Следом за лиинцем из челнока вывалились с десяток патрульных и поспешили к тем незнакомцам, окружая их по периметру.

– Мы не опасны! Мы не опасны! – кричал один из глисадинцев, выставив ладони вперед. – У меня нет оружия.

Второй стоял молча и дожидался, когда челнок заглушит двигатели. Несмотря на нервную обстановку, Инг взял себя в руки и прошел сквозь плотный строй охраны, разглядывая незнакомцев. Как и подобает лиинцу, прежде, чем начать говорить он приветственно склонил голову.

– Приветствую, глисадинцы.

Ему ответили таким же поклоном.

– Кто это? – Инг указал на лежащее тело.

– Я не знаю кто это! Она… Она хотела украсть корабль. Мы ни при чем, мы только защищались! – затараторил нервный глисадинец, все еще протягивая руки ладонями вперед.

– Она одна?

– Да, господин, – спокойно ответил второй. – Здесь больше никого нет.

– Вы ее знаете? Лучше не врите, потому что я все равно узнаю.

– Нет смысла врать лиинцу, господин, – ответил «спокойный». – Она появилась здесь примерно шестьдесят дней назад. Ее нашли на корабле за пределами Альянса. И она была единственной выжившей. С тех пор жила тут. Документов нет, поэтому откуда она – я не знаю.

– И языка ее в базе не было?

– Вы правы. Медицинский робот тоже не распознал. Она хотела сбежать, а я попытался остановить. Обычно легкий удар шилом в правый бок останавливает большинство существ Альянса, но с ней не получилось. Я знаю, что это незаконно, но так вышло.

– Другое строение тела. Другой язык. Корабль за пределами Альянса… Вы не задумывались, что эта особь может быть крайне интересна для изучения? Почему не сообщили Альянсу о своей находке?

– Не я ее нашел, господин. Меня попросили за ней приглядеть, что я и сделал.

Инг наклонился к телу незнакомки и с ужасом осознал, что она все еще жива. Глаза, наполненные непониманием и страхом, не могли сфокусироваться на его лице, но были полны мольбы о помощи. Или это ее сознание посылало сигналы? Если он сейчас встанет и уйдет, она умрет. И Инг чувствовал, каково это – умирать на чужой планете, когда никто не поможет. Но он может спасти ее. Отвезти на свой корабль, подключить самых передовых роботов и спасти ей жизнь. Это было бы гуманно.

– И что же мне выбрать? – прошептал он, едва шевеля губами.

Инопланетная незнакомка ничего не ответила, лишь продолжала испуганно метать взгляд в разные стороны в поисках хоть какой-то помощи.

Инг поднялся с земли, посмотрел на распластанное тело еще раз с высоты своего роста и обратился к свите:

– Мой корабль на орбите?

– Да, господин, – ответил лиинец в строгой форме, отличной от одежды Инга. – Уже ждет.

– Благодарю. – Он посмотрел на спокойного глисадинца и обратился к нему: – Господин, ваши действия нарушают закон и хорошо, что вы об этом знаете. Но я благодарен за помощь в поимке этого существа. Уверен, власти вашей планеты учтут мою благодарность при вынесении приговора.

Инг оставил навязанную Неели охрану на поверхности разбираться со своими гражданами и вместе с несколькими лиинцами и почти мертвой иноземкой взмыл на маленьком челноке в небо, оставив после себя больше вопросов, чем ответов.

Алина отключилась, когда ее затаскивали на небольшой челнок посреди ремонтной станции. Что было дальше она, не знала, но, открыв глаза, увидела, как на нее пристально смотрела линза очередного робота. Жаль, что только в фильмах герои теряют сознание после ранения, а приходят в себя уже практически здоровыми. В реальности все по-другому.

Девушка чувствовала, как из нее уходит жизнь, наполняя все тело сковывающей болью. Она даже кричать не могла. И вместе с болью в память врезался холодный взгляд Веда. Все это время он был безжалостным засранцем, а все его положительные качества – лишь глупая выдумка. Он не землянин, поэтому наивно пытаться предугадать его поведение и мотивы. Весь этот мир другой и нет никакой уверенности, что человечество захочет стать его частью.

Линза медицинского робота взволнованно заерзала, разглядывая бледное лицо. Он, должно быть, сам удивился живучести неизвестного организма. Хотя то, что ощущала Алина, трудно назвать жизнью. Она почти не чувствовала рук и ног, а перед глазами летали яркие огоньки. Боль то накатывала всепоглощающей волной, то отступала. Мысли то собирались в единое целое, то разлетались на миллион осколков и собрать их не было ни сил, ни желания.

Кто-то вошел в комнату и сел напротив кровати, но у Алины никак не получалось повернуть голову и посмотреть на гостя.

– Вы в сознании? Можете говорить? – эхом промурлыкал голос переводчика в ухе.

Язык не слушался, губы не шевелились, но она из последних сил попыталась произнести:

– Муу… Муу кэыни лалло…

– Уже синхронизировал. Вы понимаете мою речь? Можете говорить?

– Все такое блестящее. – Алина с изумлением смотрела на яркие точки перед глазами. – Что это такое?

– Видимо, так действуют препараты. Вас не просто было спасти.

– Спасибо.

– За что благодарите?

– За то, что все же спасли… хоть и не просто.

Алина с величайшим трудом повернула голову и посмотрела на собеседника. Худощавый, весь какой-то несуразно вытянутый, с яркими глазами фиолетового цвета и чуть смуглой кожей. Фиолетовые глаза? Должно быть, новая галлюцинация.

– Вы помните, что произошло на Глисаде?

– Вроде да. Но сейчас очень тяжело собрать мысли. Они куда-то убегают.

– Это хорошо и плохо. – Незнакомец попытался улыбнуться. – Вы помните, как вас зовут?

– Алина.

– Это хорошо. Меня зовут Ингорамине-со-Суриандо.

Девушка скорчила недовольное лицо, даже не пытаясь запомнить набор звуков. Слишком сложно.

– Мы еще на планете? Я могу увидеть Веда?

– Кто такой Вед?

– Вееду. Он вообще засранец, но я должна извиниться перед ним.

– Что такое «засранец»? Этого слова нет в переводчике.

Алина попыталась улыбнуться, но внешне больше походило на искривленное болью лицо. Очень смешно слышать это слово из уст инопланетянина с галлюциногенными фиолетовыми глазами.

– Я позже добавлю это слово.

– Отвечу на ваш вопрос. Мы не на Глисаде. Вы какое-то время были без признаков сознания, поэтому не помните, как покидали планету. Сейчас мы в открытом космосе, недалеко от границ Альянса. Пока безопаснее находиться тут.

– Жаль, что я все пропустила. Я видела планету с орбиты. Это было очень красиво.

Инг нервно ухмыльнулся. Он тоже видел. И не своими глазами.

– Я вас пока оставлю отдыхать. Полученное повреждение очень серьезное, поэтому мы можем поговорить позже, когда вам станет лучше.

Инопланетянин Инг встал во весь рост, и Алине показалось, что еще чуть-чуть и он ударится головой об потолок. В нем точно больше двух метров. На Земле он мог бы стать баскетболистом. На Земле вообще много возможностей для всех. Даже Вед нашел бы свое место. Но пока мысли разлетались на мелкие части и кружились вместе с яркими точками и фиолетовыми глазами, девушке совсем не хотелось думать о возможностях.

Следующее пробуждение было не таким радужным. Действие неизвестного препарата закончилось, разноцветные точки пропали, а сама комната, которая казалась ярко-белой, обрела вполне себе обычные серые черты. Правый бок уже не болел, но как-то странно ныл, словно кто-то тер под кожей железной щеткой. При этом ни пластыря, ни самого пореза Алина не увидела. Только тонкий, едва заметный шрам.

Одежда на теле была все той же, но на удивление чистой. Родные брюки, серая кофточка с зацепкой на воротнике. Она поставила ее, когда впервые чистила робота на кухне и не заметила одну из рук-щупалец. Все хотела спрятать зацепку, вывернув наизнанку, но руки не доходили. Осенняя куртка лежала в ногах. Тоже на удивление чистая. Никаких следов песка или грязи. А вот глисадинский балахон и очки куда-то пропали.

А еще было непреодолимое чувство голода. Такое сильное, что первым звуком после пробуждения стал стон умирающего кита в желудке.