– Что-то увлёкся Антоха, – Аркадий Петрович осуждающе поглядел на своего спутника.

– А что он делает? – спросил я.

Когда я попал в Небесную Москву, меня поразила любовь местных жителей к репортажной съёмке. Вместо того, чтобы оказать помощь ближним, они предпочитали всё запечатлевать своими приборами… как же их… Пипками, короче.

– Блог, – таинственно сообщил поэт.

– Блохи? – не понял я. – Ну, тогда зря вы от бани отказались!

– Это его личная страничка в сети, – пояснил Аркадий Петрович.

– А! – я хлопнул себя по лбу. – Точно! У вас же документальное путешествие. Так он что, будет каждый свой шаг так вот снимать и в сеть выкладывать?

Поэт кивнул. Антуан же перестал кривляться перед своей пипкой и теперь стучал пальцем по экрану, отчаянно сопя.

– Что-то пошло не так? – спросил Аркадий Петрович, приподняв бровь.

– Не могу отправить, – поморщился протодиакон. – Сети нет.

– У нас это обычное явление, – с видом знатока промолвил я.

– Ладно, не переживай, – Аркадий Петрович похлопал спутника по плечу. – В путешествии где-нибудь да появится. Тогда все твои подписчики всё разом увидят.

– И то верно, – облегчённо улыбнулся Антуан. – Слушай, – глаза его загорелись идеей, – а почитай на камеру что-нибудь из своего. Что-нибудь лирическое. А я тебя поснимаю на фоне этого древнего артефакта.

Аркадий Петрович ненадолго задумался, а потом опёрся на старинный монумент, прикрыл свои очи и продекламировал:

Внезапно монумент вздрогнул. Аркадий Петрович в ужасе отскочил ко мне. Впрочем, продолжения не последовало.

– Что это было? – схватившись за сердце, поинтересовался поэт.

– Не знаю. На моей памяти это впервые.

– А что случилось? – кажется, Антуан не осознал произошедшего и смотрел возмущённо. – Чего вы так пугаете? У меня рука дёрнулась!

– Кажется, этот древний памятник пошевелился, – пробормотал Ароз Азорин.

– Да ладно, – отмахнулся протодиакон. – Тебе показалось.

Он подошёл к монументу и попинал его ногами.

– Видите? Никакой реакции!

– Значит, показалось, – согласился Аркадий Петрович. Впрочем, в его голосе не слышалось уверенности в этом утверждении.

Нагуляв аппетит, набравшись впечатлений и испугавшись неведомо чего, мы вернулись на царское подворье. Там уже всё было готово к пиру. Правда, на этот раз мероприятие предназначалось для узкого круга лиц – пригласили лишь ближних бояр.

Народ, толпившийся у летучего корабля, когда мы уходили на нашу прогулку, рассосался. И правильно – попасть внутрь было никак не возможно, ничего оторвать от него на память – тоже. Так что дальнейшее пребывание около диковинки было бы пустой потерей времени.

Гостей из Верхнего мира посадили по обе руки от царя-батюшки. Антуан слева, рядом с ним расположились Абрам с супругой. Я устроился около Аркадия Петровича.

Разумеется, сначала подняли кубки за гостей. Потом за сотрудничество. Следом – за царя, за его сыновей, за тридевятое царство. Батюшке, кстати, идея с названием понравилась.

– А какие новости нынче в международной политике? – непонятно с чего спросил Никанор после очередного кубка.

– Да всё как обычно, – пожал плечами Аркадий Петрович. – Города то грызутся, то мирятся. Дружат то с кем-то, то против кого-то.

– И кто сейчас за нас?

Странный вопрос из уст моего родителя. Уж за нас там, наверху, точно никого нет. Впрочем, это нисколько не смутило поэта.

– Пруссаки, вроде, стремятся к сотрудничеству, – ответил он. – Священная Римская Империя поглядывает зло, но ничего против не предпринимает. А вот бюргеры всё никак не определятся, как к нам относиться. То они наши друзья до гроба, то мы для них логово зла. Я думаю, если бы королева Виктория хоть как-то высказалась, бюргеры приняли её точку зрения.

– Королева? – заинтересовался Никанор. – А я думал, там, наверху, демократия победила.

– На Британщине всегда были короли, да королевы, – махнул рукой Антуан Пустопорожний. – Отсталая, надо сказать, страна!

– А нельзя ли с ней познакомиться? – раззадорился царь. – Нам, как коронованным особам, было бы интересно пообщаться.

Я вытаращил на батюшку глаза. Но Аркадий Петрович совершенно не смутился и без тени иронии в голосе ответил:

– Боюсь, королева Бритов – человек чрезвычайно занятой. Да к тому же она не покидает дворца из-за призраков.

– Призраков? – кажется, все гости на пиру умолкли и вслушивались в разговор.

– Да, вечная британская история, – махнул рукой поэт. – И ладно бы её беспокоили какие-нибудь местные, которые бродят ночью по дворцу и гремят цепями. Так ведь нет. Эти чудные персонажи, которых так боится королева, носят странные, совсем не британские имена. Кстати, они очень похожи на наши фамилии… дайте вспомнить. Петров и Боширов, кажется. Говорят, они испокон веков бродят по Британщине и травят кого ни попадя.

Все поахали, поохали, но не громко. Потому как слово взял Антуан Пустопорожний и в свойственной ему велеречивой манере рассказал о привидениях Западной Европы. И снова все с замиранием сердца слушали, не перебивая.

Вдруг на улице что-то бабахнуло. От неожиданности, да под действием мрачных баек гостей все присутствующие жутко перепугались и полезли под столы. Лишь мы с батюшкой остались выше столешницы, не уронив престижа. Я подскочил к дверям. Осторожно приоткрыл створку и выглянул наружу.

Уже стемнело, но было очевидно, что перед палатами всё спокойно. А вот дальше, около летающего корабля наших гостей, творилось что-то непонятное. Какие-то тёмные фигуры мелькали рядом с его возвышающимся над местностью корпусом.

Пригибаясь, я поспешил к воротам. Прижался спиной к доскам забора и выглянул, стараясь оставаться незамеченным.

И тут же облегчённо вздохнул. Это были свои. Наша дружина. И парни, похоже, развлекались вовсю. Один за другим они штурмовали борта корабля, натыкались на защитное поле и скатывались по нему, как по ледяной горке, вниз.

Я вышел из-за забора и тут же заметил Степана, возвышавшегося на своём боевом быке Тишке чуть поодаль. Брат хмуро глядел на молодецкие забавы своих подопечных. А перед ним на спине быка, положив голову ему на макушку между рогов, сидела знакомая маленькая девочка.

– Осторожно! – я кинулся к Степану, привлекая к себе внимание.

Брат тут же выхватил из-за пояса внушительный огнестрел, отобранный когда-то у сыщика из Верхнего мира, и заозирался в поиске врага. Девочка же вскочила прямо на Тишкиной голове и, пригибаясь, оскалилась в мою сторону. Я замер, ожидая, что она тут же бросится на меня.

– Ом-м-м-м-м-м, – раздался глубокий, вибрирующий и завораживающий голос.

Я не сразу понял, что он принадлежит Тишке. Это был не тот пароходный гудок, которым бычок отмечал каждый свой выход в свет. Это было нечто новое, пробирающее до костей.