– Где Никки? – звонко спросила она, выдыхая банановый дым.

– Она приболела сегодня, отдыхает в кровати. Так что, думаю, вряд ли она куда-то пойдет. Если хочешь, могу составить тебе компанию, все равно у меня сегодня выходной. Можем поваляться вместе на пляже! – как-то неловко сморозил я.

И подумал: «Что это за глупость я сказал? С какого она пойдет со мной? Ведь мы же не общаемся, и занята она, чтобы по пляжам с другими мужчинами ходить». Я начал уже мысленно корить себя за опрометчивые слова. Сразу вспомнил ту неловкую ситуацию, когда подошел к ней на пляже, когда она была с голой грудью, пялился на нее, как идиот. Наверно, она сейчас подумает, что я к ней подкатываю. В итоге я густо покраснел. Начал соображать, как бы побыстрее исправить ситуацию, и сказал:

– Берта, совсем забыл, мне сегодня нужно заехать в город. Если тебе вдруг что надо там, могу подбросить, все равно по пути.

– Да, поехали, мне не помешало бы немного развеяться! – На удивление, она согласилась. – Только мне надо бы переодеться, а то как-то не очень прилично ездить в город в купальнике. – Засмеялась она своим звонким смехом, обнажая белые идеальные зубы. – Пойду возьму у Николь одежду, не хочется возвращаться домой.

Затушив тлеющую сигарету, Берта небрежно кинула свою пляжную сумку на диван и быстро побежала босиком по лестнице наверх, в спальню Никки.

Я стоял в недоумении. Я ведь не думал, что она согласится со мной поехать, ведь и дел-то у меня никаких в городе нет, куда мне заехать, чтобы создать видимость каких-то деловых встреч? Но мои раздумья прервал необычный вид спускающейся по лестнице Берты. Как я счастлив, что у меня не взрослая дочь! На Берте красовалось белое платье Николь, которое полностью обтягивало ее точеный стан, и я обратил внимание, что она спустилась ко мне без купальника, так как через нежные ткани проглядывала молодая, здоровая, упругая грудь, не очень большая, но идеально пропорциональная и прекрасная. Опустив свой взгляд ниже, я заметил чуть видневшиеся трусики от купальника. Понял, что ошибся, когда подумал, что она без всего. Сквозь белые трусики отчетливо угадывались очертания пухлых девичьих половых губ, больших и гладких. Я заметил, как Берта тайком переводила взгляд то вниз, то на меня, пытаясь угадать, пялюсь я туда или нет. Я так понял, что она хотела, чтобы я посмотрел. Берта прочитала мой взгляд, однако вместо флирта, присущего многим женщинам, когда они замечают, что ими заинтересован мужчина, она громко засмеялась, похлопала меня по плечу, сказала:

– Поехали, друган! – И опять закурила свою сигарету.

Черт возьми, как ей это шло!

Мы ехали по пыльной загородной трассе, удаляясь от нашего поселка все дальше и дальше. Мой старенький мерседес кабриолет мчал навстречу начинающемуся, обещающему стать знойным дню. Я жал на газ и думал, как же просто сбылось одно из моих желаний – хоть какое-то время провести с этой женщиной, а еще думал, что веду себя как идиот, не говоря ей ни слова. От смущения я даже не знал, о чем с ней разговаривать, а она пела под музыку и улыбалась своей искренней, по-детски неиспорченной улыбкой. Я совершенно ничего не знал об этом прелестном существе и почему-то не хотел узнавать. Или хотел, но не представлял, с чего начать. Не скрою, что пока мне достаточно, что это милое создание сидит со мной рядом в коротком белом платье, ножки ее образуют красивый треугольник, основание которого находится там, где начинаются белые купальные трусики, которые я уже успел заметить сегодня. Она совершенно не замечала этого или не хотела замечать, что я вижу больше, чем мне допустимо. Мне достаточно, что ее миловидное личико иногда поворачивается ко мне и поет нежным голоском песни, которые играют в моем старом мерседесе из моей старой магнитолы. Мне достаточно того, что ее кудрявые светлые, выгоревшие на солнце волосы развеваются в разные стороны, образуя беспорядок в прическе. Она вся такая естественная, молодая и простая, что я даже не решался узнать что-то о ней, и я забыл в этот момент напрочь, что у этой женщины скоро состоится свадьба с моим боссом. Все остальное почему-то отодвигается на второй план, когда находишься рядом с ней.

– Майкл, почему вы не курите? В этом процессе есть что-то прекрасное, необычное, – с иронией, прищурившись, сказала она.

– Давай уже перейдем на ты? – смело предложил я.

– Но я подруга вашей дочери! – Она залилась звенящим смехом. – Ну на ты, так на ты. Ты не переживай, я не научу ее плохому. Останови машину, я хочу пройтись, мы уже слишком долго едем.

Проехав еще около минуты, я свернул на обочину около какого-то раскидистого дерева, которое создавало хоть какую-то тень.

– Жа-а-арко, – жалобно простонала Берта, прыгая вокруг дерева и размахивая только что сорванной веткой, как веером. – Надо было все-таки прихватить купальник. Сейчас бы в море с головой! Ты не заметил, что когда купаешься именно с головой, когда ныряешь под водой много раз, ты настолько обновляешься, что чувствуешь себя словно после бани? Искупавшись, я выхожу на берег обновленная.

– Поехали поближе к морю, я могу тебя подождать. Не волнуйся, я не буду смотреть, ну если ты хочешь, конечно. А то ехать еще долго, так что решай сама.

– Поехали, так я буду хоть чуть бодрее, – весело ответила Берта, выкинула свой «веер», упала на сиденье и хлопнула дверью.

Перед нами открывалось синее бескрайнее море, целая стихия, ее стихия. Быстрая, постоянно меняющаяся, то бурная и мрачная, то мягкая и покладистая. Во всей своей многогранности море мне напоминало мою спутницу, казалось, будто бы она родилась из морской пены, как Афродита. Я как будто бы отождествлял Берту и море. Эта девочка мне совершенно непонятна, не от мира сего, как говорится.

Берта шла от машины, снимая на ходу тесное, неудобное, мокрое от пота платье. Наконец, избавившись от него, она, нисколько не стесняясь, встала вполоборота и кинула его на какой-то торчащий из песка камень. Я издали сумел разглядеть ее небольшие округлости, на мгновение промелькнувшие перед моим взором. Еще пару мгновений – и она скрылась в волнах.

Стоя, опираясь боком на крыло своего мерседеса, я вдруг вспомнил бывшую жену Софью. Она ведь тоже родом из России, однако, не была столь манерна и женственна, как Берта, да и ее подруги тоже были какие-то простые, обычные, пресные женщины, в которых не было ничего такого, за что можно зацепиться, чем можно увлечься. Они всегда были понятны и сразу рассказывали о себе совершенно все, как будто на собеседовании. А эта девушка – нет. Она ничего не говорила, она оставалась тайной, она была соткана из загадок и интриг. «Чтобы понять ее хотя бы наполовину, – думал я, – мне понадобилась бы целая жизнь».

Помнится, давно Софья, с которой я встречался около года, знал ее поступки наперед, предсказывал, как поведет она себя в той или иной ситуации, которую, казалось, любил, сообщила мне, что ждет от меня ребенка. И я не испытал такого сладкого, щемящего счастья, какое испытываю сейчас. Ведь, естественно, когда тебя вовлекают в брак поневоле, из-за каких-то обстоятельств, сразу складывается такое обидное непонятное чувство, словно бы тебя туда затащили насильно…

Мои раздумья остановил образ мерцающей нимфы, будто бы плывущей над волнами. Мне нравилось обожествлять ее. Она выходила из пены морской плавно, медлительно, томно. Палящее солнце заливало ее идеальное тело, каждой клеточкой соприкасавшееся с этим диким пейзажем. Лучи играли на рыжевато-блондинистых, светящихся ярким пламенем, волнистым мокрым волосам, поглаживали возбужденную от прохладной воды, совершенную голую грудь. Капли морской соленой воды, стекая с пышных волос, медленно скатывались по шее, груди, торчащим от свежести соскам, катились по линии плоского загорелого живота, игриво попадая под белые мокрые трусики. Я словно сходил с ума от ее скрытой, но в то же время такой откровенной сексуальности. Она виновато улыбнулась мне, прикрыла грудь рукой. Взяв платье, повернулась спиной и неловким движением, с большим трудом натянула его на мокрое тело до линии трусиков. После, довольная, устремилась ко мне. Она любила нравиться мужчинам и умела это делать. Да, дразнила она меня нарочно. Это ощутимо.