букетик полевых цветов.

Эти воспоминания постоянно душили Владимира. Мгновения, когда он был абсолютно счастлив, будто бы преследовали его. В своем воображении он много раз прокручивал эти моменты, все добавлял новое и новое в их романтичную историю. Он жаждал повторения, и какие-то неведомые, будто бы потусторонние, силы снова и снова затягивали его в те сказочные, темные, непроходимые места. Не раз он приезжал в эту глухую деревеньку, проходил не торопясь мимо того старенького домика, в котором уже проживали новые владельцы. Под сенью первых, вечерних, зажигавшихся в небе звезд часто стоял он, облокотившись на старый деревянный забор, представлял, как выйдет сейчас его любимая и позовет пить красное прохладное вино под шашлык, который так любила сама жарить на дешевом мангале во дворе. И у нее это всегда прекрасно получалось. Как же он хотел жениться на ней! Но увы, она его не любила. Он был всего лишь источником ее вдохновения и развлечением, не более того. И недостатка в любовниках никогда не испытывала, он был лишь одним из многих. А сейчас его Настенька стала Анастасией Орлеанской, она замужем за серьезным, никогда не улыбающимся человеком. И никогда не будет принадлежать ему…