— Кто? — спросил за забором знакомый голос.

— Егор, открывая, это я, Дан... Александр, — ответил я, чуть не запутавшись в своих именах.

Калитка со скрипом отворилась.

Когда я вошёл в горницу, освещённую одинокой лучиной, Фрося тут же бросилась мне на шею и расплакалась.

— Слава Богу, — повторяла она. — Ты вернулся. Не бросил. Я боялась, что ты не придёшь. Алёша умер.

— Маня как? — спросил я.

— Кажется, нормально. У неё с Егором какие-то чёрные прожилки появились. Я как увидела, испугалась, ну и убежала. Думала, погонятся за нами. Не заметили.

Я осмотрел Егора и Маню, которая лежала на печи и испуганно таращилась на меня глазами-блюдцами. На коже её больше не было черноты.

— Так, слушайте сюда, — сказал я Фросе и Егору. — Самое главное вы сделали: из поместья бежали. Теперь всё будет хорошо. Погоню за вами никто не отправит: людей у помещика мало. Единственная опасность сейчас — это моры, которых полным-полно в окрестностях. Ночью опасно в двойне, но ждать до утра мы не можем. Да и пока я рядом, вам бояться нечего. Лошади живы. Осталось запрячь сани, погрузить вещи и выдвигаться в путь. Надеюсь, до первых петухов мы это сделаем. Как и договаривались, я провожу вас до Ярска, и там наши пути, скорее всего, разойдутся.

— Мы не поедем в Ярск, — проговорила Фрося. — Боюсь, что там нас найдут. Мы отправимся в Одолянское или Златолужское княжество. Там, говорят, много вольных. Я скажу, что мы — тоже из вольных. Переселенцы.

— Тебе виднее, — согласился я. — А сейчас нельзя терять ни минуты.

Мы с Егором пошли собираться, а Фрося осталась в доме целительницы. Лошади чувствовали себя хорошо, гораздо лучше, чем утром. Значит, проблем возникнуть не должно. В сани мы загрузили мешки с зерном, поверх которых Егор пристроил прялку и ткацкий станок. Из утвари взяли по минимуму. Я отдал пацану одно из трофейных ружей, пороховницу и пули. Если поедут к вольным, оружие пригодится. Егор не умел стрелять, но обещал, что научится.

Мы не успели собраться, когда я услышал, как кто-то барабанит в калитку. Я велел парню сидеть тихо, а сам вышел во двор, гадая, кто мог наведаться в столь поздний час. Неужели помещик решил ещё раз проверить избу?

Я открыл калитку. Передо мной стояла Дарья. Она держала под узды свою белую лошадь и улыбалась.

— Так вот, значит, где ты обосновался, — произнесла девушка. Судя по голосу, она была слегка под градусом.

— Давно здесь живу, а что ты тут делаешь? Не спится? — спросил я.

— Да так... решила прогуляться. Вот, подумала, может, в гости заглянуть? Не против?

Вопрос этот привёл меня в замешательство.

— Нет... Э... Я просто немного занят, — ответил я, думая о том, как же я сейчас встрял.

У меня на пороге стояла симпатичная девушка с, как мне казалось, весьма конкретными намерениями, а я не мог её пустить, иначе весь мой план полетит в трубу. Тогда она, а потом и все остальные узнают, что именно я помог Фросе сбежать. Значит, мне предстояло отшить Дарью и как можно скорее.

— Да неужели? — Дарья посмотрела на меня с ехидной улыбкой. — И чем же таким важным ты занят в столь поздний час?

— Сборами. Завтра утром надо ехать в город.

— Да? Покидаешь, значит, нас?

— Я же сказал, что возможно, вернусь. Не знаю, сколько времени займут дела.

— Что же это за дела загадочные? Да ладно, не хочешь — не отвечай. Мне всё равно. Но я же не помешаю твоим сборам? — Дарья уже хотела войти, но я стоял в калитке и не двигался с места.

— Если честно, то... помешаешь, — проговорил я. Я снова балансировал на канате над пропастью. — Я действительно очень занят... А тебе лучше идти спать. Ты, кажется, выпила? Возвращайся в поместье. Тут опасно.

— Да неужели? Опасно? А я и не знала, — Дарья улыбнулась пьяной ехидной улыбкой. — И что же? Ты скажешь, что не подобает благородной девице пить спиртное? А я-то думала, за стенами отчего дома больше не услышу этой чуши.

— Нет, я не это хотел сказать. Мне без разницы. Я просто немного занят... давай в другой раз поговорим.

— Ладно, как хочешь, — Дарья вдруг нахмурилась и поджала губы. — Хорошо. Я уеду. Пойду спать. Извини, что помешала твоим важным делам, — проговорила она недовольным тоном, кое-как забралась на лошадь, и та медленно зашагала по улице в направлении поместья. Я закрыл калитку, прислонился спиной к забору и вздохнул с облегчением: пронесло, не спалился, хотя всё висело на волоске. Дарья, наверное, обиделась, но сейчас это не имело никакого значения. Надо было скорее сваливать.

Когда Егор собрал всё необходимое, я снова выбрался на улицу и осмотрелся. Поблизости никого не было. Я открыл ворота, и лошадь вышла со двора, волоча тяжёлые сани. Затем я вывел Черныша, к седлу которого было приторочено ружьё. На широкой перевязи в нагрудных кобурах у меня, как и прежде лежали два пистолета, колесцовый я заткнул за пояс. Теперь на мне был тёмно-зелёный жюстокор, который отдали мне Черемские — довольно простой, без изысков, и явно поношенный. Но дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Поверх я надел плащ.

Мы подъехали к избе целительницы. Фрося с дочкой уже оделись и, как только сани остановились под окнами, выбежали из калитки, залезли на мешки с зерном, и мы двинулись в путь. Я поехал впереди, следом тащились сани, которыми правил Егор.

От Высокого вело две дороги: одна — в Ярск, вторая — по окрестным деревням. По ней можно было добраться, как до Ярска, так и до Зорянска — городка, что находился западнее на землях другого боярского рода — Заозёрных. Туда-то и держали путь Фрося с дочкой и Егор. Я обещал, что довезу их до развилки. Потом собирался вернуться обратно. В избе у Фроси остались второй скакун и некоторые вещи, в том числе трофейные ружья кочевников. Я пока не решил, что делать дальше, надо было тщательно взвесить все «за» и «против». Впрочем, я всё больше склонялся к тому, чтобы помочь Малютиным.

Мой фонарь, прицепленный к застёжке плаща, освещал путь. Узкий луч фонаря освещал снежные ухабы перед нами. На дороге виднелись следы лошадей: наверное, люди Черемских ездили здесь днём, отстреливая мор. Я постоянно вертелся по сторонам, освещая местность вокруг: твари могли быть где угодно.

Едва отъехали от деревни, в поле показались две чёрные фигуры. Они брели куда-то по снежному покрывалу, не обращая на нас ни малейшего внимания. Зрелище это ещё раз напомнило о том, сколь осторожным надо сейчас быть. Со мной — девушка, парень-подросток и трёхгодовалый ребёнок. Они не могли за себя постоять. Случись что — вся оборона на мне. Сам-то отобьюсь. А вот за них боялся. Вдруг не получится защитить?

Особенно было страшно, когда дорога пошла через лес. Я взял фонарь в руку и непрестанно светил по сторонам, вздрагивая каждый раз, как замечал средь деревьев какое-то непонятное движение.

К счастью, мои опасения оказались напрасны: лес мы миновали без проблем. Теперь по левую руку простиралось поле, а по правую — тянулись редкие заросли. Туда-то я и светил.

— Что там? — спросил Егор, указывая во тьму. Я обернулся, и холодный пот прошиб меня. Слева, в поле, показались две красные точки.

— Гони! — я обернулся к Егору. — Гони, что есть мочи.

Я пропустил сани вперёд. Егор начал активно стегать поводьями лошадь, которая с трудом тянула по рыхлому снегу гружёную телегу. Я же прицепил фонарь к пуговице и поехал следом. На всякий случай достал пистолет. Две красные точки приковали мой взгляд. Было непонятно, приближаются они или нет. Единственное, что я хотел — так это припустить коня галопом и ускакать как можно дальше. Но не мог: впереди тащились сани.

Мы ехали и ехали, а красные точки мерцали во тьме. Жнец не отставал. В ночи раздался заунывный вой: бродящих поблизости существ что-то встревожило.

Впереди показались крыши изб, и вскоре мы оказались в деревне. Я велел останавливаться и найти дом, где можно переждать ночь. Ехать дальше в темноте я не собирался: риск слишком велик.

Деревня оказалась заброшенной. Непохоже было, что она пережила нашествие: трупов на улице я не видел. Скорее всего, жители просто испугались и уехали.