Изба нашлась быстро. Внутри было холодно, но топить мы не стали. До рассвета оставалось часов пять, надеялись: перетерпим. Егор и Маня забрались на печь. Мы с Фросей уселись за стол. Оба ружья заряженными стояли у стены. Так мы и сидели в холодной горнице при свете фонаря. Фрося дрожала от страха.

— Всё хорошо будет, — я взял её за руку. — Тут нас не достанут. А утром продолжим путь.

— Мне страшно, — тихо проговорила она. — Порой мне кажется, я зря это затеяла. Вдруг Господь накажет? Я боюсь. Эти твари повсюду. Когда шли от поместья, я видела одну. Думала: нам конец. Да и что теперь с нами будет? У нас есть хоть один шанс? У Машеньки есть будущее? У Егора есть? А у меня?

— Если бы ты осталась в поместье, у вас точно не было бы будущего, — проговорил я. — А так: всё возможно. Мне кажется, вам повезёт. Знаешь ведь, сколько народу померло? А вы живы всем смертям назло. Судьбы благоволит вам. Как знать, вдруг за чередой бед ждёт что-то хорошее?

— Ты правда в это веришь?

Что я мог ответить? Да не особо. Но надеялся я всей душой. Может, хотя бы у них всё сложится в этом поганом мире? Фрося и так настрадалась за свою короткую жизнь. Должно же ей однажды повезти? Тогда мои труды не напрасны. А может, это бегство от неизбежного не имело никакого смысла? Ведь всех нас ждёт одно. Рано или поздно. А для Егора и Машеньки — скорее рано. Сыворотка надолго не продлит жизнь.

— Я... верю, — произнёс я. — У вас всё будет хорошо.

Ночную тишину нарушил треск ломающейся доски во дворе. Я вскочил, нацепил фонарь, схватил пистолеты и выбежал на крыльцо. Ворота были распахнуты, существо с красными глазами парило над землёй. Оно пришло за нами.

Кожа моя тут же покрылась льдом. Жнец как-то воздействовал на меня, и моя магическая защита сопротивлялась этому эффекту. Глаза тоже заледенели, и картинка помутнела. Я выстрелил. Но жнец не упал, он продолжал медленно двигаться ко мне.

Я вытащил саблю и пошёл навстречу. Лёд на коже становился толще. Он трескался. Своими красными глазами жнец выжигал мою броню. Я выставил вперёд руку, направил в него потоки холода, но они не подействовали. Существо приближалась. В вытянутой руке я ощутил боль.

Я видел лишь красные глаза, испепелявшие меня смертоносными лучами. Я сосредоточился на защите, но та не выдерживала, и кожу словно жгло огнём. А я шёл навстречу жнецу, сжимая саблю. Я должен был убить его, но боль разливалась по телу, скручивая меня в бараний рог. Силы были на исходе.

Я лежал лицом в снегу. Лицо горело огнём, но ещё сильнее болели руки. Их словно держали на раскалённой сковороде. Я всё-таки вонзил клинок в красноглазое существо. Вот только что произошло потом, я не помнил. Слышал выстрел, потом голоса...

Меня перевернули на спину.

— О, Господи! Что с тобой случилось? Ты жив? — причитала Фрося. — Пожалуйста, не умирай! Ответь что-нибудь.

— Надо в избу отнести, — предложил стоявший рядом Егор.

Меня потащили. Заволокли на крыльцо, как мешок с картошкой, потом — в горницу.

— Как же больно, — пробормотал я. Моё тело разрывало на куски. Боль была знакомой: именно так я чувствовал себя, когда первый раз получил сыворотку и тогда, когда проснулся среди ночи в Перепутье.

— Как тебе помочь? Мы можем что-то сделать? — проговорила взволнованно Фрося.

— Сыворотка, — пробормотал я. — Во внутреннем кармане. Одну каплю на язык.

Фрося сделала всё, как я сказал. После того, как раствор пепельной смолы попал в мой организм, я почувствовал облегчение, а потом и вовсе отключился.

Когда я проснулся, было уже светло. Первым делом я увидел Фросю, которая сидела рядом на кровати. Егор тоже был тут. Он расположился на лавке у стены.

Я поднялся и сел. Чувствовал себя прекрасно, силы вернулись, энергия вновь переполняла меня, боли как не было.

— Уже рассвело, — я поглядел в окно. — Надо ехать. Я долго спал?

— Слава Богу, с тобой всё в порядке, — Фрося обняла меня. — Мы боялись за тебя, очень боялись.

— Всё хорошо, — произнёс я. — Что со мной случится? Но задерживаться нам тут не стоит. Лошади готовы?

Я посмотрел на свои кисти рук. Они были покрыты рубцами, как после ожога. Я ощупали лицо: на левой скуле тоже бугрились шрамы. Схватка со жнецом не прошла бесследно.

— Всё готово, — ответил Егор. — Мы ждали, когда ты очнёшься.

Только теперь я обратил внимание на то, что пацан какой-то загруженный. Таким серьёзным я его прежде не видел.

— Что произошло? — спросил я. — Жнец убит? Я ничего не помню.

— Не совсем, — произнёс Егор. — Когда я вышел, ты лежал покрытый льдом. Я испугался и выстрелил в этого урода, а он даже не пошевелился. И тогда... я не знаю, что случилось, — парень покачал головой. — Я крикнул, чтобы он свалил... и он ушёл.

— Просто взял и ушёл? — переспросил я. — Он послушался тебя?

— Я не знаю, — растерянно пробормотал Егор. — Кажется... да. Я почувствовал в себе что-то... — он замолк, словно не был уверен, стоит ли говорить.

— Что почувствовал?

— Что-то... я не знаю, как сказать. Что-то необычное.

Жнец послушался простого деревенского паренька? Странно... Тут одно из двух: либо ту тварь что-то отвлекло, либо... сыворотка дала Егору некую способность. Я слышал, что у тех, кто принимает пепельную смолу, иногда прорезаются магические таланты, кто-то даже специально её пьёт, чтобы обрести особую силу. Вот только случалось это редко. Значит, Егору повезло и он научился повелевать существами из Сна? Или жнец ушёл по другой причине, никак с нами не связанной? Похоже, это так и останется загадкой.

Во второй половине дня мы добрались до поворота на Зорянск. Тут наши пути разошлись. Егор и Фрося с дочкой поехали на запад, а я — обратно. На прощанье дал им несколько кристаллов, которые собрал во Сне. Этого должно хватить на первое время. Больше я ничем помочь не мог.

До утра, правда, пришлось остаться в одной из деревень по пути. Коню требовался отдых, мне — тоже, да и ночных путешествий хватило сполна. Зато на следующее утро мой Черныш шёл довольно бодро и к полудню преодолел расстояние, на которое вчера мы потратили почти день. Оставалось добраться до Высокого, собрать вещи и... А вот что делать дальше, я пока не решил, хоть и склонялся к тому, чтобы пока держаться со «своими» и поучаствовать в охоте.

Я миновал пустую деревню и оказался на лесной дороге, на которой вчера пришлось понервничать. Здесь имелся прямой путь в поместье. Через лес в сторону реки тянулись следы саней, но перейти реку можно было только зимой по льду. В любое другое время года оставалась лишь одна переправа — по мосту в Высоком, к которому я и держал путь.

Выехал из леса. Дорога шла в горку. Оттуда можно было уже увидеть левобережную часть села. Оставалось совсем немного. И тут из-за пригорка показалась группа всадников. Вначале я подумал, что это — люди помещика, но очень скоро понял, что нет. На них были кожаные доспехи и шлемы, отороченные мехом. Я натянул поводья, а всадники наоборот припустили коней мне навстречу. Это оказалась группа чешуйчатых кочевников. Далеко же они заехали...

Я вытащил из седельного крепления ружьё и прицелился. Всадники остановились и тоже достали ружья. Я спустил курок, но расстояние было слишком большое, и я ни в кого не попал. В ответ один за другим грохнули семь выстрелов. Мне в грудь что-то ударило, и я еле удержался в седле, кожа под одеждой на секунду заледенела. Какой-то гад оказался чересчур метким.

Всадники же, убрав ружья, вновь поскакали ко мне. В руках их заблестели сабли. Бежать было поздно, да я и не собирался. Я чувствовал, как сила наполняет меня: семь чешуйчатых кочевников не должны стать проблемой. Я достал пистолеты.

Противники мчали на меня с гиканьем и устрашающими криками, из-под копыт летел снег, а я ждал. И вот первый оказался в считанных метрах от меня. Я разрядил оба пистолета. Всадник вывалился из седла, и лошадь его проскакала мимо меня, волоча за собой убитого ездока.