– Но можно ли тогда осуждать человека? – резко выпаливаю я, почуяв желание обратить на себя её внимание. В ней нет ничего особенного, мне просто хочется послушать, что она скажет ещё. Да и не только мне. Раз пришла на семинар и пропустила пары в своём универе, так пусть выступает.

Медленно, даже несколько лениво, раздражённо, что ли, незнакомка поворачивается ко мне – угли на месте карих глаз впиваются в моё лицо, при всём этом она как бы не зацикливается, смотрит сквозь меня. Моя расслабленная поза и насмешливый взгляд резко контрастируют с её прямой спиной и жёстким взором.

– О, мистер Хейзл явно выбрал удачный день. – Шутит препод насчёт моего раннего прихода на лекции, что это начинает меня раздражать, потому что он уже не первый. На лицах присутствующих появляются кривые улыбки, кто-то усмехается, шепчется.

Слова преподавателя затронули весь этот фон вокруг, кроме одной детали – этой девицы, что так же безэмоционально и выжидающе смотрела на меня, игнорируя колыхания:

– И да, и нет. Человека можно осудить, потому что, делая выбор, он определяет себя перед лицом других людей, и нельзя, так как как выбор каждого можно считать истинным, верным. Осуждению подвергается выбор на основе каких-либо заблуждений, честный человек всегда примет точное решение, которое приведёт его к свободе…

– …как к высшей ценности, да-да, – договаривает где-то там, внизу преподаватель, а я продолжаю упорно смотреть в глаза этой девице – она всё не отводит взгляд, словно хочет что-то ещё сказать. Будто бы я в гляделки с ней играю. – Спасибо за ответ, мисс…

– Ариес, – ровным голосом, чётко произносит она и наконец сдаётся – угли глаз перестают мелькать перед моим лицом, вижу вновь лишь прямую спину в чёрном пиджаке.

– Мисс Ариес, да. – Повторяет мистер Аллен и смотрит в свои лекции, чтобы понять, куда уводить семинар дальше. Трой пихает меня в локоть и кивком головы указывает на спину девчонки, мол, что это ты разболтался. Отмахиваюсь, морща нос, что, якобы, захотелось проверить на прочность. Приятель строит усмешку с тенью удивления, а я обвожу взглядом аудиторию и останавливаю его на спине перед собой.

Наверное, я до конца семинара смотрел на эту спину. И она наверняка чувствовала мой взгляд. Не буду говорить, что мне хотелось того, потому что мне и вправду хотелось. Не знаю почему. В ней не было ничего особенного на первый взгляд, хотя я и не успел толком разглядеть её.

Бархатный пиджак, одна маленькая ворсинка на левом плече, ближе к лопатке, незаметная, но при близком рассмотрении от неё хочется избавиться. Волосы средней длины, цвета ореховой пасты. Кожа у неё несколько смуглая, на левой руке серебряная цепочка. Лица я не рассмотрел, но глаза какие-то слишком чёрные, словно она пуговицы от пиджака оторвала и как линзы вставила. В общем, ничего особенного, за исключением вот этих угольных глаз. Может, в её роду были кто-то с Востока?

– На следующем занятии начнём работу над групповыми проектами, – под конец семинара выплюнул мистер Аллен. – Можете начать подыскивать себе компаньонов.

– Ха, мы точно с тобой вместе будем, это как пить дать, – ухмыляется Трой, сгребая в рюкзак тетрадь и пенал. Звучит мелодия на перерыв между парами, и все начинают покидать свои места. – Ну можно ещё пару девчонок припихнуть, вон, к примеру, Селену и Ребекку, так, для комплекта. Мозгов у них нет, но зато какие задницы…

Девица перед нами резко встаёт, оборачивается на слова Троя, молчаливо пробегает по нему взглядом, переводит его на меня, моргает и отворачивается, уходит. Провожаю её взором, сам того не замечая.

– Кажется, кто-то тут феминистка, – шепчет мне в сторону приятель, точно так же следя глазами за чужачкой. Через мгновение ощущаю тычок в плечо: – Поднимай свою задницу, принцесса. Дальше у нас практическая по мировой истории.

– Да ну? – отстранённо спрашиваю я, поднимаясь. В горле саднит – надо выкурить ещё сигаретку. – Твою ж мать.

– Да, да, – хлопает он меня по плечу. – Можешь смело сказать: «Нахрена я пришёл к первой паре?»

– Нахрена я пришёл к первой паре? – смотрю я ему в лицо и велю топать поскорее, чтобы успеть покурить на улице. Трой прыскает от смеха и идёт прочь. Мы выходим из аудитории.

Пока я раскуривал сигарету во внутреннем дворе универа, то поймал себя на мысли, что не могу перестать думать об этой новой девице. Я больше не видел её в тот день, так что может быть потому она засела в моей голове, раз перед глазами не маячила. Что-то в ней было, но что? Я же не гоняюсь за посредственностью. Это скучно и не стоит того. Зачем мне серая мышь, когда можно взять какую-то цветную, породистую, выделяющуюся. А эта… чем-то же она привлекала к себе внимание. Да, она была чужой, потому мы на неё все и пялились, но… Нет, что-то в ней было. Мне захотелось узнать, что же именно.

Докуривая сигарету, я пообещал себе выполнить это желание.

Я встретил её спустя два дня, в понедельник – снова она пришла на философию. Пара стояла на десять часов, я пришёл за двадцать минут до начала – утренних пар не было – и стал ждать.

В принципе, это не похоже на меня, в том смысле что это меня девушки подкарауливают, а не я их. Не то что бы я самовлюблённый говнюк какой-то и хвалюсь этим, своей популярностью, нет. Но со стороны именно так и кажется – я привык к субъективности суждений обо мне.

Ариес пришла раньше меня. Пунктуальна до мозга костей. Сидела там же, на месте перед моим, но ближе к окну, читала книгу перед собой в красной обложке. В аудитории был ещё какой-то парень, имени которого я так и не запомнил, настолько неприметным он был, так что, по сути, мы были наедине.

Прохожу мимо и занимаю своё место за её спиной, уже в бежевом свитере, ткань которого похожа на вату. Краем глаза я заметил, что она всё же обратила на меня внимание, скосила правый глаз, когда я проходил мимо, но более ничего. Сидела там, как статуя, молчаливая, погружённая в себя, в чтение. Ариес игнорировала меня – это раздражает. Безусловно, она не обязана ни с кем тут заводить общение, раз пришла из другого университета, но как же работа в команде? Ей придётся развязать язык. Так что лучше пусть начнёт сейчас. Со мной.

– Это к лекции? – бросил я слова на воздух, усаживаясь на свой стул. – Или хобби?

Ответа не последовало – она внаглую была нема ну или глуха к тому же. Неужели так сложно ответить? Привстаю с места, уткнувшись ладонями в столик и смотрю из-за плеча на книгу.

– Достоевский? Тебе нравится поджаривать себе мозг? Есть более простые способы, чем этот…

Резко она вскидывает голову, потому что знает, что я сверху – угольные глаза выстреливают в моё лицо из дробовика. Даже и не думаю вернуться в нормальное положение, нахально изучаю её, раз выпал случай.

Да, кожа у неё смугловатая, но лицо светлее тех же рук, есть пара родинок на щеках. Рот небольшой, похож на детский, губы не особо пухлые, явно свои, без филлеров, некрасивые, нижняя больше верхней. Брови широкие, но не густые, слегка зачёсанные, по-современному, как это сейчас все девчонки делают. Угли глаз горят сквозь редкие тёмные ресницы. Макияжа на лице почти нет. Говорю же – обычная серая мышь.

– Забыла тебя спросить, – процеживает она на выходе и опускает голову обратно. Сохраняю своё положение тела, разглядываю волосы на макушке, непроизвольно. – Можешь отвалить? Спасибо.

– Я думал, ты так не выражаешься, – добавляю в голос саркастичные нотки, – ты же вроде «правильная». Из приличного университета. Из, эм, Манхэттенского?

Ответ раздался лишь через секунд десять, то ли она была увлечена книгой, то ли думала, как ответить мне, а может и отшить к тому же.

– Подспудное решение, – она перевернула страницу и поправила прядь волос слева – замечаю на руке несколько серебристых колец в минималистичном стиле, без камней. – И нет, я не оттуда.

– А откуда?

Совсем не ожидал, что она ответит, но всё же спросил. К тому же я практически разговорил её. Руки устали, и я вернулся на свой стул.