Подразделения второй презентальной армии, хотя и сокращенной в размере, продолжали дислоцироваться близ столицы. На это указывает факт разрешения Герману в 550 г. выбрать для италийской экспедиции несколько конных каталогов, установленных во Фракии (BG. III. 39. 18). Но с определенностью невозможно сказать ни того, существовал ли в 40-е гг. VI в. второй презентальный магистерий, ни того, кем он был замещен, поскольку никаких сведений об этом нет. Предполагать, что Герман оставался на этом посту до самого назначения в 550 г. стратегом-автократором, мешает не только тот факт, что у Германа, упомянутого в источниках после возвращения из Антиохии в деле со сватовством Иоанна, племянника Виталиана, и при описании заговора Артабана, не засвидетельствован никакой военный ранг. Арсак, склоняя Юстина, сына Германа, к заговору против императора, отметил, что ни Юстин, ни его отец не только не занимают ведущих постов в государстве, но и являются частными лицами (BG. III. 32. 17), и, напротив, на высшие должности империи назначаются простолюдины. Может быть, в числе последних подразумевался и Свартуя, герул, предложенный Юстинианом в качестве короля племени герулов в первой половине 40-х гг. VI в. Когда герулы оставили Свартую в пользу другого претендента, он бежал в Константинополь, где был сразу назначен презентальным магистром (BG. II. 15. 32; IV. 25. 11). В 552 г. Свартуя был одним из командиров войска, посланного императором на помощь лангобардам. Дальнейшие следы его теряются; можно лишь предположить, что он либо отбыл в Италию, либо в Лазику с Юстином, сыном Германа, либо погиб во Фракии вместе с Аратием (BG. IV. 27. 14).
Последующие свидетельства о презентальных магистрах позволяют утверждать, что и в случае с презентальными магистериями Юстиниан не отказался навсегда от административных принципов приписываемой Иоанну Каппадокийскому схемы имперского управления. Так, новелла от 8 сентября 553 г. о запрете биоколиту Лидии и Ликаонии оперировать на территории биоколита Фригии и Писидии адресована Ареовинду, названному префектом Востока, экспрефектом Константинополя и стратилатом (Nov. Just. 145), причем 13 февраля того же года Ареовинд обозначается в адресе новеллы лишь как префект претория (Nov. Just. 146). 15 апреля 554 г. Ареовинд все еще был префектом Востока и стратилатом (Nov. Just. 147), а в новелле 563 г. он назван префектом Востока, экспрефектом Константинополя и эксстратилатом (Nov. Just. 143). В качестве terminus ante quem окончания стратилатуры Ареовинда, очевидно, надо считать 559 г., когда среди оборонявших стену Феодосия от кутригуров засвидетельствованы схолы, протикторы и αριθμοί. (Theoph. АМ 6051), которыми, судя по терминологии, могли быть только стратиоты презентальных сил, но участие Ареовинда как их командующего в обороне столицы не прослеживается. Однако сам факт совмещения одним лицом должностей префекта Востока и презентального магистра свидетельствует о тех же процессах, которые уже наблюдались и у региональных магистров: сильное сокращение презентальных войск близ Константинополя, учащающееся использование презентальных магистров в качестве экспедиционных командиров, значительное упрощение функций презентальных магистериев вплоть до того, что их стало возможно безболезненно (сэкономив при этом на жаловании презентальных магистров?) передать гражданской администрации.
Ареовинд не случайно стал презентальным магистром в 553 г.: Нарсес для своей экспедиции в Италию “вывел из Византии множество римских стратиотов” (BG. IV. 26. 10). Думается, что использование столичных гражданских 208 чиновников в качестве командиров полицейских и военных отрядов практиковалось более или менее регулярно и в период от отстранения Иоанна Каппадокийского от власти и до назначения Ареовинда презентальным магистром. Так, Прокопий отметил, что после того, как Велизарий впал в немилость в 543 г., его дорифоры, гипасписты и ойкеты по приказу императора были распределены των τε αρχόντων καί των εν Παλατίω ευνούχων (НА. 4. 13). Очевидно, с этим можно увязать назначение евнуха Схоластика главнокомандующим высланных против славян в 550 г. сил (BG. III. 40. 34), тем более, что Артабан незадолго перед тем был лишен презентального магистерия. По всей видимости, назначение Схоластика стало прямым прецедентом к наделению Ареовинда стратилатскими полномочиями и, тем самым, к полномасштабному восстановлению административной модели Иоанна Каппадокийского.
Упрочение процесса соединения гражданской и военной власти в руках одного администратора прослеживается также на территориях завоеванной Африки и Италии. Здесь эта тенденция прокладывала себе дорогу, хотя и не всегда последовательно, но тем не менее быстрее, чем на Востоке. В качестве одной из причин этого явления справедливо называют то, что “здесь столь сильным, как в центре, было влияние традиций античной бюрократической системы, а специфические социальные и политические условия заставляли обращаться к новым методам управления”[397]. При чрезвычайной малочисленности чиновников гражданских ведомств (юстинианова схема управления Африкой 534 г. так и осталась недостижимым идеальным образцом) в период постоянной военной опасности и боевых действий (фактор, признаваемый всеми исследователями), когда сложился “специфический военно-оккупационный режим”[398], ведущим административным элементом стали высокопоставленные военные. Основное отличие в вызревании протоструктур фемного строя на византийском Западе от византийского Востока, где функции военного администрирования среднего и высшего звена в результате известной демилитаризации обширных регионов перешли в ведение гражданских лиц, позволяет поставить закономерный вопрос: существовала ли вообще на территориях завоеванной Африки и Италии ранневизантийская военная знать позднеантичного типа, тем более, что там так и не сформировались магистерии в их традиционной форме. Анализируя реальное развитие провинциальной организации византийской Африки после 539 г., исследователи отмечают, что на практике “хроническое состояние войны часто вело к назначению чрезвычайного полевого командира с рангом, превосходящим ранг известного префекта, или к тому, что то же лицо было и префектом и полевым командиром. Назначением экзарха, который принял контроль над гражданскими и военными аспектами администрации, Маврикий поэтому сделал в известном смысле более постоянным административное устройство, которое ранее использовалось в качестве временно соответствующего обстоятельствам. Непосредственным предшественником экзарха, однако, был magister militum Africae — пост, впервые ясно засвидетельствованный в 570е гг., который, видимо, также комбинировал военные и гражданские функции. Поэтому, очевидно, не является совпадением, что первым зарегистрированным экзархом был прежний magister militum Africae Геннадий, который принял свой новый титул и функции между 6 мая 585 г. и июлем 591 г. ”[399].
К этой суммарной и в целом верной оценке все же необходимо добавить, что указанный процесс иногда протекал противоречиво вследствие сиюминутных локальных тактических обстоятельств. Так, не желая в 545 г. отзывать из Африки Сергия, Юстиниан “приказал, чтобы он и Ареовинд были стратегами Ливии, разделив страну и каталоги стратиотов” (Proc. BV. II. 24. 4), т. е. стратегия-автократия была разделена между двумя администраторами равного ранга. Но после гибели Стотзы и, соответственно, ликвидации второго фронта в Африке, император “счел бесполезным исправлять должность двумя стратегами, тотчас отослав Сергия с войском в Италию; Ареовинду же вручил власть над Ливией” (Ibid. II. 24. 16). Префект претория Афанасий, прибывший с Ареовиндом в Африку, подчинялся его приказам (Ibid. II. 26. 6).
Сходные явления прослеживаются и в завоевываемой Италии. В отличие от вандальской кампании, когда вместе с экспедицией в Африку 533 г. прибыл специально из Константинополя будущий, по плану императора, глава гражданской администрации префект претория Архелай (BV. I. 11. 17). Велизарий в Риме в 536 г. своей властью назначил сенатора Фиделия префектом Италии (BG. I. 20. 20). Несмотря на неоднократные упоминания префекта Италии в юстиниановом законодательстве, видимо, его как администратора серьезно в Константинополе в расчет не принимали. В его адрес специально не издано ни одного эдикта; император, направляя конституцию префекту Востока по ряду цивильных казусов, мимоходом оговаривает, что они имеют силу и для префекта Италии (Nov. Just. 69 epil.; 70. 1; 73 epil.; 79. 2). Перед нами вновь образец пропагандистской риторики, в которой, однако, по сравнению с идеальной схемой провинциального устройства Африки 534 г., гораздо меньше “административного романтизма”: Юстиниан с трудом представлял себе будущую префектуру Италии. На практике же Сицилию, которая некогда находилась под юрисдикцией префекта Италии (Not. Dign. Осc. II. 18), он подчинил в 537 г. константинопольскому квестору священного дворца (Nov. Just. 75). Префектам Италии, насколько это видно по источникам, на период завоевания была определена одна функция: снабжение византийской армии за счет взимаемой с италийцев анноны. Это, очевидно, было вменено в обязанность и Фиделию и его преемнику Репарату, хотя прямо засвидетельствовано только начиная с Афанасия (BG. II. 29. 29–30). Таким образом, о подлинном возрождении прежней италийской префектуры, с которой пришлось бы, по нормам диоклетиано-константиновой конституции, делить власть военным, говорить не приходится; префекты Италии на деле были такими же эпархами снабжения, как Апион в 503 г. или Архелай в 533 г. В 540 г. функции снабжения и финансирования византийских войск в Италии выполнял логофет (даже не префект!) Александр. Именно в силу этого он входил, наряду с исполняющим полномочия стратега-автократора Константианом, в двойку первенствующих среди одиннадцати полководцев.
