Я озадаченно потёр нос. Вассерман… Что-то знакомое… Кажется, что-то с древними героями-атлетами связано. В памяти всплыло словосочетание «реакция Вассермана». Точно. Наверняка, какой-нибудь боксёр, прославившийся молниеносной реакцией.

А Гусман? Что-то с гусями связано? Похоже, что так… Должно быть, прославился своей гусиной фермой. Или это он придумал паштет из гусиной печени?

А Бэтман тогда кто? Бэта, насколько я знаю, вторая буква в греческом алфавите. Так что Бэтман – второй человек? А кто тогда первый? Альфман? Не помню такого…

Ну, допустим. А Вуман?

Решив не гадать без толку, я решил спросить у самого Ницше хотя бы про троих первых и зашагал в сторону конюшни. Но, обойдя баню и миновав поруб и казармы, обнаружил ослика, вылетающего из дверей царских палат.

– Я буду жаловаться царю! – выкрикнул он.

Тут же в него полетел крупный помидор. Ницше отпрыгнул. Выругался, кажется, по-немецки. Лично я опознал что-то про Донора Ветра. Прочие слова оказались мне непонятны.

Тут ослик заметил меня и потрусил навстречу.

– Вот что вы, люди, за люди? – возмущённо проговорил он, приблизившись на десяток метров. – Я им новости сообщаю раньше всех, а они меня помидором!

– Так ты что, хотел прорваться к царю и сообщить о… синих пирогах? – усмехнулся я.

– Да там уж, поди, всё сожрали, – Ницше сделал попытку отмахнуться. – Я, может, и осёл, но не дурак. Меня больше Чудо-Юдо беспокоит.

– А-а, – протянул я. – Но ты же знаешь, у нас за эти дела Степан отвечает. Пойдём к нему.

– Не пойду, – упёрся ослик. – Он обещал меня прибить за уши к забору, если я ещё раз начну к нему приставать со всяким вздором.

Как я понимаю своего старшего брата! Наверняка, Ницше успел достать его своими чрезвычайными новостями о котятах, всяких отбросах и прочем важном мусоре.

– Ладно, пойдём вместе, если один боишься.

– Я уже предвижу, что он скажет, – вздохнул ослик. – «Неужели, Иван, ты веришь этому ушастому болтуну? Шлёпанцы Суворова!»

– Вполне возможно, – я согласно покивал головой. – Жаль, Ангелины сейчас здесь нет. А то бы посмотрели, что там, на репостроительном, творится.

Наша навигаторша каждый час получает информацию с каких-то там спутников, что порхают над планетой. Эта возможность сильно облегчила нам жизнь в прошлый раз, когда я искал свою похищенную жену. Но теперь она же и уволокла Ангелину с собой. Но это я уже упоминал.

– Ну, хорошо, – наконец, проговорил я. – Давай сгоняем на разведку. Поглядим и расскажем Степану.

– Я боялся, что ты так скажешь, – вздохнул Ницше.

И вот мы уже пылим по дороге, ведущей к Чуднинскому репостроительному хозяйству. Ослик по привычке возмущается, что я его оседлал. Я же сохраняю каменное выражение лица и посматриваю из-под ладони на горизонт.

– Слушай, а кто всё-таки эти Вассерман, Гусман и Бэтман? – вдруг вспомнил я поставивший меня недавно в тупик вопрос.

– Откуда я знаю? – раздражённо отозвался Ницше.

– Ты же сам утверждал, что не знать их – верх тупости!

– Нет, Иван, я такого не говорил! Это ты уже сам после домыслил и сам себя обозвал. И вообще, я – простой осёл.

Я онемел. Это непарнокопытное меня развело, заставив почувствовать себя полным кретином!

– Но, откровенно говоря, – Ницше покосился на меня лукавым глазом, – однажды я слышал древнюю человеческую поговорку. «Самый умный из землян – это Толя Вассерман». Так, кажется.

– Хм, а я думал, что он боксёр, – хмыкнул я.

– С чего такое нелепое предположение?

– Когда-то слышал словосочетание «реакция Вассермана», – пояснил я. – Показалось, что для боксёра лучше всего подходит.

– Видимо, замечательный был человек. И умный, и сильный. Может, он ещё и красивый был? Хотя, нет. У людей так не бывает. Вот если бы он был осликом…

– А про остальных что-нибудь можешь сказать?

– Мне кажется, это персонажи древнего заокеанского эпоса… Как же его? Мурвел, что ли? Короче, в переводе с пиндосовского, один – человек-гусь, а второй – человек-кровать… нет, погоди, не кровать… летучий мышь, что ли?

– Ну, этого добра и у нас навалом было после Последней Войны, – я махнул рукой, сбивая на лету кружившую около нас уже несколько минут жирную муху. – Кстати, в той раболатории, откуда тебя Степан привёз, тоже были человек-паук и человек-муха. И, насколько я помню, ещё поросёнок по имени Эльф. Странное имя для свиньи, не находишь?

Ницше вдруг резко остановился.

– Что-нибудь случилось? – насторожился я. – Учуял кого?

– Ну, я и осёл! – вдруг воскликнул осёл.

– Я в курсе, – сообщил ему я. – А случилось-то чего?

– Вуман – это ж женщина по-английски! А я-то всё думал, о чём же песня? Думал, там о любви, а там опять про баб!

– Так ты ж её, вроде, по-нашински пел, – усомнился я. – Почему-то у тебя женщина получается мужского рода, да ещё и выбрита.

– Ну, я пел так, как запомнил. А вот почему я так запомнил – это уже другой вопрос.

– Кстати, бородатые женщины, как я читал, до Последней Войны были не столь уж редким явлением, – я напряг память, припоминая тонкий глянцевый журнал, попавшийся мне как-то в библиотеке князя Скопина. Там ещё была статья с изображением победительницы музыкального конкурса, чернявой тётки с растрёпанной бородой.

– Читаешь ты всякую гадость, – укорил меня Ницше. – Лучше бы что-нибудь из Ароза нашего Азорина вслух почитал. Он весёлый.

– Да я ничего наизусть не помню. А книжку Наташке вернул. Кстати, с автографом автора. Представляешь, как она обрадовалась?

– И когда это ты только успел у него автограф взять? Погоди-ка, – ослик вновь остановился. – Кажется, мы уже рядом.

Я слез со спины друга. Всмотрелся вдаль. За грудами развалин древних жилищ вился дымок. Явно не пожар. Скорее всего, жгут отходы производства.

– Вроде, всё спокойно. Но, в любом случае, надо подобраться поближе. Или хотя бы забраться повыше, – я посмотрел на проволочный каркас, снизу облепленный крошащимся от времени камнем, а выше поднимающийся заржавевшим скелетом.

Говорят, раньше так строили. Облепляли такую проволочную паутину каким-то раствором, и так всё выше и выше. Но мне, откровенно говоря, не верится. Из дерева, несомненно, надёжнее будет. Хотя, от этих древних людей и не того можно ожидать. Уж если у них бородатые бабы были.

Я подпрыгнул, ухватился за проволоку.

– Ты там поаккуратнее! – взволнованно воскликнул Ницше. – А то батута внизу нет. Если шмякнешься – я тебя не соберу.

Буркнув что-то невразумительное в ответ, я довольно бодро вскарабкался метров на десять. Откровенно говоря, это далось мне легко. Вот, помню, лазил я по Чёртову дереву, выросшему в центре Кощеева логова – это было действительно трудно.

Сверху репостроительное хозяйство выглядело так же мирно, как и снизу. Дымок исходил из одной, самой большой, избы. Будто там собралось человек пятьдесят и дружно закурили. Но на пожар всё равно не похоже.

– Надо бы всё-таки подобраться поближе, – пробормотал я и начал спуск.

Несколькими метрами ниже проволока вдруг не выдержала, нога моя провалилась. Состарившийся металл прорвал левую штанину и оцарапал ногу чуть выше колена. Я поморщился и продолжил спуск, ступая уже осторожнее.

– Иван, ты в порядке? – подскочил ко мне обеспокоенный ослик. – Я всё видел! Это было опасно!

– Ничего страшного, – отмахнулся я, – небольшая царапина.

– Да фиг с ней, с царапиной! Ты памятник архитектуры неизвестно какого века чуть не обрушил! Что бы потомки сказали?

Мы открыто подошли к плантации репы. Странно, но никто нас не встретил. Никто не работал на поле, несмотря на то, что рабочий день уже начался. Это вызывало некоторое беспокойство. Может, все решили выспаться?

Репа в этом году, похоже, уродилась на славу. Тут и там торчали целые кусты ботвы. Выглядывавшие из-под листвы репкины верхушки были в диаметре от полуметра у самых мелких до двух метров у самого крупного экземпляра. Чтобы вытащить его из земли наверняка понадобится помощь всех обитателей хозяйства, включая собак, кошек и мышей. Хотя… Вот я бы лично не доверил грызунам такой ценный и питательный продукт.